– На какое имя паспорт?!! – Логачев не переставал выстраивать цепочку уколов, но Смерть уже вплотную приблизилась к майору… (я почти физически ощутил костлявое присутствие старой знакомой[34]. – Д.К.)… и бесцеремонно взяла свое.
– Ки-и-им, – сумел выдавить напоследок Федоров, сильно дернулся и застыл, уронив голову на плечо.
– Готов, – поднимаясь на ноги, угрюмо констатировал Логачев.
– Наши противники оказались гораздо предусмотрительнее, нежели мы рассчитывали, – тяжко вздохнул генерал. – Кстати, Рюмашкина они тоже убрали. Я просто не хотел вам говорить до завершения операции…
– Опять «отравленная рука»? – полюбопытствовал я.
– Нет, обычная автокатастрофа. Сегодня утром, по пути в офис у его машины отказали тормоза. Водитель погиб на месте. Рюмашкин, не приходя в сознание, по дороге в реанимацию. Грамотно работают, сволочи! – Нелюбин вздохнул еще тяжелее и сумрачно осведомился: – Итак, господа, сколько ниточек у нас осталось?
– Две, – не раздумывая, ответил я. – Одна – мой агент, вторая – азиат. Но тот уж по части Васильича. И по вашей, Борис Иванович.
– Иголка в стоге сена, – проворчал генерал. – Кимом зовут каждого второго корейца!
– Зря вы так, – не согласился Логачев. – Зацепки у нас есть, и немало! Называет себя Лонг Шин, – начал загибать пальцы он. – По национальности китаец, толстый, на вид лет пятидесяти… К тому же мастеров такого уровня – раз, два и обчелся! Все они так или иначе где-нибудь да засветились. (В среде профессионалов, естественно.) Попробую навести справки по собственным каналам. А вы, – обратился он к Нелюбину, – пробейте, пожалуйста, всех без исключения «Кимов», недавно получивших российское гражданство. Это значительно сузит круг подозреваемых. Дмитрий же тем временем займется работой с агентом. Глядишь, и возьмем гадов, не мытьем, так катаньем!
– Действительно! – просветлел генерал. – Вы оба абсолютно правы, а я… чего-то раскис. Прошу простить за минутную слабость и… начинаем действовать!!!
Сутки с лишним спустя.
Вечер понедельника
Разыгранный для покойного Федорова грандиозный спектакль все-таки принес определенную пользу. Сотрудники Нелюбина пустили по Конторе туманный слушок, будто бы «полковник Корсаков задержан до выяснения некоторых обстоятельств»… (читай – арестован и подвергается усиленной обработке. – Д.К.)… и неизвестные враги пока пребывали в уверенности, что их гнусный план сработал. На службе ни вчера, ни сегодня я не появлялся. Моя квартира стояла опечатанная. А сам я отдохнул, отоспался и отъелся в известном читателю «офисном здании». Потом тщательно загримировался у нелюбинских умельцев, послал агенту шифрованную эсэмэску и с наступлением темноты поехал на конспиративную квартиру, расположенную в престижном районе города, в монументальной сталинской высотке. И слушок, и грим, и выбор места встречи объяснялись трогательной заботой генерала о моем чертовом Эмире… (Век бы его не видеть, да нельзя! Слишком полезен! – Д.К.)…
Агента, как мы теперь убедились, никто из врагов не знал. Ваш покорный слуга вроде как находился под арестом. Стало быть, слежки за мной не будет, и все по идее должно пройти гладко. Но это по идее…
Однако если кто-то вдруг случайно увидит нас вместе… Особенно те, кому ненадо!..
Поэтому встречу назначили не на улице (в одном из условных мест), а на означенной конспиративной квартире – единственной, которую знал Эмир и где проходила вторая завершающая стадия его вербовки в августе 2004-го.
Для тех, кто не читал четыре предыдущие книги, вынужден дать о нем краткую справку. До вербовки Эмир (в миру Ваха Асланов) был самым настоящим «духом» из разряда «непримиримых». Активно участвовал в обеих чеченских войнах на стороне мятежников, а потом перебрался в Н-ск и, вероятно за «особые заслуги», возглавил Службу Безопасности недоброй памяти Умара Халилова – организатора целого ряда террористических актов в Н-ске, в том числе чудовищного взрыва в больнице на улице Березовая, унесшего жизни ста десяти человек. (Из них шестьдесят детских!)[35] Поймать проклятого Умара до поры никак не удавалось. (В Конторе ему помогал очередной предатель – генерал Боярский.) Так, например, в результате сложной оперативной комбинации мы вычислили Халилова, взяли штурмом его логово, но… террориста там уже не оказалось. Предупрежденный Боярским, он ушел из дома за час до начала штурма, бросив на произвол судьбы и домочадцев, и охрану. Вот тогда-то в наши руки и попал Ваха, единственный из выживших при штурме боевиков. (Тоже хотел смыться через подземный ход, да не успел.) Догадываясь о существовании предателя где-то в верхних эшелонах Конторы, мы с Рябовым сперва скрыли от коллег факт поимки Асланова (типа ухитрился удрать, собака!), а затем на собственный страх и риск провели хитроумную и жестокую операцию по его вербовке (см. «Изнанка террора»), одно упоминание о которой способно вызвать затяжную истерику у господ-правозащитников. Так или иначе, но наши действия оказались на редкость эффективны, спрыгнуть с крючка Ваха не мог при всем желании и в дальнейшем ударно, хотя и не добровольно, потрудился во благо Государства Российского. С его подачи нам удалось взять живым Умара Халилова, уничтожить подчиненную ему террористическую сеть, разоблачить иуду-Боярского, повязать кучу продажных ментов и спровоцировать беспощадную кровавую междоусобицу между наиболее враждебными России тейпами чеченцев. Кроме того, руками Вахи и его кунаков мы иногда обделывали такие делишки, о которые не желали мараться сами. Или же использовали их «втемную» в качестве ударной силы в некоторых щекотливых ситуациях. (Опять-таки, если не могли или не хотели задействовать соответствующие подразделения Конторы.) Одновременно, по мере необходимости, Ваха снабжал нас ценнейшей оперативной информацией…[36]
Соплеменники Вахи, естественно, не подозревали о его агентурной ипостаси. Более того, благодаря поддержке ФСБ он заработал у них громадный авторитет, стал названым сыном престарелого Абдулы Беноева, взамен погибшего Муслима (см. «Карта смерти») и в настоящее время фактически руководил всем семейным бизнесом Абдулы, а именно: разветвленной сетью лотерей, ночных клубов и казино. Однако, невзирая на столь стремительное возвышение, Асланов питал к нам плохо скрытую ненависть (особенно к вашему покорному слуге) и, будь у него возможность, с наслаждением отрезал бы мне заживо голову… (Это как минимум! – Д.К.)… в отместку за жуткое унижение на городской свалке, где проходила первая основная стадия его вербовки (см. «Изнанка террора»).
