– А камеру?
Он брызнул слюной, и я с трудом подавила желание утереться.
– Не знаю. Разве она не работает? – невинно спросила я.
– Что произошло в доме?
– Преступник начал разглагольствовать о резервации рибутов. Говорил чушь, будто собрался нас спасти. Тут, поскольку пропала связь, пришел офицер, и мы вместе доставили объект на челнок.
Он придержал ладонью кулак. Я уже приготовилась к удару.
– И что?
– На борту он продолжил говорить. Сказал, что Сто пятьдесят семь не умер, а сбежал.
– Дальше? – прорычал Майер.
– Это все. Офицер приказал мне молчать. Человек продолжал кричать о резервации рибутов.
– Он сказал, где она находится?
– Нет.
Во всяком случае, не совсем. «Северный Техас» – довольно расплывчатое указание. Насколько я знала, к северу от нас простиралась сплошная безжизненная пустыня.
– Он говорил, что они хотят помочь вам бежать?
– Да, он заявил, что хочет помочь мне. Но я думаю, сэр, что он просто безумен.
Офицер Майер прищурился на меня, и несколько секунд в помещении слышалось только его прерывистое сопение.
– Ты считаешь его безумным, – проговорил он медленно.
– Рибуты не убегают. Я видела попытки. Их убивают. Даже если удастся, бежать все равно некуда.
– А как же резервация?
– Сэр, мне трудно в это поверить.
Я не солгала. Я не могла ее представить. Как там жили? Откуда брали пищу? Почему их не трогали люди?
Майер вперился в меня взглядом, проверяя на лживость.
– Я не знал, что выйдут такие накладки. Но я послал тебя потому, что доверял тебе. – Он яростно втянул воздух и на шажок отступил. – Эти люди… Я знаю, тебе этого не понять, но мы спасли их. Мы – единственный выживший штат, потому что вовремя закрыли границы и прекратили все перемещения граждан. А эти люди считают, что могут идти куда хотят и делать что им заблагорассудится. У нас были причины установить такие правила! Мы защитили их, а эти повстанцы, – он будто выплюнул это слово, – воображают, что у них есть какая-то миссия по спасению всех и каждого. Они только множат смерть. Путешествуют из города в город, нарушая законы! Это место, – обвел он комнату яростным жестом, – предназначено для защиты людей. Именно этим ты и занимаешься. Тебе ведь это известно?
«Защита» была неподходящим словом для моего ремесла, но я почти поняла его доводы. Люди предпочли оставлять в живых молодых рибутов, чтобы те зачищали города. Выпалывали преступников и больных без риска заразиться самим и распространить вирус дальше.
– Да, – ответила я.
Он подступил так близко, что мне захотелось толкнуть его в грудь, чтобы полетел через комнату.
– Я буду следить за каждым твоим шагом. Заикнешься об этом хоть словом, и тебе конец. Понятно?
Я кивнула.
В его речах не было ничего похожего на доверие.
Вернувшись к себе, я крадучись легла и повернулась к стене. Я решила, что офицер Майер вполне мог следить за мной в эту самую минуту, и боялась за свое лицо, которое могло выдать вертевшиеся в голове мысли.
Побег?
Это было нелепо. Планировка зданий КРВЧ полностью исключала бегство. За нами постоянно наблюдали; нас окружала вооруженная охрана; наши маячки были вживлены неизвестно куда, а горожане все до единого горели желанием передать нас в руки корпорации при первой же встрече.
Впрочем, как выяснилось, не все.
Я подтянула колени к груди и нахмурилась, пытаясь разобраться. Сначала я решила, что мятежники нас попросту подставляют. Сулят рибутам помощь в побеге, заморочив их байками о резервации, а потом убивают. Но в этом не было никакого смысла. Если они и правда хотели избавиться от рибутов, то почему не ликвидировать их на заданиях? Заваривать такую кашу с хитроумным побегом из корпорации казалось чрезмерной глупостью даже для человеческого ума.
Но если нас не подставляли, если нам искренне помогали в надежде на ответную помощь, то придумано было ловко. Со стороны людей казалось самонадеянным ждать сотрудничества от рибутов, но если их цель заключалась в том, чтобы избавиться от КРВЧ, то план был очень неплох.
Я стиснула лицо руками. Я не знала, как относиться к людям, решившим действовать совместно с рибутами. Этим они привносили в уравнение здравый смысл, и ненавидеть их становилось труднее.
Остаток ночи я почти не сомкнула глаз, а утром когда повернулась, то увидела Эвер. Она лежала, сжавшись калачиком и натянув одеяло до подбородка. Пальцы ее дрожали. Я села, свесила ноги с постели, и быстро отвела глаза, когда она заметила мой взгляд.
Мне хотелось поговорить с ней о ночных событиях, но вышло бы подло. Если уж кто и нуждался в побеге, так это она, а Леб ясно дал понять, что не собирался помогать нам. Да и о чем бы я рассказала? «Кое-кто скоро сбежит, но только не ты и не я»?
Я соскользнула с постели, надела спортивный костюм, взглянула на нее напоследок и вышла из комнаты. Двадцать два ждал меня на беговой дорожке. Глаза у него были круглыми и полными раскаяния.
– Послушай, Рен, я…
– Сперва пробежимся, – перебила его я, стараясь не смотреть в эти глаза. Из-за них я снова почувствовала себя виноватой, а мне этого не хотелось, коль скоро он считал меня монстром.
Я пустилась бежать по кругу, и он последовал за мной. Никто из нас не заговаривал первым. За всю пробежку он не сказал ни слова и продолжил безмолвствовать всю тренировку. Только по-прежнему слал мне виноватые взгляды, но я игнорировала их и говорила только по делу.
– Встретимся через час на крыше, – сказала я, когда занятие кончилось. Нам предстоял отлов больных, и я была благодарна за передышку. Перевозить людей в больницу было простым заданием, которое сложно провалить. И оно редко сопровождалось насилием.
Двадцать два кивнул, и я повернулась, чтобы уйти, но заметила Леба, который смотрел прямо на меня, прислонясь к стене спортзала. Я пропустила Двадцать два вперед, замедлила шаг возле двери и задержалась на полкорпуса.
– Спасибо, – шепнул Леб, наклонив голову и обращаясь к полу.
– Он еще у тебя? – спросила я, глядя в дверной проем. – Тот пеленгатор?
– Нет. Я вернул его, чтобы не догадались о сообщнике в здании.
Я взялась за край двери, вспомнив дрожащую Эвер.
– И ты действительно не можешь…
– Нет.
– Но…
– Нет. – Его взгляд метнулся к настенной камере. – Иди. Майер заметит, что мы разговариваем.
Он был прав, и я со вздохом зашагала по коридору. Может, это и вовсе дурная идея – помочь Эвер бежать. Она была не в лучшей форме, а по следу бежавшего рибута всегда отряжали офицеров КРВЧ. Это представляло огромный риск для любого рибута, а что говорить о ней, да еще в таком состоянии? Даже найди я способ отправиться вместе с ней, ее шансы выжить были бы в лучшем случае призрачными. Возможно, ей было правильнее остаться здесь.
Поглубже нахлобучив шлем и подтянув ремешок, я нервно посмотрела на Эвер. Она дрожащими руками прилаживала коммуникатор – ее трясло сильнее, чем утром.
– Помочь? – спросила я.
Она помотала головой и передвинула микрофон ко рту.
– Каллуму лучше?
– Ему просто отлично, – буркнула я.
– Послушай, ему ведь правда паршиво. Может, дашь ему послабление? Первые недели даются очень тяжело.
Я пожала плечами, хотя и признавала ее правоту. В памяти всплыли его большие печальные глаза, и я вздохнула.
Эвер встала, и ноги тотчас ее подвели. Судорожно хватая ртом воздух, она повалилась на пол.
– Тебе… – Я осеклась, когда она вскинула голову и сверкнула глазами.
В следующую секунду Эвер вскочила и бросилась на меня. Мы упали, и она прижала мне плечи, навалившись всем телом.
Я стала брыкаться, но она не сдвинулась и только с рычанием оскалила зубы.
В коридоре появились два человека, у одного был планшет. Эвер резко повернула голову и метнулась к ним. Врач, державший планшет, быстро нажал кнопку замка.
Я медленно поднялась, глядя не на людей, а в пол.
Бум.
Бум.
Бум.
Закрыв глаза, я вслушивалась в ритмичные удары Эвер. Я не хотела заниматься этим сегодня. Пусть вернется настоящая Эвер – та, которая поднимала мне настроение и охотно шла со мной в столовую.
Мне не хватало ее.
Я снова открыла глаза и выдохнула. Эвер медленно повернулась и ощерилась, как будто я ее оскорбила.
– Осторожно, Сто семьдесят восемь! – сказал снаружи врач.
«О, спасибо тебе, человече. Что б я делала без твоих советов».
Она метнулась на меня, как зверь, и вцепилась в рубашку, когда я попыталась увернуться. Я услышала сзади треск материи: она вырвала добрый лоскут. Эвер сгребла то, что осталось, и потянула меня к себе, обхватывая за пояс. Ее зубы царапнули по моей шее, и я ударила ее локтем в бок, высвобождаясь из захвата.
Я прыгнула на кровать, но Эвер оказалась проворнее. Сомкнув пальцы на моем запястье, она резко дернула мою руку, так что плечо выскочило из сустава, и сбросила меня на пол. Потом она оседлала меня и принялась душить.
