Ричард прощается с нами и уходит к себе. А мы наливаем себе по последней чашке кофе, и вдруг Андрей предлагает:
— А что, если нам, пока наблюдатели отрабатывают Сумеречные миры, порыться в более позднем Средневековье?
— Обоснуй, — просит Магистр.
— Видишь ли, в Сумеречных мирах ЧВП базируется, разворачивает свою деятельность. Но серьезных результатов он может добиться, если действует не одно поколение. Кто знает, не обнаружим ли мы, что такие деятели, как Чингисхан и его потомки, Игнатий Лойола, Кортес, тамплиеры и их аналоги в других фазах, — порождения ЧВП?
— Мысль интересная… Вот что, мы с Кэт сделаем вам подборку таких фаз, а вы их проработайте. В самом деле, нельзя замыкаться на одном. Ну а сейчас давайте разбежимся, отдохнем, благо день уже кончился, а с утра за работу.
Магистр достает из своего неисчерпаемого бара бутылку сухого вина. Мы с удовольствием выпиваем и, попрощавшись, расходимся.
Дома, перед сном, я решаю прогуляться. Но на дворе, оказывается, заметно похолодало. Небо затянуто тучами, моросит дождь, и дует порывистый ветер. Вот и пришла осень. Да, одет я явно не по сезону. Возвращаюсь домой, критически смотрю на синтезатор и решительно направляюсь к линии доставки. Вызвав себе куртку и осенние сапоги, переодеваюсь и снова выхожу. Около часа я брожу по лесным дорожкам, на которые уже начали падать желтые листья. Воздух, по-осеннему свежий, вначале взбодрил меня, и только к концу прогулки я понимаю, что устал. Интересно, от чего? Видимо, встреча с ЧВП оказывает все-таки какое-то влияние. Как все-таки резко наступила осень. Что-то здесь не то. Еще вчера мы с Леной купались в озере, а сегодня уже желтые листья летят.
Вернувшись в свой коттедж, я застываю на пороге. В кресле возле столика сидит Андрей и, вертя в пальцах какую-то безделушку, задумчиво смотрит на голограмму Лены. Лена колдует у синтезатора, а Катрин у камина заваривает чай. Все они одеты по-домашнему. Лена в голубом обтягивающем комбинезоне, Катрин в коротеньком розовом халатике, а на Андрее роскошный халат из алого бархата с золотым шитьем. Подарок Катрин, судя по всему.
— Что это вы здесь делаете? — вырывается у меня глупый вопрос.
— Тебя ждем, — не отрываясь от синтезатора, отвечает Лена. — У нас уже все готово, а ты где-то гуляешь.
Она открывает камеру и выставляет на стол бутылку легкого вина, сыр, зелень, пирожные и конфеты. В заключение на столе появляется небольшой, но довольно изысканный торт, наподобие “Киевского”. Катрин несет поднос с чайным прибором. Все еще ничего не понимая, я присаживаюсь рядом с Андреем.
— Друже, объясни толком… — начинаю я.
— Ты с нами за стол в таком виде сядешь? — негодует Лена. — Иди переодевайся!
Безропотно ухожу в соседнюю комнату, где сбрасываю куртку и расшнуровываю высоченные, до колен, сапоги. Надо же, умудрился какие заказать! Других, что ли, не нашел? Поразмыслив, натягиваю синий эластичный комбинезон, обуваюсь в спортивные тапочки (надо как-то гармонировать с гостями) и возвращаюсь к друзьям.
— Ну, и кто же наконец объяснит, что означает этот полуночный сбор таким экспромтом? — спрашиваю я.
— Почему ты решил, что это экспромт? — интересуется Лена.
— Во-первых, посмотри на таймер (он показывает 23.40). А во-вторых, только экспромтом можно прийти даже к самым близким друзьям в таком одеянии.
Я киваю на голые ноги Катрин, обутые в изящные домашние туфельки из малинового бархата.
— Ты прав, друже, — отвечает Андрей. — Просто Катя в переживаниях и суете напрочь забыла, что у нее сегодня день рождения.
Катрин виновато улыбается, а я возмущаюсь:
— Ну хоть бы за полчаса предупредили! Мы бы что-нибудь подарили…
— И что бы ты за полчаса сделал? — ехидно спрашивает Лена. — Букет лилий с ароматом давно не мытого туалета? Молчи, дорогой! Они предупредили меня, и я кое-что успела.
Катрин и Андрей улыбаются. Они хорошо знают тот уровень, на котором я общаюсь с синтезатором. А Лена откуда-то достает три изящные золотые цепочки, украшенные розовыми жемчужинами. Она подходит к Катрин и застегивает на ней цепочки. Одну — на шее, вторую — на правом запястье и третью — на левой лодыжке. Катрин краснеет от удовольствия и шепчет:
— Большое спасибо, Леночка.
— И сколько же нам сегодня стукнуло? — интересуюсь я.
— Вообще-то такие вопросы женщинам не задают, — делает мне замечание Лена. — Но Кэт у нас в таком нежном возрасте, что в этом плане до секретов дело еще не дошло. Ей исполнилось семнадцать.
— Локальных семнадцать, — уточняет Катрин.
— Ну, разумеется, локальных, — соглашается Лена. — Ведь ты, в отличие от нас, ни разу не бывала в реальных фазах.
Это существенное уточнение. В реальных фазах время течет по-разному. Выражаясь на языке хронофизики, в каждой фазе присутствует индивидуальная хроночастота. Поэтому хроноагенты, проведя в реальной фазе месяц-другой, возвращаются постаревшими на год, а то и два. При наблюдениях компьютеры компенсируют разницу в хроночастотах, и в Монастыре мы все видим в нашем ритме. Но от этого физическая разница во времени не исчезает, и матрица хроноагента либо стареет, либо молодеет относительно фазы Стоуна. Отсюда и идет счет возраста на локальные и относительные годы.
— Хватит годы считать, — говорит Андрей и разливает вино по бокалам. — Лучше выпьем за новорожденную. С днем рождения, Катюша!
Я медленно пью вино и разглядываю Катрин. Она в своем розовом мини-халатике и малиновых туфельках на миниатюрных лапках сейчас кажется мне совсем еще девочкой. Я-то считал ее просто “маломеркой”, а ей, оказывается, еще вчера было только шестнадцать лет. Тем не менее с Андреем она встретилась и стала его женой еще в пятнадцать и уже в это время была неслабым специалистом в области темпоральной математики. В шестнадцать лет создала программу поиска Черного Вектора Противодействия и возглавила аналитический отдел нашего сектора. Далеко пойдет девочка. Мне вспомнились слова Лены: “Здесь совершеннолетие считается с того момента, когда человек становится способным к самостоятельной работе”. Что ж, раз эта девушка созрела во всех отношениях раньше времени, то, как говорится, и флаг ей в руки. Неожиданно мне вспоминаются ее сексуальные подвиги, невольным очевидцем которых я не раз оказывался на Звездном острове. У меня возникают не очень-то лестные ассоциации, но я быстро одергиваю себя. Несмотря ни на что, во мне еще слишком много осталось от “своей” фазы. Нельзя все-таки лезть во все монастыри со своим безнадежно устаревшим уставом. Тем более в наш Монастырь.
Лена берется за бутылку, разливает вино и только хочет произнести второй тост, как раздается сигнал вызова. Отработанным движением кисти руки дистанционно включаю монитор связи, там появляется лицо Магистра.
