— Это может повториться? — спросил король.
— Если вы про наведение на вас телепортов, то нет, я приняла меры, любая наводка будет сбита. Но если говорить про возможные атаки, то да. От магических атак вы, Ваше Величество, защищены очень хорошо. Два десятка моих специалистов круглосуточно осуществляют вашу охрану. Но от убийцы с отравленным клинком они не защитят.
— Ясно. Ты можешь что-нибудь сказать об исполнителе всего этого.
— Это мог быть любой достаточно сильный маг. Подобные заклинания не являются чем-то уникальным в нашем кругу. Я могу дать вам список из трех сотен магов, способных на подобное.
— Ясно, на этом всё.
— Как вам будет угодно, — сказала Шоала и исчезла.
Король посмотрел на часы, было уже без четверти одиннадцать. За окном была непроглядная темень и шёл холодный октябрьский дождь. Торстейн медленно поднялся со своего кресла и вышел из кабинета. Почему-то он чувствовал себя уставшим и старым.
Владыка Остейзии медленно шёл по своему дворцу, к этому времени его личное крыло дворца уже опустело и королю встречались только дежурные караулы синих кирасир. Идя к своим покоям, он еще раз прокрутил в своей голове разговор с Бабеттой: да он женился на её матери, простой графине, сначала став грозой всех своих соседей. Король шёл и мысленно вернулся в прошлое.
***
За пятьдесят лет до описываемых событий, Аласкиви, столица Остейзии.
— Торстейн, дружище, что ждёт тебя дома? Посмотри вокруг, ты пятый сын короля, пятый! У тебя нет никаких перспектив получить не то что корону, а даже приличный земельный надел. Ты уж прости, но ваше королевство просто нищее. Я удивляюсь, почему тот же Великий Нордмар или Хортерия вас еще не поглотила.
Юный принц слушал своего приятеля, имперского лорда Маркуса и морщился, всё, что тот говорил было, к сожалению правдой. Остейзия действительно очень гордая, но очень бедная страна, к тому же опутанная долгами и частично оккупированная. Десять лет назад Северо-восточный сосед, Великий Нордмар вторгся, воспользовавшись неразберихой после смерти короля, дедушки Торстейна и захватил весь север до Серебряной. С помощью посредников из Империи удалось заключить мир и север страны даже, формально, остался в её составе, но там стояла вражеская армия и налоги шли тоже в казну врага. Все понимали, что фактическое присоединение севера Остейзии к Нодмару это просто вопрос времени.
— И что ты предлагаешь Маркус? Что мне делать?
— Дружище, поехали со мной. Поначалу ты будешь, конечно, интересной зверушкой, принц из варварской страны, а вот потом… Да, потом ты сможешь достигнуть таких высот, которые тут тебе даже не снились. Ты же лучший воин из всех кого я знаю, а такие очень нужны Империи. Лет за десять вполне можешь выслужиться до легата.
— О боги! Ты хоть сам в это веришь? Я имперский легат, это же невозможно!
— Верю, друг мой, верю. И ты поверь, так и будет.
— Ладно, твоя взяла, поехали вместе.
— Тут какой-то подвох, ты слишком легко согласился. В чём дело?
— Я вчера говорил с отцом, он не будет ничего делать с нордмарской проблемой, ничего! И жениться не разрешил, — с обидой в голосе добавил юноша.
— Ах, вот оно что, дружище не унывай, зачем тебе сейчас жена? Тебе всего двадцать, глупо ограничиваться одной женщиной, когда вокруг их сотни, — сказав это Маркус громко расхохотался.
Спустя четыре месяца. Лагерь десятого имперского легиона, сто миль до границы с Зорристаном.
— Так, варвар, с меня хватит, настала пора сбить с тебя твою спесь. Биться будем настоящим оружием, — кентурий Филипп, командир кентурии тяжёлых кавалеристов, свирепо смотрел на Торстейна. Тот пожал плечами, взял со стойки меч и вышел в круг.
Его командир имел полное право злиться. Торстейн действительно, с точки зрения кентуриона, вел себя очень своенравно. Нет, он выполнял свои обязанности добросовестно, но всем своим видом показывал что "я как, ни крути, принц, а вы господин кентурион, вонючие собачьи экскременты". Это Филиппу очень надоело и вот пришло время разобраться с Торстейном.
Но разобраться не получилось, нахальный мальчишка умел драться не только иконно, но и пеше. Он без проблем, даже скорее с нарочитой легкостью, обезоружил кентуриона и, сбив того с ног, приставил кончик меча с его горлу. Взбешенный Филипп вскочил с земли, растолкал своих солдат и скрылся в палатке.
— Дурак ты, парень, — задумчиво сказал Торстейну десятник Гай, уже немолодой мужчина с глубоко посаженными под кустистыми бровями глазами, — теперь тебе не жить. Ты же опозорил Филю перед всеми нами. А он мстительная скотина и точно найдет способ незаметно тебя убить.
— Поживем, увидим, на всё воля богов.
Вечер принёс важные вести, Зорристан вторгся в пределы Империи. Войско, под предводительством самого султана Селима, в приграничном сражении втоптало в пыль десять легионов и двинулось вглубь страны. Если они разобьют и армию кронпринца Октавиана, дорога на столицу будет открыта…
Октавиан, наследник престола империи, несмотря на молодость, ему было всего шестнадцать, оказался очень умным и решительным командиром. Месяц назад, когда его назначили военным префектом юго-западной провинции, все думали что уж первые года три он будет не более чем формальным руководителем, а управлять силами Империи в приграничной провинции будут совсем другие люди. И ровно до момента нападения соседей так и было. Но потом сразу два его заместителя, погибли и наследник стал не только формальным, но и практическим руководителем.
Под рукой Октавина осталось три легиона: второй, восьмой и десятый, все три конные. Итого, почти тридцать тысяч всадников. Более чем достаточно чтобы дать бой. Были еще и маги, но как это обычно бывает в войнах с Зорристаном, они бесполезны, антимаги с обеих сторон блокируют всё намертво. Но так даже лучше, настоящие мужчины полагаются на сталь, а не на волшебство.
Султан планировал разбить Октавиана и встать лагерем, дожидаясь подкреплений. После приграничного сражения у него сталось около пятидесяти тысяч воинов из имевшихся в начале ста десяти тысяч. В течение недели должны будут подойти силы сразу трёх эмиров, еще почти двести тысяч, этого должно хватить для окончания войны.
Враги сошлись на рассвете. Понимая, что у него меньше сил, Октавиан сделал ставку на один мощный удар в центр позиций султанской армии. Там стояла пехота, пятнадцать тысяч копейщиков и мечников. Пробить их строй, десятки рядов, практически невозможно, но это кратчайший путь до ставки султана.
Селим улыбался, рассматривая в подзорную трубу армию врага. Ему была понятна задумка его юного оппонента и он подготовил ловушку. Едва конница Империи увязнет в массе пехоты, а она увязнет наверняка, фланги его армии нанесут удар и имперцы будут в кольце. К вечеру Селиму приведут пленённого Октавиана, или принесут его голову, не важно.
Селим не знал что у Октавиана был козырь в рукаве, из столицы юноша прибыл не с пустыми руками. В его обозе было почти шесть тысяч новомодных четырёхствольных пистолетов, которые наследник планировал проверить в бою.
Командиры легионов, расквартированных в провинции, смотрели на них как на бесполезные игрушки, но кронпринц есть кронпринц и три тысячи кавалеристов второго легиона вменили луки и копья на пистолеты. Именно они и были на острие удара. А вот за ними шли катафрактарии десятого во главе с самим Октавианом.
Кентурия Филиппа оказалась шла в атаку в правее телохранителей кронпринца, перед ними было несколько сотен воинов и Торстейн не видел Октавиана. И конечно он не видел и даже не представлял, что происходит впереди. Весь его мир сжался до конского круппа скачущего перед ним воина.
А впереди проиходило непостижимое для критиков новшеств в военном деле. Октавиан сам разработал тактику для этого боя и его тысячи, вооруженные пистолетами с блеском выполнили задачу. Сотни и сотни кавалеристов, ряд за рядом разрядили своё оружие в плотную массу врагов и освободили дорогу катафрактариям десятого легиона. Те с разгона ударили в наполовину уничтоженный центр вражеской армии, ударили и через час отчаянной рубки пробили его. Дорога к лагерю Селима была открыта.
