Штурман сказал, что видел, как от ведомого истребителя полетели клочья обшивки – он наблюдал за боем через блистер, плексигласовый колпак на борту. В этой ситуации штурман мог только наблюдать, помочь он ничем не мог.
С каждой минутой «Бостоны» приближались к своей земле, и теперь вопрос времени играл важную роль.
Лейтенант Фамусевич по радио вызвал помощь истребителей. Сопровождать бомбардировщиков весь путь они не могли, топлива не хватило бы. Но теперь бомбардировщики приближались к Варде. Еще сотня километров, и покажется мыс Кекурский на полуострове Рыбачьем. А это уже наша земля.
Иван понимал, что даже если наши истребители прилетят через четверть часа, немцы успеют расправиться со всеми «Бостонами», поэтому радость от потопленных транспортов противника сменилась тревогой.
Немцы тоже осознавали, что время еще есть и сила на их стороне. Ведомый немецкой пары хоть и получил повреждения, но они были незначительны, поскольку он держался за ведущим и не уходил к норвежскому берегу.
Неожиданно пара истребителей разделилась, и оба с задних ракурсов пошли в атаку на самолет Андрея. Бортовые стрелки открыли огонь, но вместо одной цели теперь было две – скоростные и маневренные. Хвостовые пулеметы бомбардировщиков грохотали почти беспрерывно. Пилоты выдерживали полный газ, стараясь скоростью приблизить встречу со своими истребителями. «Бостоны» заметно полегчали: бомбы сброшены, большая часть топлива выработана, в баках – едва одна треть. Из потрепанных в боях самолетов выжимали почти максимум – 470 километров в час.
В этот момент Игорь закричал:
– Андрея подбили! Левый двигатель дымит!
Иван повернул голову вправо: из мотогондолы соседнего «Бостона» вырывался черный дым, потом показалось пламя.
– Андрей, горишь! Левый двигатель!
– Вижу, – ответил пилот. Он заглушил двигатель и привел в действие систему пожаротушения.
Огонь исчез. Но винт остановился.
«Бостон» мог лететь на одном моторе, не теряя высоты, но скорость при этом уменьшилась.
Сбавил обороты моторов и Иван – нельзя бросать товарища. Игорь своим пулеметом помогает держать вражеские истребители на расстоянии.
Заложив вираж, немцы нырнули вниз.
– Игорь, смотри снизу, немцы туда ушли, – приказал Иван.
Снова стала слышна стрельба. Плохо, что Ивану не было обзора вниз или назад – где истребители, что предпринимают?
След трассирующих снарядов прошел совсем близко, едва не задев крыло, – где-то рядом «худой».
В эту минуту послышалась длинная очередь пулемета Игоря. Потом по фюзеляжу «Бостона» ударил град пуль, пулемет замолчал, и Иван сразу заподозрил неладное:
– Игорь, ответь!
Тишина.
– Игорь, что у тебя?
Но в ответ – еще одна очередь, и теперь пули прошлись уже по крылу бомбардировщика. Штурмана бы послать в кабину стрелка, да невозможно это.
Иван не знал, что немец дал прицельную очередь по кабине бортстрелка и Игорь уже мертв, несколько пуль поразили его.
– Штурман, место!
– До Кекурского полсотни километров, держи сто шестьдесят градусов.
Бортстрелок самолета Андрея еще вел огонь, и, поворачивая голову, Иван видел вспышки его выстрелов.
На правой мотогондоле самолета Ивана разорвалось несколько снарядов, мотор захлебнулся и заглох. Немцы где-то сзади, а отбиваться нечем. Но второй мотор тянул, и Иван дал полный газ левому двигателю – пусть хоть десяток минут протянет, лишь бы к своим поближе.
В хвосте самолета послышались разрывы снарядов авиапушки, и самолет сразу начало побалтывать. Руля поворотов он слушался, но вяло. «Хвостовое оперение повреждено», – понял Иван.
Немцы решили добить его самолет. Бортстрелок огонь не ведет, бомбардировщик идет на одном моторе – лакомая цель.
В наушниках прозвучал голос Андрея:
– Скворцов! «Худые» на хвосте!
Иван элеронами дал скольжение на крыло, и очень вовремя – дымная трасса прошла совсем рядом.
Далеко на горизонте показалась узкая полоска земли. «Неужели недотянем?» – подумалось Ивану.
По левому мотору ударила пушечная очередь. Мотор работать не перестал, но из мотогондолы вырвалось пламя.
Иван рванул ручку пожаротушения. Тщетно! Огонь стал меньше, но потом вспыхнул с еще большей силой.
– Равиль, один мотор скис, другой горит. Похоже, до земли недотянем. Буду держаться, пока есть возможность. Приготовься покинуть самолет.
– Понял, жду команды.
Впереди показались три точки, быстро приближающиеся.
– Наши! – закричал в наушниках Андрей. – Держись, Скворцов!
Пожар разгорался быстро. Казалось бы, чему там гореть – алюминий, сталь. Но огнем уже охватило крыло.
– Скворцов, немцы отвалили, – поддержал его Андрей.
Мимо, поддерживая моторы на форсаже, пронеслись наши «Яки».
По радиосвязи Фамусевич сообщил:
– В нашем направлении идет торпедный катер – «ястребки» сообщили. Держитесь, парни!
Самолет Андрея тянул на одном двигателе, но не горел. А у Ивана огненный факел доставал уже с крыла до хвоста, и жар чувствовался через стекло пилотской кабины. А главное – высота быстро падала, тяга отсутствовала. А без нее бомбардировщик – что камень.
На высоте восемьсот метров Иван скомандовал:
– Равиль, пора! Прыгай, и удачи тебе!
В кабину ворвался холодный воздух – это штурман открыл нижний люк и выпрыгнул. Пора было покинуть машину и Ивану. Самолет уже не спасти, как бы самому не сгореть.
Иван отстегнул привязные ремни, распахнул люк. Ну, была не была! Он перекрестился и головой вперед бросился в проем люка.
Лицо сразу обожгло холодным воздухом. Иван нашарил кольцо на груди, дернул. Раздался легкий хлопок вытяжного парашюта, хлопок и динамический удар основного купола. Слава богу, рас-крылся.
Иван покрутил головой из стороны в сторону – парашют Равиля был в полукилометре от него.
Неуправляемый «Бостон» пролетел еще немного. Потом у него отвалилось левое крыло, самолет перевернулся и, беспорядочно вращаясь во всех плоскостях, стал падать. Раздался удар о воду, всплеск, брызги!
Бомбардировщик продержался на воде несколько минут – его фюзеляж медленно наполнялся водой. Но вот ушла под воду кабина, потом резко поднялся хвост, и весь самолет скрылся под водой. Все это происходило у Ивана на глазах.
Наступила тишина, нарушаемая только шумом ветра. Внизу была вода, и приближалась она стремительно.
«Бостоны» звена Ивана ушли к земле.
Иван нащупал сосок нагрудника. Тем, кто летал над морем, выдавались американские: одна лямка надевалась на шею, а вторая обвязывалась вокруг пояса. Носился нагрудник в сдутом состоянии, автоматически не надувался. И вот теперь надо было его надувать.
