Да, арестовать. Действуйте согласно предписанию. Применяйте огнестрельное оружие лишь в крайнем случае.
– Слушаюсь, сэр.
– Во всяком случае, такая задача ставится перед вами официально.
– А неофициально?
– В своем докладе вы сообщите, что ситуация сложилась таким образом, что вам, к сожалению, пришлось применить оружие. Например, при попытке к бегству. Или для отражения нападения. В конце концов, нам приходится исходить из того, что речь идет о вооруженных и особо опасных штрафниках, – Лафайет сложил руки так, что его указательные пальцы касались носа, и смерил Перкинса пронизывающим взглядом. – Надеюсь, вы понимаете? Пленные мне не нужны!
Перкинс выслушал указания глазом не моргнув. Ведь Лафайет не впервые отдавал приказы, официальная и неофициальная версии которых значительно отличались друг от друга.
– Будет сделано, сэр. Можете рассчитывать на меня.
– Знаю, Перкинс, – Лафайет улыбнулся. – Иначе вас давно уже не было бы здесь, – напутствовал он его, одновременно подбадривая и предостерегая.
Черный как ночь глайдер мчался над крышами мегаполиса, ныряя вниз, в глубокие ущелья улиц, когда вверху столкновение с другими глайдерами, казалось, было неизбежным, чтобы долей секунды позже стремительно взмыть вверх, – и все в таком бешеном темпе, что Перкинс благоразумно предпочитал смотреть вперед, в окно кабины пилота, не слишком часто. Уйма глайдеров и рекламных щитов мчалась прямо на них, чтобы увернуться лишь в самый последний момент. Все это было не слишком полезно для его нервов. Он знал, что пилот – мастер своею дела, к тому же ему помогает навигационный компьютер, реагирующий на происходящее с немыслимой скоростью и молниеносно корректирующий курс, когда столкновение, казалось бы, уже неизбежно.
Речь шла о системе, подобной тем, что устанавливаются на боевых глайдерах, предназначенных для поддержки наземных войск. Система этой модификации позволяла обойти все правила движения, а также частные владения и заграждения, в то время как центральной службе регулировки движения сообщались фальсифицированные данные относительно полета – именно те, какие от них и ожидались. Доказать же, что данные фальсифицированы, технически было совершенно невозможно. Но этим далеко не ограничивались возможности спецглайдера, хитроумно оснащенного для операций подобного рода. За ним вплотную следовал второй точно такой же глайдер посольства, в котором сидели четверо спецназовцев.
Во время полета Перкинс проинструктировал их относительно поведения в ходе предстоящей операции. Он знал, что может положиться на любого из них. Это ведь была их далеко не первая совместная акция подобного рода. Немало дезертиров, диссидентов и прочих врагов Империи Сардэя пытались бежать на свободу через Санкт-Петебург II. Лишь за последний год Перкинс провел восемь успешных операций по захвату врагов Империи, чем очень гордился. Его репутация была незапятнанной, и он был полон решимости сделать все, что от него зависит, чтобы так было и впредь.
Через несколько минут они уже подлетали к гостинице «Эскападам». Даже для пятого тысячелетия это было здание будущего в форме гигантской, ярко освещенной орхидеи, устремившей к красноватому небу свои прекрасные округлые лепестки на высоте около пятисот метров. Каждый гигантский лепесток светился бесчисленными огнями гостиничных номеров, служебных помещений, центров отдыха, ресторанов.
Внутренняя поверхность одного из этих лепестков служила посадочной площадкой, на которую и устремились оба глайдера. Лишь перед самой посадкой они сбросили скорость и опустились на газон парка.
Перкинс с облегчением установил, что летающее такси с разыскиваемыми лицами еще не приземлилось. До их прибытия оставалось чуть больше четырех минут.
Лазерный луч посадочной площадки приглашал каждого вновь прибывшего гостя на газон парка. Но, благодаря своей системе управления, они были недосягаемы для луча. Оба глайдера посольства беспрепятственно приземлились среди десятков других внешне таких же глайдеров, и громкое гудение их двигателей смолкло.
Перкинсу не понадобилось отдавать никаких приказов. Из машин на посадочную площадку выскочило по двое спецназовцев. Каждый знал, что ему надлежит делать. Двое тащили за собой легкое лазерное орудие, чтобы занять позицию за глайдером-люкс, в то время как двое других побежали к великолепно изогнутой стене со входом, через который можно было попасть внутрь.
Только оба добрались до входа, как двери раздвинулись и изнутри пулей вылетел тучный служащий гостиницы, красный как рак от гнева. Судя по его виду, пробежать десяток метров было для него большим достижением, а он, казалось, пробежал уже все сто.
По спецкоммуникатору, служившему Перкинсу для поддержания связи со своими парнями, он слышал, как толстяк, чьей обязанностью было следить за порядком на посадочной площадке, долго и упорно протестовал против недозволенной посадки, пока ему наконец не ткнули под колышущийся подбородок дуло бластера и не объяснили доступно, что он, конечно же, имеет право пожаловаться на них. Но потом. Если же он сейчас не выполнит – очень точно – их распоряжений и быстренько не отведет одного из них в контрольное помещение, то «потоми может и не быть.
Этот аргумент, казалось, убедил толстяка. Лишь с третьей попытки бедолага смог проглотить ком, застрявший в горле, а чтобы он наконец смог двигаться, пришлось подтолкнуть его дулом бластера.
Перкинс наблюдал с каменным лицом, как толстяк исчез в здании вместе с обоими спецназовцами. Двери бесшумно сдвинулись. Один из парней позаботится о том, чтобы орда постояльцев гостиницы в неподходящий момент не ринулась на посадочную площадку и не помешала им. Другой же проследит из контрольного помещения, чтобы все приборы слежения и записи были отключены и чтобы всем прибывающим глайдерам, за исключением разыскиваемого такси, было отказано в посадке. Для работы, которой они собирались здесь заняться, свидетели были не нужны.
Перкинс взглянул на часы. До времени прибытия осталось две минуты. Он достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил, проигнорирован укоризненный взгляд пилота, оставшегося в глайдере. Он знал, что, если кто-то использует подобные туманящие сознание наркотики, особенно во время операции, это вовсе не приветствуется, но, во-первых, ему сейчас нужно было что-то, чтобы успокоить расходившиеся нервы, а во-вторых – кто же из подчиненных посмеет донести на него?
Время истекло.
Минута, две, три. Такси но было. Не было, даже когда Перкинс уже раздавил выкуренную сигарету. Он заметил, что нервно барабанит пальцами, заставил себя прекратить и начал внушать себе, что пока все в пределах допустимого. Учитывая дальность полета, такое маленькое опоздание вполне возможно. И все же нет ничего хуже ожидания перед операцией.
