Ознакомительная версия.
Илья переступил с ноги на ногу. Люди подступали ближе. Один из рабочих облокотился на шаткий стол, на котором стоял Илья.
– Всех подорвать на старте не получилось? Нас решили задушить? – спросил он. Негромко спросил, но толпа замолкла. Все ждали его ответа.
– Это был несчастный случай, – выдавил Илья.
Тут загомонили все: «Диверсия это!» «Что его слушать, он сам ничего не знает!» Илья потерял нить и замолчал, глядя поверх голов. Скосил глаз на Вильсона. Тот стоял бледный, руки на поясе, поближе к кобуре.
Илью прохватило холодом. Он разлепил пересохшие губы. Стоящие сзади напирали, рабочие подступили ближе. Кто-то оттер Вильсона в сторону. Стол под Ильей качнулся.
– А спасатели точно летят? – выкрикнул голос.
Илья облизал губы. Огляделся. Напряженные, враждебные лица.
– Я не знаю, – признался он. – Но мы отсюда выберемся. Сами выберемся. Пошлем сигнал бедствия. Вон Вильсон и пошлет.
Он почти услышал вздох облегчения начальника охраны.
– И еще, – повысил голос Илья. – Мы приехали не отнимать у вас кислород или что вы там решили. Но в городке тоже остались люди – дети, – тут он вспомнил Тимура, – и они надеются на вашу помощь. Вместе мы выживем. По отдельности… что ж, может, тоже выживем. Но на хера нужна такая жизнь, друг от друга глоток кислорода прятать?
Толпа подалась, зашумела. Рабочие заспорили, размахивая руками. Илью уже никто не слушал. Он соскочил со стола и в гуле голосов махнул Вильсону: теперь пусть решают сами.
– Спасибо, что со мной поехал, – на обратном пути сказал Вильсон почти нормальным голосом. – Без тебя бы я не смог.
– Лишь бы люди были живы, – Илья повернулся к Вильсону и успел заметить жесткое, сосредоточенное выражение его лица.
– Ты прав, – наконец сказал Вильсон. – Люди будут живы. Это главное.
И замолчал, глядя на дорогу, сжатую в кольце черных скал.
* * *
Мальчик в спортивных штанах, с перехваченным на затылке хвостом из косичек-дредов – Илья смутно помнил, что вроде бы его звали Орландо, – вжал голову в плечи и косил глазом в сторону. Это он прибежал к Илье с вопросом, не вернулся ли Тимур.
– Но он точно пошел домой? – в десятый раз переспросил Илья.
Мальчик кивнул.
– Мы сидели болтали. Скучно. Тимур говорит, ну я пошел. И пошел. И мы все пошли. И все.
Он говорил монотонно, как автомат, будто повторял заученное.
– Вы что, ходили в старый поселок? – На месте желудка у Ильи в животе был камень. Он еле сдерживался, чтобы не побежать сейчас же, не глядя, по улицам городка. Бежать и звать Тимура, пока горло не откажет.
Мальчик замахал руками:
– Не-ет, мы на стадионе были. Мы там всегда собираемся. – Его лишенные выражения глаза уставились на стену за спиной Ильи.
Илья поднял руку, потер лоб. Посмотрел на мальчишку – тот переминался, выжидая, когда же Илья его отпустит. Еще предстоит сказать Эйле… Сейчас договорит, хоть что-то узнает, и сразу искать.
– А кто-нибудь еще с вами там был? – каждое слово приходилось выговаривать, иначе из горла вырывался бы только хрип.
– Ну, Кира была, – сказал мальчик. – Еще один пацан.
– Они не ссорились?
– Да не. У нас все нормальные. – Мальчик поднял пустой взгляд.
Илья беспомощно огляделся.
– Может, вас видел кто-то из взрослых? Вы с кем-то разговаривали?
– К нам никто не подходил, – сказал мальчик заученно. – Мы были одни.
В груди похолодело. Он всегда старался не показывать беспокойства за приемного сына, хотя куда денешься – конечно, ребенок, но как бы не перегнуть палку, как бы не пришпилить его навсегда к Эйлиной юбке. И всякий раз, отпуская Тимура в школу, он смотрел ему в спину долгим взглядом и уверял себя, что парень взрослый, разумный, что не зря он его учил, кому можно доверять, а кому – нет.
– Я точно знаю, – сиплым голосом сказал Илья мальчишке, – что Тимур предупредил бы нас. Он знает, что мы волнуемся.
У того от напряжения над губой повисла белая сопля. Мальчишка шмыгнул носом, втянул ее и утерся.
– Домой он пошел, – повторил он. – Я как сейчас вижу. Вы же мне верите, дядь Илья?
Тот кивнул рассеянно:
– Ну иди, ладно. Нет! Подожди, я провожу.
Он положил тяжелую руку на плечо мальчика и повел его по темнеющей улице, радуясь, что этим задерживает возвращение домой и разговор с Эйлой.
– Какая полиция? – Вильсон облокотился на свой рабочий стол и посмотрел снизу вверх на Илью. – Где ты их видел? Вся верхушка сбежала на первых же кораблях.
Веки его покраснели, щеки ввалились на посеревшем лице. За сутки эвакуации начальник охраны постарел на двадцать лет. Илья подтянул стул для посетителей и опустился на него. Вильсон покачал головой:
– А ты и поверил, что они за Купол не выбирались? – он усмехнулся. – Сейчас дети такие пошли… масок не носят, шляются где попало. Нужно идти искать. Но людей у меня нет, ты уж прости.
Илья не ответил. Вильсон не мог сказать ему ничего, что он уже не услышал от Эйлы. Он и из дому-то сейчас ушел, чтобы вздохнуть спокойно и не видеть ее поджатых в ниточку губ.
– Я не за этим, – повторил он. – Я просто подумал…
Илья оглядел офис аварийки. Все пространство вдоль стен было заставлено обшарпанными аппаратами, в том числе дальней связи. В офисе горели лампы. Брезжило утро. Всю эту ночь Илья, велев Эйле не выходить из дома и сидеть на телефоне, бродил по улицам с фонариком. Звал Тимура. В модулях зажигался свет, кое-где открывали окна, выглядывали, но, взглянув на его лицо, ничего не говорили. Тимура никто не видел. Он пропал из городка. Илья взял у Вильсона казенный мини-транспортер и на нем объехал все окрестности от старого поселка до самого комбината – дальше мальчишке пешком не уйти. Внедорожник и сейчас стоял снаружи, заляпанный по самые окна желтоватой грязью.
– Я подумал, может, по связи объявить, – сказал Илья. – Наверняка его кто-то видел.
Вильсон с сомнением посмотрел на него. Перевел глаза на аппарат.
– А что дети говорят, которые с ним были?
Илья задержал дыхание.
– Говорят странно. Они никого не видели. Кира ушла, потому что ее позвала мать. И двое других за ней. Но я всегда говорил Тимуру: никогда не оставайся один, всегда держись остальных: куда они, туда и ты с ними. Не понимаю, почему он решил сделать по-своему в этот раз.
Вильсон с сочувствием смотрел на него. Илья не знал, куда спрятаться от этого взгляда. Он, он сам виноват во всем.
Вильсон подошел к огромному, во всю стену, окну, за которым висел непроницаемый утренний туман. Он протянул руку и выключил свет. В офисе настала зыбкая ранняя полутьма.
– Я объявлю, – сказал он. – Ты мне дай его описание, приметы.
– А сам не помнишь? – Илья полез в карман, достал мятую бумажку, исчерканную дрожащей рукой Эйлы. Расправил ее на столе, пробежал глазами. Вроде она ничего не забыла.
Ознакомительная версия.
