Бабулька очень и очень непростая. Только на моей памяти, а работаю я тут всего полгода, она успешно отбила пару десятков рейдерских атак и прочих недружественных поглощений. Выжить пытались не только конкурирующие сверстницы и семейство местной цыганвы, но и высшие чины, по местным меркам, заоблачного милицейского райотдела. И все бесполезно.
Помимо собственно самогона, у Явдохи в сумках еще и товары, составляющие основу большинства местных благосостояний — паленая водка и левые сигареты. Так что, вместо арендной платы, по устаканившейся давным-давно традиции, получаю от народной целительницы две пачки «ЛМ».
Смяв фольгу, швыряю ее в грязь. Мусорных бачков тут не предусмотрено в принципе. Вытягиваю сигарету, чиркаю зажигалкой… Нашлась в кармане, и, как ни странно, даже почти полная. Несколько глубоких затяжек окончательно приводят организм в чувство и в норму. Вот теперь можно и приступать к выполнению прямых служебных обязанностей!
Льются песни, льются вина,
И стучат, стучат, стучат бокалы в такт.
Будэ жити Украина, если мы гуляем так!
Этот подзабытый шлягер снова набрал популярности в позапрошлом году. Россия достроила газопроводы в обход Украины, миллиардный долг заморозила, и новые поставки начала делать исключительно по предоплате и по новой цене. Зима была веселая! Половина киевлян коммунистам свечки готова была ставить за то, что в новых районах печки не на газу, а на электричестве. Только тем и спасались. А шустрый Андрей Данилко оперативно добавил к древней песне пару строчек про газ. Говорят, на римейке чуть ли не мильён заработал. Еще бы, песня едва новым гимном Украины не стала…
Пока Неля, крашенная под блондинку каланча: «Чай-кофе-капучино!», разбалтывает для меня растворимый «Якобс» в пластиковом стаканчике, я смотрю по сторонам. Как раз началось самое рабочее время. Запоздавшие продавцы занимают места за свежевыкрашенными прилавками. Слева — деревенские с картошкой, зеленью и овощами. Напротив — местные поселковые. У последних ассортимент разнообразнее, от магазинных продуктов и шмоток до сантехники.
Здоровенный амбал из Яблоневки, тот, что по вечерам меняет у рабочих с колбасного за водку ворованную свинину, предпринимает наглую попытку занять позицию на земле, рядом с прилавками. Натолкнувшись на мой внимательный взгляд, молча подхватывает свои баулы и топает в сторону стекляшки под вывеской «Мясо. Птица». Знает, сучонок, что с кем-кем, а с ним я церемониться не буду. Напинаю под зад, еще и все печенки отобью. Вот и молодец, что свалил. В павильончике пусть о цене за место с Арсланом договаривается. Арслан там царь, бог и воинский начальник, а не я. Моя сфера влияния — уличные прилавки.
Допиваю подостывший кофе, бросаю смятый стаканчик в услужливо протянутый мусорный пакет. В особое отделение кошелька ложится десятка от Нели, и я выдвигаюсь в сторону недлинных, крытых древним шифером рядов, где уже начал понемногу раскручиваться маховик утренней торговли.
Чтобы собрать арендную плату со всех торгашей, кто занял место за прилавком и рядом, на земле, и сдать директору кассу, у меня обычно уходит не более получаса. А потом присматривай себе за порядком, поплевывая в потолок. В общем, работа — не бей лежачего.
Пока без спешки обхожу подведомственную территорию, как меня только не называют! И Виктором, и Витьком, и Витюнчиком, прости господи! Некоторые даже Виктор Сергеичем кличут. И откуда отчество знают, сволочи, если я сам его не ко всякому вечеру вспомнить могу?
Мне протягивает пятерку старушка, пытающаяся торговать книгами. Библиотеку распродает. Жена бывшего комполка, что взлетал с местного аэродрома, грозя далеким Штатам. Прохожу мимо. Знаю, что торговля у нее никакая, а пятерка — буханка хлеба… Вот все-таки человек старой закалки, каждый раз денежку пытается дать. А я каждый раз «не замечаю». Традиция уже, однако! Начальство поначалу косилось, да и сейчас временами неодобрительные рожи корчит. Но мирится, поскольку на карман себе лишнего не кладу.
К завершению обхода кошелек набивается разнокалиберными бумажками, а в желудке поверх кофе болтается поднесенный от чистого сердца беляш. Отхожу в сторонку и, прислонившись к стене, пересчитываю выручку, параллельно сортируя купюры. Наши власти — те еще затейники! Выпустили каждой бумажки по два вида, а десяток, если мне не впарили фальшак, и вовсе, оказывается, три! Туши свет, товарищи! Как прикажете ориентироваться в этом нумизматическом беспределе, буйстве цветов и красок тем, у кого плохое зрение? Хотя нет, нумизматика — это, кажется, монеты… Но все равно тяжко. А если выпил человек? Хотя, пальцы свежей краской не мажутся, да и отшлепанных на цветном принтере тоже не оказалось.
Все, теперь по-быстрому сдаем наличку и расслабляемся. Можно будет присесть на лавочку в глубине базара, рядом с Серегой, что банчит травкой, и до самого обеда балдеть. После первых же драк меня в городке стали почему-то считать бывшим десантником и связываться не рискуют. Поэтому, чтобы пресечь в зародыше большинство конфликтов, достаточно поднять голову. Даже щуриться грозно, и то не надо.
Снова начинает ныть разбитая рука. Точно! Я же про задачу «нумер раз» позабыл со всеми этими опохмелками. Сегодня надо выведать у Явдохи подробности, кто и как ночью лапти отбросил. Только осторожно, старушенция хитрая и умная. Она точно все знает, вплоть до того, какие труселя были на покойном. Но это уже потом. Ибо, как говорится, бизнес превыше всего! На ходу зацепив жменю семечек из мешка у ближайшей тетки, иду к обитой цинком двери, рядом с которой синеет прикрученная к стене солидная табличка с серебристой надписью «Администрация».
За дверью сидит Люся. Она приходит как бы не раньше Явдохи. «Бывшая правая рука комэска», как любит она себя называть — бессменный директор рынка и депутат поселкового совета. Принимает выручку, тщательно пересчитывая несколько раз стопку мятых купюр.
Стопка перекочевывает в огромный сейф с гравированной надписью «1895». Сейф этот базарные хозяева украли с сахарного завода еще до моего прихода. Представляю, как матерились мужики, когда тащили гробину! Скрипит, закрываясь, дореволюционная дверь. Хрустит замок. Люся отворачивается от сейфа и начинает стучать по клавиатуре. «Социализм есть учет!» У нас, конечно, дикий капитализм, но деньги все равно считать надо.
Дурацких вопросов в стиле дешевой пародии на «папашу Мюллера», как любит Гена-Примус, типа: «Точно все? Может, пара гривен где по карманам завалялась?» — Люся не задает. Она умнее хозяина. За полгода меня проверила много раз, и знает, что не копейничаю.
