Я же, ещё раз выдохнув от напряжения, заворачиваю за угол и, уже заранее зная куда идти, захожу в гардеробную.
С меня снимают мерки, передают информацию девочке-паучихе, и начинают собственноручно плести костюм. Из пальцев, если что.
— Предпочтения? — спросила парикмахерша.
— Покороче. Без укладки, — я сел в кресло и взмахом руки включил телевизор в другой комнате, наблюдая за картинкой с помощью всевидения.
Сотни, если не тысячи людей собирались по всему Токио. Радостные, сонные, счастливые — таких было большинство. Народ Сёгуната, — японцы, скрывавшиеся за аномалией сотню лет, — были искреннее счастливы возвращению их Бога-хранителя.
Моё рождение — праздник для целой нации.
Но были и те, кто сомневался. Кто не верил. И кто обвинял правительство во лжи, а меня — в обмане честных людей. И среди них был один, кто вёл за собой скептиков и создавал больше всего шума.
Из-за этой скотины меня выдернули, из-за него я сейчас должен торопиться и забыть об отдыхе!
— Господин, люди подошли к главному храму! Среди них лидер скептиков, — в комнату забежал мужик.
— Я знаю, — ответил я, уже надевая сшитый костюм, — Скоро буду.
Невероятно мягкий внутри, но сохраняющий форму снаружи. Удобный. Очень стильный. Идеально сидящий. Даже в Школе элитная форма была хуже этого сшитого на скорую руку костюма.
Я оделся. Прикрыл глаза. Выдохнул.
Затем я встал перед зеркалом.
Всё тот же я. Повзрослевший, теперь уже не обросший. В чёрном костюме и белой рубахе.
Я глубоко дышал и смотрел в свои голубые светящиеся глаза. Пытался отыскать там хоть одну причину, чтобы просто свалить и не касаться большой политики. Скинуть ответственность на других, закрыться и спрятаться от мира.
Но я… я просто её не находил.
Я — воплощение силы. Один из сильнейших. Тот, кто пережил две смерти.
Я — Бог.
И как бы не старался, я не вижу причин бояться.
— Господин?… — в комнату зашёл Сатору.
Я в последний раз посмотрел в зеркало.
Да… я не должен бояться мира.
Это мир должен бояться меня.
-
Ежеглавная рубрика “Небольшие истории этого интересного мира!"
Вика сидела на диване и от скуки листала ленту соцсетей, как вдруг её внимание привлекла прямая трансляция с чьего-то телефона.
«Что это? Бунт? Опять пытаются вернуть бамп и сагу?», — подумала она.
— Это невероятно! Только приехал в Сёгунат, и уже такое! У них что, часто митинги и праздники?! — говорил оператор, — О, вон! Видите? Это лидер местной оппозиции. Говорят, он не верит в местного бога или типа того. Идёт впереди всей толпы!
Сотни людей. Невероятный шум. Вика не могла разобрать и половины происходящего — настолько суета была огромна.
— Он говорит, что хочет ответов! — продолжал комментировать, — Что хочет…
И тут раздался грохот, а по всей улице прошла энергетическая волна, прервавшая процессию. Оператор сначала спрятал телефон и чуть не упал, но затем медленно, в полной тишине, поднял камеру и начал снимать площадь главного храма Сёгуната.
Там стоял человек.
— М-мам…, - неуверенно прокричала Вика, — МАМ!
***
София Элерс стояла перед кабинетом деда и ждала, пока он вынесет решение по поводу брака.
Хотя, ответ был очевиден. Здесь всё понятно.
Софии нет смысла брыкаться. Нет смысла сопротивляться. Её судьба уже решена — никакой свободы, никакого счастья.
Никого, кто ей бы помог.
Поначалу она пыталась всё изменить. Пыталась сопротивляться решениям Людвига. Порой даже получалось — когда, например, он склонял её к совместной ночи с Виктором.
Это мелочи. Секс? Потеря девственности? Этого легко избежать до поры до времени.
Но общий путь её жизни, общую судьбу она изменить не в силах.
Одна и без поддержки, она очень слабая, беззащитная девочка. Всегда была, и всегда будет.
Поэтому сейчас София не бунтовала и не возмущалась, а лишь стояла у двери и пустыми глазами смотрела в пол, вспоминая все свои мечты и цели, существовавшие до смерти Кости.
Да она даже уже не плакала. Слёз, наверное, и не осталось.
Простая кукла, какой ей и суждено быть до конца своих…
— Какого… какого чёрта?! — послышался крик Людвига из кабинета.
София, будучи уже пробуждённой Королевой Клинков, обладала быстрой реакцией и вполне успешно защищала имение от редких атак чудовищ. Поэтому и сейчас она решила не медлить, а создала в воздухе меч, схватила его и ворвалась в кабинет.
Опасности не было — лишь Людвиг и отец Виктора.
Никого. И ничего, что могло бы привлекать…
— Что-ж, давайте знакомиться, — раздался голос со включенного телевизора, — Вортекс — Бог-Созидатель, и ваш хранитель. Рад нашей встречи.
Катана, призванная девушкой, с глухим ударом упала на пол.
София медленно зашагала назад, прикрывая рот рукой.
— К-костя?..
Она не смотрит телевизор. Перестала пользоваться телефоном. Перестала общаться с друзьями.
Она не знала, что он вернулся.
***
-
Глава, собственно.
Нет, я ошибся. Не сотни.
Тысячи людей.
Я телепортировался прямо к краю центрального храма и теперь смотрел на беснующуюся и орущую толпу. Меня не замечали.
«Уродцы. Подняли такой шум, и теперь даже заметить не можете», — я расстегнул пиджак и верхнюю пуговицу рубашки.
Я не собираюсь стоять здесь до вечера, пока вы, слепошарые, меня заметите.
— Я сказал…, - задираю руку, — Смотреть на меня!
Я бью по каменным перилам на краю площади и порождаю волну телекинеза, которую мгновенно удаётся взять под контроль.
Никого не снесло, ничто не сломалось. Волна, ставшая «мягкой», пошатнула всех людей и заставило задрожать целые здания, порождая гул такой силы, что тот даже перебил шум тысячной толпы.
Никакого урона. Лишь демонстрация силы, которая этот урон может принести.
Я даже перила не сломал.
— Слышал, что многие сомневаются в моём существовании, — сказал я громким от магии Сатору голосом, — Якобы, моё возвращение — ложь Сёгуна. Что-ж, давайте знакомиться, — насмешливо кланяюсь, — Вортекс — Бог-Созидатель, и ваш хранитель. Рад нашей встрече, — выпрямляюсь, — Полагаю, теперь вопросов у вас чуть меньше?
Я смотрел на застывших людей. Водил по ним взглядом светящихся голубых глаз, всматриваясь буквально в лицо каждого с помощью всевидения.
Молчание. Гробовая тишина, вызванная шоком.
Да, я мог бы быть самозванцем. Мог быть простым магом, вызвавшим телекинетическую волну.
Но разве бы правительство допустило, чтобы я стоял на площади главного храма?
— Оберегая ваш народ столетиями, я не ожидал, что в день моего возвращения меня начнут называть лжецом. Это, знаете… разочаровывает.
«Мне насрать, на самом деле. Эту речь мне Сёгун вообще приготовил»
Правда он же и предупредил, что придётся импровизировать.
И этот момент настал.
Не услышав ответа и увидев лишь ошарашенные, можно сказать, восхищённые лица, я уже развернулся и пошёл обратно, как вдруг мне в спину крикнули:
— Откуда нам знать, что вы не самозванец?
"Тц. Сука…"
Я остановился. Цыкнул. Занервничал.
Грёбанный Син Цзин Пинальный. Как ты раздражаешь.
— Хочешь увидеть доказательства? — я развернулся, — Что-ж, смотри, человек.
По плану, здесь должны вмешаться иллюзионисты. Что-то сделать, какой-то крутой трюк, чтобы все офигели. Мне бы даже напрягаться не пришлось.
Но знаете… когда тебя выдёргивают с отпуска, обвиняют во лжи и заставляют оправдываться, несмотря на две твоих грёбаных смерти…
Это правда раздражает.
Я опустил руки вниз. Напряг. Почувствовал, как пальцы утопают в плотном пространстве, охватывающем весь квартал, где собрались люди.
Затем я прикрыл глаза, дабы получить доступ к иному порядку реальности. Дабы видеть не двухмерную проекцию, прошедшую через обычные глаза, а четырёхмерную развертку.
