— Сегодня они даже перевыполнили план! — отметил Вяземский.
— Что это было, профессор?
— Самый настоящий феномен. Загадка! Именно в этом вагоне, именно у этой двери, всегда, ну или почти всегда, — он произвел в уме какие-то расчеты, — примерно после шести часов вечера происходит круговорот «Гулливеров». Пассажиры эти всегда разные. Иногда, но очень редко, попадаются одни и те же. Но все они опять же неизменно становятся именно в этом вагоне, именно возле этой двери.
— Может, у них игра такая?
— Какая игра?! Я заметил это явление совершенно случайно. Пару месяцев назад.
— Около месяца назад вы были в Чечне, — напомнил я.
— В Чечне я пробыл всего пять дней. На результат наблюдений никак не влияет. Так вот, я выяснил, что эти люди друг друга не знают. Не состоят ни в каком клубе типа: «Гулливеров должно быть много».
— Тогда в чем же тут дело?
— Вот и я думаю — в чем? Но пока никаких логичных объяснений не нахожу.
— А почему бы вам самому не поинтересоваться у них, зачем они становятся именно возле этой двери?
— Спрашивал-спрашивал. Одного, другого, третьего. Они на меня как на идиота смотрели.
Профессор потянул меня в сторону подошедшего поезда:
— Едем до «Пролетарской». Там выходим, смотрим и действуем по обстановке.
— Что, опять «Гулливеры»?? Или теперь карлики?
— Ни то ни другое. Но не менее интересно.
Я вообще-то ненавижу загадки. Наверное, поэтому всегда стараюсь их разгадать.
* * *
На «Пролетарской» Вяземский стал шнырять по платформе. Потом потащил меня на улицу.
Возле выхода из метро — стена торговых палаток. В расщелинах между ними торговали с рук зеленью, фруктами, а кое-где и мясом. Уж не знаю, что за самоубийцы покупают летом мясо на улице, но Григорий Алексеевич безмерно обрадовался и устремился к торговцам. Увлекая меня за собой. Он протиснулся между палаткой и ящиком, изображающим прилавок, и заглянул за угол.
— Ага! — сказал профессор уличающим тоном. — Собаки!
Ну да, собаки. Стая бродячих собак отдыхает на лужайке. И что?
— Хотите сказать, тут торгуют собачьим мясом? — спросил я.
Продавец мясом недобро засопел:
— Не уйдешь сейчас, мне придется торговать человечьим мясом. И вы оба станете поставщиками!
Весельчак!
— Человечина слишком соленая, — обронил профессор. — Уходим, уходим. Уже идем. Идемте, Алексей!
— Ку… Куда?
— За ними! Разве не видите?!
Вижу. Собаки дружно, как по команде, встали и засеменили по ступенькам в метро. Я насчитал их пять. Они прошли по одной через турникет, избегая взгляда дежурной. Потом сгруппировались на платформе. Обнюхались, словно провели краткое совещание, и разбрелись по перрону.
— Стоим, наблюдаем, — уголком губ проговорил Вяземский.
Прибыл состав. Из вагонов повалил народ. Пес, что был к нам ближе всех, дождался, пока выйдут пассажиры. Шмыгнул в вагон и встал сбоку от дверей, дабы не мешать пассажирам совершать посадку-высадку на последующих станциях.
Мы зашли.
Никто из пассажиров на одинокого пса не обратил внимания. Он тоже не интересовался попутчиками. Уткнулся в стенку вагона и время от времени возюкал по морде розовым языком.
На следующей станции — «Волгоградский проспект» — пес посторонился и выпустил редких пассажиров. Вокруг этой станции жилых домов мало, больше предприятий.
На станции «Текстильщики» он неожиданно выскочил. Стая снова собралась на платформе и припустила рысцой наверх.
Мы двинулись за собаками.
На ступеньках стая побежала еще пуще. Словно заметила за собой слежку. На улице собаки рванули врассыпную и скрылись за домами.
— Ну как?! — горделиво спросил профессор. — Жаль, они нас заметили и решили оторваться. Так бы мы узнали, по каким таким делам эти псы намылились.
— Интересно, — согласился я. — Собаки бесплатно разъезжают организованной группой на метро. Есть над чем поразмыслить налоговым органам.
— При чем тут!.. — В голосе профессора завибрировала укоризна. — Ирония не к месту! На наших глазах случился еще один настоящий феномен! Уличные псы освоили городской транспорт! И не просто катаются в метро. Они точно знают, на какой станции выходить и в какую сторону идти из самого метро!
— Совсем как люди, — хмыкнул я. — Которые «зайцы».
— Да-да! Вы обратили внимание, Леша, как они заходят в метро? По одному! Чтобы дежурная на турникете не подняла шум. Шмыгают мимо и потом на станции собираются снова в стаю. А как они садятся в поезд? Расходятся по всей платформе и едут по одной на вагон! Соображают, что, если всей стаей ворвутся в один вагон, у людей будет паника… И потом! Откуда они знают, какая станция метро им нужна? И почему именно эта?
— Вообще-то между станциями «Волгоградский проспект» и «Текстильщики», насколько я помню, расположен мясокомбинат. Может, туда они и ездят?
— Может! — легко согласился профессор. — Только вот что я еще скажу, Алексей… Это не единственная стая собак, которая пользуется городским транспортом. Они уже освоили автобусы, троллейбусы, трамваи. И каждая собачья стая контролирует свой район. Вся Москва поделена у них на делянки, совсем как у рэкетиров. Интересно, да?
— Да уж.
— Вот такие дела. Я еще многое могу порассказать. Например, про ос…
— Только не говорите мне, что у них тоже делянки по всей Москве и они контролируют каждую бочку с квасом или пивом!
— Еще как скажу! Так и есть! И транспортом тоже пользуются!
— Н-необычный поворот…
— А я вам о чем?! Горожане вообще мало задумываются, где и с кем они живут. А между тем в городе уже возникла параллельная цивилизация! Разве не интересно?
Профессор Вяземский явно нарывался на публикацию о своих опытах. Что ж, дело понятное. В редакцию постоянно приходят люди, чтобы поделиться своими открытиями или изобретениями на благо человечества. Не всегда адекватные люди. Но о профессоре Вяземском этого вроде не скажешь.
— Интересно, интересно, — согласился я. — Неплохо бы еще фотографии какие-нибудь…
— Есть фотографии! — заверил профессор. — И «Гулливеров», и собак, и… У меня много чего есть!
— Что ж. У нас в газете есть специальная рубрика, где пишут о разных необычных вещах…
— Значит, лады! — Профессор на прощание протянул руку. — Завтра во второй половине дня позвоните. Передам и фотоматериалы, и… кое-какие наброски с размышлениями. Могут пригодиться.
Я придержал его ладонь в своей:
— Еще минутку, Григорий Алексеевич… Одного не пойму… Ваши исследования и Чечня совсем не вяжутся.
— Почему же?! Я ведь говорил, что являюсь специалистом по поведенческой психологии. Сюда включается изучение и отдельных людей, и цивилизации в целом, и… братьев наших меньших, так сказать. О! Извините, машина!
