Мон Мотма каким-то образом сумела найти в себе силы для резкой отповеди.
— Я не допущу, чтобы этого юнца изображали… героем войны. — Она остановилась перевести дыхание и подняла сжатый кулак в знак того, что еще не закончила. — Его единоличную компанию надо прекратить. Генерал Соло, вы сможете остановить Кипа Даррона?
— Сначала я должен найти его! Дайте мне разведывательную информацию, собранную в Туманности Котел и на Кариде. Может быть, мне удастся напасть на его след. Я уверен, что если смогу просто поговорить с ним один на один, то сумею убедить мальчика.
— Генерал Соло, у вас будет доступ ко всему, что вы пожелаете, — сказала Мон Мотма, расставив перед собой ладони на синтетической каменной поверхности, словно для поддержки. — Нужен ли вам… военный эскорт?
— Нет, — ответил он, — это может спугнуть его. Я возьму «Сокола» и полечу один. Если повезет, я, может быть, сумею привести обратно и Поджигатель.Хэн медленно обвел взглядом зал Совета. — И на этот раз давайте обеспечим его окончательное уничтожение.
Загрузив «Сокол», Хэн уже почти закончил последние приготовления, когда услышал голос за спиной:
— Хэн, старый приятель! Помощь не нужна?
Хэн обернулся и увидел, что через ангарную площадку к нему шагает Ландо-калрис-сит, ныряя под плоскость крестокрыла.
— Я как раз отлетаю, Ландо, — сказал он. — Не знаю, как долго меня не будет.
— Я слышал, — сказал Ландо. — А почему бы тебе не прихватить меня? Тебе нужен второй пилот, ведь Чубакка улетел в экспедицию на Прорву.
Хэн помедлил.
— Это мое личное дело. Я не могу просить кого-нибудь еще лететь со мной.
— Хэн, ты спятил. Одному управлять «Соколом»! Ты же не знаешь, с какими неприятными ситуациями можно столкнуться. Кто будет управлять, если тебе понадобится подняться в орудийную башню? — Ландо просиял самой убедительной своей улыбкой. — Ты должен признать, что я — очевидная кандидатура.
Хэн вздохнул.
— Моей первой кандидатурой был бы Чубакка — понимаешь, мне так не хватает этого пушистика. Он по крайней мере не пытается выиграть у меня в карты «Сокол».
— Э-э-э— мы больше этого не делаем, Хэн. Мы обещали, помнишь?
— Как же я забуду? — проворчал Хэн. Ландо победил его в их последней партии в сэбэк, ставкой в которой было право собственности на «Сокол», а потом он отдал корабль обратно Хэну, только чтобы произвести впечатление на Мару Шейд.
— А тебе-то какая в этом нужда, старый ты пират? — спросил Хэн, подняв брови. — Почему тебе так необходимо лететь?
Ландо пошаркал ногой по полированному полу посадочной площадки. На другом конце зала взревел субсветовой двигатель, потом закашлялся; бригада механиков копошилась на фюзеляже разобранного корабля.
— Если честно, мне за неделю нужно попасть на Кессел.
— Но я не собираюсь куда-нибудь в окрестности Кессела, — сказал Хэн.
— Ты же еще сам не знаешь, куда летишь. Ты ищешь Кипа.
— Не спорю. А что на Кесселе? — спросил Хэн. — Я не думал, что тебе так скоро опять туда захочется после того, что было в прошлый раз. Уж я-то точно не хочу.
— Через неделю мы встречаемся с Марой Шейд. Мы с ней партнеры в новом деле с рудниками. — Он засветился улыбкой и перекинул через плечо свой пурпурный плащ.
Хэн постарался спрятать скептическую усмешку.
— А Мара-то сама знает об этом партнерстве, или ты просто треплешься?
Ландо состроил оскорбленную физиономию.
— Конечно, знает… в некотором роде. Кроме того, если ты возьмешь меня на Кессел, я, может быть, смогу найти «Госпожу Удачу» и не буду больше просить подбросить меня. Это начинает надоедать.
— Это уж точно, — сказал Хэн. — Ладно, если окажемся около Кессела, я тебя туда заброшу, но в первую очередь я выслеживаю Кипа.
— Конечно, Хэн. Это ясно, — сказал Ландо, потом пробормотал про себя: — Как и то, что через неделю я буду на Кесселе.
Бестелесный дух Люка Скайвоке-ра мог только смотреть, как его ученики Джедаи и сестра Лея вереницей вошли в большой приемный зал. Впереди в качестве эскорта катился Арту; он молча остановился перед возвышением, на котором лежал Люк.
Остальные ученики Джедаи встали в ряд перед неподвижным телом. Они смотрели на него с таким почтением, словно присутствовали на похоронах. Люк ощущал идущие от них эмоции: печаль, растерянность, страх и глубокую тревогу.
— Лея! — позвал он своим слабым, потусторонним голосом. — Лея! — изо всех сил закричал он, стараясь пробиться через окружавшие его стены других измерений.
Лея вздрогнула, но, по-видимому, ничего не услышала. Она положила ладонь на руку его холодного тела. Люк услышал ее шепот:
— Люк, я не знаю, слышишь ли ты меня, но я знаю, что ты не умер. Я чувствую, что ты еще здесь. Мы найдем способ помочь тебе. Мы постараемся.
Она сжала его безвольную руку и быстро отвернулась, моргая, чтобы стряхнуть стоявшие в глазах слезы.
— Лея… — вздохнул Люк. Он проводил взглядом остальных кандидатов в Джедаи, последовавших за ней к турболифту. Снова он остался наедине со своим парализованным телом, озирая стены Великого Храма Массаси.
— Ну ладно, — произнес он, пытаясь найти другое решение. Раз Арту не может его услышать, а Лея и другие ученики Джедаи не могут обнаружить его присутствия, то, может быть, Люк сумеет связаться с кем-нибудь в его собственной плоскости существования — с другим искрящимся духом Джедая, с которым он столько раз разговаривал прежде.
— Бен! — позвал Люк. — Оби-Ван Кеноби, ты слышишь меня?
Его голос слабо прожужжал в эфире. Со всей эмоциональной силой, которую он смог собрать из глубины души, Люк прокричал в тишине:
— Бен!
Не услышав ответа и все больше беспокоясь, он стал звать других:
— Йода! Отец… Анакин Скайвокер! Он подождал, но ответа не последовало… Пока он не ощутил в воздухе волны холода, как от медленно тающей сосульки. Дрожащие слова исходили из стен:
— Они не могут услышать тебя, Скайвокер… но я слышу.
Люк повернулся волчком и увидел, как в каменной стене возникла трещина. Она стала темнее, из нее просочился черный, как смоль, силуэт и сгустился, приняв очертания человека в сутане, черты которого Люк смог теперь различить, видя его в плоскости духа. У незнакомца были длинные черные волосы, темная кожа, на лбу красовалась татуировка в виде черного солнца. Глаза его были черны, как осколки обсидиана, и так же остры. Сжатый рот придавал его лицу жестокое и хмурое выражение, как у человека, которого предали и который провел долгое время в горьких раздумьях.
— Экзар Кан, — вымолвил Люк, и черный дух прекрасно понял его.
— Как тебе нравится, Скайвокер, быть духом, лишенным тела? — насмешливо произнес Кан. — У меня было четыре тысячи лет, чтобы привыкнуть к этому. Хуже всего в первые одно-два столетия.
