Двухкомнатная квартира была пуста. Кровать не застелена, одеяло смято, подушка вообще на полу лежит. Шкафы раскрыты, половины вещей нет. Сотник вошел в другую комнату, где жил тесть — там то же самое. Он поспешил на кухню.
Посреди кухонного стола лежала придавленная стаканом записка. Игорь схватил ее.
Торопливый почерк:
«Игорек! Я не знаю, прочтешь ты это или нет! Что-то плохое началось, не понимаю, что происходит. Папа говорит: война. За нами приехал дядя Миша с Леной. Они нас забирают, едем в Огурцово. Люблю тебя! Целую! Пожалуйста, приезжай, если сможешь. Я не смогла дозвониться до суда, чтобы узнать как…»
Следующее слово было неразборчиво, заканчивалось оно продавленной в бумаге кривой линией — и Сотник вдруг отчетливо представил себе, как живущий в соседнем подъезде бывший милиционер дядя Миша, старший брат отца Тони, еще крепкий, высокий, худой, решительный и донельзя самоуверенный, схватил ее за руку и потащил вон из квартиры вслед за женой, которая выводила его брата.
У Миши старая «тойота». И поехали они в деревню, где дом их отца, покойного деда Тамары. Это в двухстах километрах от МКАДа.
Надо за ними.
Но прежде он зашел в комнату тестя и включил телевизор. Отыскал дистанционку в складках одеяла, стал щелкать. Первые пять каналов — ничего, мертвый черный экран. По шестому шел «снег», белая шипящая пелена.
Снаружи донесся слабый крик, возгласы и звуки ударов. Окно кухни выводило во двор, и Сотник бросился туда. Выглянув, побежал на лестницу, даже не заперев дверь. Ссыпавшись по ступеням, выскочил во двор — там трое наголо бритых парней в камуфляжных штанах, кожаных куртках и берцах били Маргошу.
Дворник, успевший раскрыть будку, где стоял старый «Иж», лежал на боку, коленями прикрывая живот, а руками — голову. Парни молотили его довольно умело, двор наполняли неприятные чавкающие звуки, сопение и стоны.
— Прекратить! — гаркнул Сотник, шагая к ним.
Бритые оглянулись.
— Отвали! — бросил самый здоровый, с большой серебряной цепью поверх черного свитера. На цепи висел православный крест такого размера, что еще немного, и на нем действительно можно было бы кого-нибудь распять.
Они снова повернулись к Маргоше, пытавшемуся заползли в дворницкую, и здоровяк врезал ему носком ботинка по затылку.
Откинув полу плаща, Игорь выставил из-под него ствол «калаша» и дал короткую очередь им под ноги. Пули взломали старый рыхлый асфальт. Двое отскочили, здоровяк снова развернулся, из рукава его куртки будто сама собой выпала, раздвинувшись, черная телескопическая дубинка.
— Брат, — начал он, приглядевшись к Сотнику, — ты же русский, я вижу. Чего за хача заступаешься? Ты не видишь, что они нам устроили?! — Он ткнул пальцем в бледно-зеленое небо, по которому высоко над крышами бесшумно скользнула изумрудная молния.
Сотник, подняв ствол выше, кивнул:
— Я-то русский, а ты — чмо подзаборное. Пошли вон отсюда!
Здоровяк, зло выдохнув, качнулся к нему и тогда Игорь дал одиночный ему в колено.
Когда остальные двое уволокли ревущего от боли, навсегда охромевшего вожака, Сотник подошел к Маргоше. У дворника на виске была большая ссадина, на затылке волосы потемнели от крови, нос и губы разбиты. Игорь втащил его в дворницкую, посадил под стеной, присел рядом и сказал, заглянув в мутные глаза:
— Извини, не могу тебе сейчас помочь. Мне жену надо найти. Она беременная, ее увезли… Должен их догнать. Поэтому я твой мотоцикл возьму, ладно?
Он выпрямился. Маргоша что-то попытался сказать, подняв руку, потянулся к Сотнику, и тот побыстрее отвернулся, чтобы не видеть этого. Сжал зубы до боли в челюстях. Чем он от тех бритых отличается, если бросает тут раненого старика, мотоцикл его забирает? Вполне возможно, что на смерть бросает, ведь неизвестно, что будет дальше в Москве, а без своего «ижа» Маргоша отсюда не выберется…
Тем отличается, что у него жена с послеинфарктным отцом на руках и ребенком в животе.
Подумав об этом, Игорь с ожесточением завел мотоцикл и выкатил из гаража. Повернул в арку, пронесся через нее и снова резко повернул.
Он без приключений миновал несколько кварталов, а потом из арки жилого дома на дорогу впереди выехала дизельная машина. Что она именно дизельная, можно было судить по черным выхлопам, воняющим солярой. Выглядела машина необычно: сколоченная из досок и листов железа телега с высокими бортами, вместо руля — длинный, изогнутый в виде буквы «Г» рычаг. Сотнику почему-то на ум пришло слово «тачанка».
В дизельной тачанке находились трое: впереди водитель, сзади, за пулеметом с толстым стволом, стрелок, а посередине, в накрытом шкурами кресле, облаченный в меха толстяк. Первые двое были одеты во что-то темное и кожаное, лица скрыты под противогазами вроде того, который Игорь уже видел. А на толстяке — темно-красная маска с большими окулярами и очень толстым коротким «хоботом», напоминающим кабанье рыло. В руках его была железная палка с набалдашником.
Игорь, несшийся прямо по середине пустой улицы, начал тормозить. Человек в кресле обратил к нему уродливое рыло и показал на мотоциклиста своей палкой. Стрелок навалился на пулемет, разворачивая его, но пока он это делал, водитель поднял ружье со спицей разрядника под коротким стволом.
Сотник, выжав рукоять газа, резко повернул. Алая молния прошила воздух у плеча, он пролетел мимо тачанки и нырнул в арку, из которой она появилась.
Сзади донесся глухой возглас — первый звук, который Игорь услышал от гостей из зеленого облака — застучал пулемет, но мотоцикл уже преодолел арку и снова резко повернул.
Он пронесся через большой двор, выскочил в просвет между домами на другой стороне и увидел впереди хвост большого отряда. Замыкала его пара животных размером с быка, с короткими кривыми рогами и тремя горбами на спинах. Между горбами сидели люди в противогазах, передний держал вожжи, привязанные, насколько смог разглядеть Игорь, к концам рогов. Чуть впереди ехала почти точная копия дизельной тачанки, только накрытая покатым железным колпаком с прорезями, из которых торчали стволы. Между животными и машиной шли, растянувшись большим полукругом, люди в темной коже, и гнали перед собой толпу москвичей.
Игорь поднажал. Несколько чужаков оглянулись. От толпы отделился молодой парень в джинсах и майке, рванулся в сторону, под прикрытие растущих на краю улицы деревьев. И тут же в спину ему впилась алая молния, показавшаяся Игорю более слабой, тонкой и бледной, чем та, которой был убит конвоир автозака. Беглец рухнул лицом вниз и задергался. Несколько чужаков направили стволы на Сотника, и он снова повернул.
