— Ладно, — прощаюсь крепким рукопожатием, не удерживаюсь напоследок, — специально тебя сюда выдернул. Когда много работы, легче учиться. И цена ошибки не так велика.
Это я ему ещё не всё сказал. Старыми методами врагов не выявили. Вон их сколько выползло. А кого тогда расстреляли? И за этим маячит совсем неприятная тема: на кого работаете, суки?
2 августа, суббота, время 10:35
На подступах к г. Дубно. Позиции 20-ой танковой дивизии.
— Вас, блять, чему учили? — спрашиваю без напряжения, злости и нагнетания голосом. — Ладно, атака не сложилась, батальон отступает… где заградительный, сука, огонь?
Непроизвольно голос всё-таки лязгает. Мгновенно побелевший лицом комполка почти прыгает к телефону. Оставляю стереотрубу, скептически наблюдаю, как комполка орёт команду миномётной батарее. Когда он кладёт трубку на место и поднимает голову, наталкивается на мой дружелюбный взгляд.
— Скомандовал? А зачем? Батальон… то, что от него осталось, — сгущаю краски, вряд ли потери больше четверти, — уже в окопах.
Снаружи и в отдалении бумкают разрывы. Молчу. Молчу и смотрю на комполка. На НП моя тень по имени Саша, местный комбат с политруком, моя охрана… народу много, но никого не слышно. Все смотрят на комполка. Надо отдать должное, он чересчур суетится, — видимо, моё присутствие сковывает, — но реакция есть. Снова срывает трубку. Отворачиваюсь, когда слышу:
— Прекратить огонь!
— Ну, не знаю, — голос мой смирён и задумчив, — может, наоборот, самое время второй раз атаковать?
Самое главное, чтобы не подтолкнуть их действительно к новой атаке ради угождения высокому начальству, то бишь, мне. Не готовы они, не умеют. Шли поначалу неплохо, двумя цепями, первые и вторые, перемещаясь попеременно на сорок-пятьдесят метров. Коротко такой способ называем «пошаговым на раз-два». Но артиллерия им никак не помогала, огневых точек не подавляла. Отступать начали вроде правильно, но задолго до своих окопов было утрачено даже подобие порядка. О том, чтобы бежать зигзагами, тоже забыли.
— А что? — оглядываю присутствующих. — Может получиться. Пока фрицы от хохота валяются на дне окопов. Я бы и сам на их месте веселился. Атака не удалась, бойцы отступили, неся потери от огня вдогонку. И как только достигли родных позиций, артиллерия проснулась и рьяно бросилась прикрывать их отступление.
— Блестяще! — издевательски несколько раз хлопаю в ладоши. Очень тянет продолжить потоптаться на самолюбии командиров, но надо знать меру. Мне нужны уверенные в себе инициативные люди, а не зашуганные дристуны.
— Ладно. Давайте к делу. Если атака не удалась, то, что это было? — оглядываю всех, ответа не дождался.
— Это была разведка боем.
Комбат уходит в батальон выяснять подробности. Из чего и откуда стреляли. С остальными склоняемся над картой.
2 августа, суббота, время 15:10.
Там же, но уже на взятых немецких позициях.
Мне всё пофигу, я в танке. Хорошем танке, немецком Т-III. В дивизии их всего несколько штук, но это уж я сам так распорядился. И уж мне-то его выделили. С пушкой 50-мм, далеко не все такие.
20-ая танковая дивизия пока только по названию танковая. Танков у них кот наплакал. Но работа движется, подбираются наши подбитые и сожженные. Тут их много и не все немцы успели утилизовать. Несколько Т-34 в одном захваченном в плен рембате заканчивают ремонтироваться. Т-26 мне не нужны, их отправляют на переработку. Инженеры на месте пусть думают, что с ними делать. Они мне ни в каком виде не потребны.
Открываю боковой люк. Мы нырнули в пологую низинку за немецкими позициями, в которых сейчас орудует пехота. Не мои пехотинцы. Мои взломали оборону, причём почти без потерь. В качестве урока бойцам Роккосовского. Мои, это взвод охраны и рота ВДВ. Кучкуются рядом.
— Где-то там у них огневая точка должна быть, — показываю головой в сторону ближайшему сержанту. — Аккуратненько выгляни и найди их.
Сержант — молодец, не стал козырять, просто еле заметно кивает и, сначала пригибаясь, а потом ползком осторожно выдвигается на наблюдательную позицию.
Подготовка атаки велась несколько часов. Всё из-за неопытности командиров. Каждый чих приходилось не только объяснять, но предлагать на зуб. Вопросы «Что будем делать в этом случае?», «Как решим здесь?» устал задавать. Эти ухари сразу предложили использовать танки, которых и так мало.
— Танки, как кавалерию, лучше всего вводить в готовый прорыв, — тычу в карту. — Вот тут у них зенитки стоят, наши танки тут же попадут под фланговый огонь, как только ворвутся на немецкие позиции.
Откуда я это знаю, никто не понимает. Откуда, откуда… генерал я или турист на экскурсии? Возможно, не зенитки, а батарея ПТО. Она просто должна быть там, исходя из рельефа местности и общей высокой военной грамотности фрицев. Это слева. А справа огневую точку всё-таки засекли пехотинцы в той неудачной атаке. Сложно не заметить флангового отсекающего огня, когда сражёнными падают твои товарищи. Классика, известная ещё по финской кампании. Две огневые точки или узлы, взаимно перекрывающие подходы друг к другу и недоступные для поражения прямой наводкой за холмами и даже небольшими выпуклостями ландшафта.
Позиции мы взяли с потрясающей для служивых дивизии лёгкостью. Потери в пять человек, из которых убит только один из моих охранников, полнейший мизер для вскрытия позиций, на которых находилось до двух рот. Правда, я свой бронепоезд озадачил. Филин отогнал «Гекату» на пару километров назад, — во-первых, есть дистанция максимальной точности, а во-вторых, позицию надо всегда менять, — и обработал подозрительные места тяжёлыми гаубицами. Вряд ли подавил в ноль, но урон наверняка нанёс.
Саму атаку мы организовали по-умному, а не тяп-ляп. Моя усиленная рота рванула без всяких «на раз-два».
— Не надо постоянно действовать по шаблону, — комментирую командирам дивизии каждый шаг. Мои ребята несутся рысью без всяких залеганий, переползаний и зигзагов. Им можно, пока миномёты, часть из которых 50-миллиметровые, не дают высунуться немцам. Те, небось, думали, что это артподготовка. Отсекающий огонь с правого фланга блокировали дымовыми минами. Хрен они что увидят.
Когда до немецких окопов остаётся метров сто пятьдесят, миномёты переносят огонь чуть глубже, затем смолкают. И я со своего танка прекращаю огонь прямой наводкой по пулемётным точкам. Зря я что ли внимательно наблюдал за «разведкой боем»? А мои парни, вытаскивая на ходу гранаты, переходят с рыси на галоп. Фрицы не успевают всем составом вылезти из своих щелей, как их накрывают гранатами и автоматным огнём. Автоматами я свою охрану снабдил и распределил их по всей цепи. Для ближнего боя лучший вариант.
Охрану свою сразу отправляю в тыл с полусотней пленных. Относительно спокойно доехав до немецкой линии. Относительно, потому что фланговая огневая точка то ли подавлена, то ли нет. Артобстрел по площади гарантии не даёт. Поэтому один сектор проезжаю на максимальной скорости.
Как при таким образом организованной атаке получить заметные потери? Я просто таких вариантов не вижу. Кроме авиаудара, но самолётов у немцев в округе почти нет. А мой наблюдатель на ТБ-7 висит в небе почти весь день.
— Товарищ генерал, — ко мне подбирается сержант, — там замаскированный танк вкопан. Похожий на ваш.
Рождается каскад вопросов, которым наступаю на горло. Если не определил тип танка, значит, трудно разглядеть…
— Точно такой же, как у вас, товарищ генерал, — рядом оказывается лейтенант, который тоже панораму снял. Командир танка, которого я временно заменяю.
— Спасибо, лейтенант, — не то, чтобы прямо камень с души снял, но всё-таки «четвёрка» опаснее.
— Заряжай бронебойный, — это я экипажу командую, а сержанту с лейтенантом отдаю другой приказ.
Через пару минут мой танк взрёвывает мотором и выскакивает наверх. Не останавливаясь переваливает пригорок и спускается на средней скорости вниз. Пока не отдаю команду «стоп!». Я напряжённо жду, когда прицел совместится с чужим танком. Только что лейтенант наметил линию, по которой мне надо выскочить, чтобы засадный танк сразу оказался у меня на мушке. Мне только чуть отрегулировать…
