уверенно создаёшь Ветер клинков, то им и замеряем, снимай медальон.
Я расстегнул цепочку, положил медальон в ладонь отца и развернулся лицом к крепостной стене.
Первый Ветер клинков умчался в ту сторону, ударил в камни, выщербливая их и выбивая замазку из щелей.
Второй Ветер.
Рядом вдруг оказалась одна из теней, которые до этого держались среди зрителей.
Ирал.
— Господин, если позволите, то я дам совет, — я хмыкнул, но не стал качать головой, и Ирал понятливо продолжил. — У вас излишне напряжены плечи, а на шестом движении вы слишком стискиваете рукоять меча. Это сковывает вас и разрушает гармонию единства тела и клинка.
Отвечать я не мог. Не средь бела же дня на глазах такой толпы, что прослышала к этому времени о нашем с отцом поединке. Словно у слуг и воинов сейчас дел нет. Но вот принять или отказаться от совета вполне в моих силах.
И к чему отказываться? Конечно, лучше было бы если бы эти советы...
Отец хмыкнул:
— Лиал, расслабься. Ты так стиснул меч, словно я принимаю у тебя экзамен. Это лишь любопытство отца. Юные идары, не прошедшие своих первых Игр, не сильно отличаются в запасах жара души, а тебя Терсия хвалила с детства, как таланта в деле внешних техник. Не думаю, что уж в этом измерении ты провалишься и сумеешь ударить лишь пять раз.
Я улыбнулся:
— Спасибо, отец.
Постарался расслабить плечи и пальцы на рукояти.
Четвёртый Ветер.
Пятый.
Ирал напомнил:
— Плечи, господин.
Шестой, седьмой... Пятнадцатый...
— Господин, заканчивая умение, позвольте клинку скользить сквозь воздух самостоятельно. Пусть сталь сама ищет идеальное положение.
Двадцать первый...
— Господин, вы замедлились. Соберитесь. Вы Оскуридо.
Я невольно зыркнул в сторону Ирала. Нашёл о чём мне напомнить. Это должно придать мне стойкости и упорства? Эй, наставник пути меча, тебе стоит сменить наставления. Они устарели на тысячу лет.
Тридцатый.
Я опустил меч. Вот теперь пальцы уже не расслабишь. Их буквально свело судорогой. Я не настолько давно сумел покорить четвёртое из умений меча нашего Дома. И уж тем более не выполнял его так много раз подряд.
Дело здесь не в усталости тела и не в том, что меч слишком тяжёл для меня. Я идар. Я тренировался с детства. Я способен час, а то и два рубиться без остановки. Дело скорее в том, что тело не выдерживало, пропуская через себя такое количество жара души.
Но отец решил, что я исчерпался и хлопнул меня по плечу:
— Для твоих шестнадцати просто великолепно, Лиал!
Матушка сухо заметила:
— Ему пятнадцать, Нумеро.
Он отмахнулся:
— Ой, Терсия. Это не более чем придирки. Погляди, как хорош наш мальчик.
Теперь хмыкнул я, вспомнив свои мысли на перевале:
— Я уже не мальчик.
Отец вскинул брови:
— Когда же ты успел, Лиал?
— Нумеро!
Я ощутил, как краснею. Отец. Тут половина воинов Дома и два десятка слуг глазеют. Ты нашёл о чём пошутить надо мной.
Отец вдруг возмущённо заявил:
— Терсия, ты прекрати это. Убери эту проклятую плеть и оглянись, мы здесь не одни.
Яд из голоса матушки можно было собирать на лечебную мазь:
— О, ты вспомнил, что мы здесь не одни, Нумеро?
— Терсия!
Я даже позабыл о своём смущении и с открытым ртом глядел на то, как отец пятится от матушки, которая наступала на него, тесня к стене замка. Наступала, плавя камень под ногами змеёй огненной плети.
Да, похоже, я вырос, раз родители больше не скрывают от меня своих шуток.
— Слева, седой мужчина с бокалом. Владетель Великого дома Фуэрте.
Я чуть опустил подбородок, показывая, что запомнил. Если не ошибаюсь, то однажды в детстве я уже видел его — он приезжал к нам в замок.
— У него есть дочь. Третья по старшинству, обучалась не дома, а в Академии. Всего на четыре года старше тебя.
Снова она об этом. Я скептически заметил:
— Я не столь велик, как отец. Вряд ли у меня выйдет уговорить владетеля Великого дома отдать дочь мне в жены.
Но матушка лишь пожала плечами:
— Пару лет назад и я бы не стала об этом даже заикаться. Но теперь у нас есть деньги, а ты на равных сражался с отцом.
И снова я поморщился на эту похвалу:
— Он поддавался и лишь тренировал меня.
Матушка хмыкнула:
— И много ты знаешь тех, кто сумел его задеть, даже если он поддавался?
— Мне откуда знать? Я не видел, чтобы он сходился в тренировках с кем-то из идаров.
Матушка отмахнулась:
— Тогда поверь мне, что с твоей помощью не пройдёт и трёх лет, как Денудо станут полноценным Домом. Кстати, снова погляди налево. Мужчина чуть старше отца, болезненно худой.
Всё это время мы слонялись по огромному залу, то и дело обмениваясь приветствиями и короткими фразами с теми, кто здесь находился. В другое время я бы даже гордился происходящим. Ведь все они собрались здесь именно из-за моего Дома Денудо. Но сейчас был не самый приятный повод для такой гордости.
Все эти люди съехались в столицу севера, в Грандор, только ради судебного поединка. Не каждый год между Домами, пусть и Малыми, возникает спор о праве на имя и старшинство крови.
Но кто я такой, чтобы их осуждать? Уверен, будь я на их месте и услышь, что какой-нибудь Малый дом Апойо бросил вызов равному ему Малому дому Парро, сам бы приехал.
А может, и не приехал. Будто мне с моими тенями-советниками развлечений мало.
Но мужчину видел. И я бы не сказал, что он болезненно худой, скорее высушенный, подтянутый. В конце концов, хороший меч не может быть большим. Как всегда, при воспоминании об этой шутке Глебола, на мои губы выползла улыбка. Но матушка поняла её по-своему:
— Вот, наконец-то, ты правильно улыбаешься. Помни, никто из чужих не должен на таких сборищах видеть твоих истинных чувств. Всегда улыбайся, никогда не показывай, что у тебя есть проблемы.
— Что, улыбаться и толстяку Атию?
Матушка кивнула:
— Ему улыбайся особенно старательно. Увидеть в тебе тревогу или страх для него будет наслаждением. Разве ты, сын Нумеро, можешь доставить ему такое удовольствие?
— А твой сын?
Матушка словно невзначай качнулась в мою сторону, на миг касаясь плечом плеча:
— Конечно. И мой сын не будет доставлять ему такой радости.
