— Но Вик! — придушенно пискнул Гай, — она же теперь одна из нас… то есть, я не хочу сказать, что я собираюсь… просто я… она…
— Искушение! Она — искушает нас…, - Вик осекся, — искушает тебя! Я не знаю, что все это значит, но я пойму! О, я разберусь. А если она послана не Богом?
— А кем? — помертвел Гай.
Бородатый мужчина на куче трупов с мольбой тянул к Гаю распухшие белые руки.
— Сам подумай!
— Не может быть, Вик… она добрая, и…
— И что?
— И вообще…
Гай радовался, что в темноте не видно, как горят его щеки.
— Дьявол приходит в обольстительном женском обличье! — воскликнул Вик — Дьявол сладкими поцелуями вливает в уста твои смертный яд! Дьявол за минутное удовольствие забирает бессмертную душу!
Он шагнул к Гаю, и тот — хоть и был на две головы выше его, испуганно попятился.
— Обещай мне, — отчеканил Вик, — что ты будешь все время настороже.
— Ну конечно, я обещаю…
— Поклянись спасением души твоей, что ты будешь слушаться меня беспрекословно!
— Да клянусь, дружище! Конечно же, я клянусь, Господи, ну что ты так…
Вик остановился, тяжело вздохнул, помотал головой:
— Ты не понимаешь, парень, какие опасности могут поджидать нас. За каждым гребаным холмом. Под каждым сраным камнем.
— Ви-и-ик, — пьяно протянул Гай, взял друга за плечи, — ну ты и напугал меня… ладно… слушай, пойдем отсюда… от вида этой ямы у меня волосы дыбом. Пошли, а?
Они зашагали прочь, Вик — еле переставляя ноги, Гай — почти бегом, все время останавливаясь, чтобы дождаться друга. Сразу после их ухода на холмы опустилась непроглядная тьма, скрыла жуткую яму, и лишь монотонные шорохи и скрип мертвой кожи наполняли ночь.
— Главным у них был Швайнштайгер, — тихо говорила Кати, — ребятишки звать его Швайни. Говорят, когда все это началось, он находиться в какой-то военный бункер, потому что он… как это… начальник солдат.
— Генерал? Офицер? — подсказал Гай.
— Ага, генерал. Он прятать большой запас. Продукты, вода, les armes Ю feu. Очень плохой человек. Сукин сын, да. Назвать себя королем… иметь много женщин, очень много. С ним собраться большая банда, они гонять в Содом всех, много женщин и малышей, и делать с ними что хотеть. Лучше вам не знать это.
Кати сидела, немного сутулясь, на ящике из-под пива, и смотрела в костер. В глазах ее плясали недобрые огоньки.
— Нас ты такими историями не напугаешь, подруга, — поцокал языком Вик, — рассказывай.
— Нехорошо от этих memoires, — покачала головой девушка. Гай подумал — неужели ей не холодно в этом коротком платьице? Он смотрел на гладкие темно-коричневые плечи и бедра Кати, и чувствовал, как затылок его горит. Боже мой, мелькнуло у него в голове, клянусь, я отсюда могу чувствовать её запах! Но что там Вик толковал об осторожности?
— Хорошо, что Швайни больше нет, — сказала Кати, — вы сделать хорошо. Но зачем вы убить всех других людей? Детей, женщин? Если вы делать насилие и убивать всех вокруг — сами погибнете, и даже вера вас не спасет!
Какие у нее большие, широкие ступни, думал Гай. Плоские и розовые, как у африканской богини. Казалось бы — такие некрасивые, но почему я не могу без волнения смотреть на них? А Вик — неужели он ничего не чувствует? Он только и способен думать о трупах?
— Я устал повторять, — Вик нацелил на негритянку указательный палец, — мы никого не убиваем! Все уже давно мертвы… и ты, и я, и эти детишки, — он махнул рукой в сторону палатки, где спали малыши. — Господь дал человечеству расчет за шесть тысяч лет службы, это его решение. Все! Автобус на конечной станции! Мы с Гаем только проверяем — не спрятался ли кто-нибудь под сиденьем.
— Зачем? — мягко спросила Кати. — Вы хорошие мужчины, я вижу. Ну зачем вы делать зло?
— Вот заладила — хорошо, плохо, зло! — Вик вскочил, и запыхтел в темноте сигаретой, — все у тебя просто!
— Не кричи, разбудишь дети.
— Да черт с ними. Вот что, дорогуша, если ты теперь у нас в отряде — запомни первое правило: я здесь главный. И делать нужно то, что я говорю. На каком основании? Очень просто — Господь говорил со мной и достаточно четко дал понять, что я и мои помощники должны делать. Я тебе уже рассказывал эту историю, и дважды повторять не буду.
— Я еще не решить, — тихо сказала девушка. Гай смотрел на одну из её косичек — она свалилась с плеча и скользнула между грудей. Щекотно, наверное, подумал он.
— Что именно? — переспросил Вик, вновь усаживаясь на бревно
— Идти я с вами или нет.
Вик ухмыльнулся, и посмотрел на Кати с удивлением:
— Что же ты… в Мясорубку хочешь?
— Я хочу остаться с детьми и смотреть за ними. Кто-то должен заботиться. А Бог, может и говорить с тобой, но мне он молчит.
Вик бросил окурок в костер, пихнул кулаки в карманы куртки и быстро ушел в ночь.
Кати только вздохнула. Ее ладони с длинными тонкими пальцами лежали на голых коленях. Пальцы едва заметно дрожали. Она только изображает спокойствие, понял Гай, Бог мой, она так напряжена!
— Держи, Кати, — он протянул девушке флягу.
— Спасибо.
Кати сделала несколько глотков и улыбнулась. Отблески костра в ее глазах влажно дрожали. Гай, раздавив сапогами робость, подсел к девушке.
— Ты помнишь, кем была до того, когда… случилось все это?
Девушка кивнула.
— Многое стираться, бежать из памяти… но это я помнить. Я тогда жить в Гамбурге. Я… не думаю, что тебе лучше знать.
Гай положил Кати руку на плечи — как бы успокаивая, на самом деле он сгорал от желания прикоснуться к ней. Кожа девушки оказалась прохладной и чуть грубоватой на ощупь — как он и ожидал. Он вспомнил, как где-то читал, что из негров редко получаются хорошие спортсмены-пловцы — слишком велико трение кожи о воду, и они не могут соперничать с белыми.
— Отчего же мне лучше не знать? — спросил Гай преувеличенно весело.
Он принялся уговаривать Кати рассказать ему все о себе. Девушка долго смотрела с тихой улыбкой в костер, потом сделала еще один глоток из фляги и хрипло сказала:
— Меня и еще нескольких девушек привезти в Гамбург из Камерун. Нам сказать — есть работа, хороший работа на фабрике, в магазине, сиделка с детьми. Потом отобрать паспорта, запереть, и заставить спать с мужчинами. Потом сказать — если вы дергаться, сообщим в полицию, и вас заберут тюрьма. Наш хозяин один албанец, звать Али, потом продать меня за 5 000 евро другому, звать Фатих.
Ее спина под рукой Гая закаменела.
— Нам сказать снова спать с мужчинами. Каждую ночь несколько мужчин. Иногда сразу несколько мужчин. Белые мужчины любят африканскую экзотику.
— И ты… не могла сбежать? — хрипло спросил Гай. Ему очень хотелось отдернуть руку, но он заставил себя не делать этого.
