животные были не глупее двуногих и так же рвались вон из зоны сорвавшегося заклинания.
— Тэсс, что случилось? — чистый с опаской окинул округу взглядом.
— Я не знаю. — Она развела руки в стороны. — Этого не может быть!
— Может дело в нём? — Мальвик держал в руках меч, навершием которого указал в мою сторону, но обнажать клинок не спешил.
— Да, конечно, — буркнул Гариус. — Только если он сам Создатель, ну или кардинал Номус.
— Я тут не при чём. — Пришлось поднять руки. — И во всех этих ритуалах ничего не смыслю.
— Бросьте ерунду молоть, — вздохнула Тэсс. — Что-то перекрыло путь.
— М-да, — мастер Ригго поджал губы. — Выходит наше путешествие только начинается.
— Вот и славно, — сказал рейтар. — А то меня до жути пугают все эти перемещения, сила, потоки и пути.
— А я вот не люблю трястись в седле, — парировал красноглазый. — К тому же лошадей на всех не хватит.
— Перегрузим вьюки с одной, а на другой поедите вы мастер. Болезного могу взять к себе вторым седоком, — не растерялся сэр Тормик. — Лошадка у вас, конечно, будет без седла, но тут уж увольте. Да и грех жаловаться! Представьте, что было бы, не повстречай мы друг друга? Пёхом до Тизы отсюда, — рейтар запнулся. — А где мы вообще? Со всеми этими перипетиями, я сбился с пути.
Красноглазый на миг задумался.
— Лиг семьдесят до Тизы, — выдал он, окинув пики горных вершин беглым взглядом. — Плюс-минус.
Рейтар на это лишь присвистнул. Гариус пробурчал что-то нечленораздельное в платок, которым закрывал нос. Тэсс нахмурилась. Воцарившуюся тишину нарушил мастер Ригго:
— Дело заключается в следующем. До тракта нам трястись дня два, в лучшем случае. После ещё денёк до ближайшей таверны. Итого три-четыре дня пути. Хватит ли нам фуража для животных?
Все перевели взгляд на сэра Тормика — он единственный из нас знал подобную математику.
— И нечего на меня так смотреть, — смутился рейтар. — Я не фуражиром службу нёс.
Затем он подошёл к вьючным лошадям и стал ощупывать сумки.
— Значит так, я запасался из разряда день на день, так что в моих сумках в основном доспехи, порох, пули и прочие премудрости рейтарского быта. Должен ещё оставаться примерно мешок овса. У вас и того меньше, как погляжу.
— Мы шли в разведку, не было нужды брать много припасов, — пояснила Тэсс, поднимаясь с земли.
— Сколько пищи нужно лошади в день? — спросил мастер Ригго.
— Не меньше тридцати фунтов, — ответил рейтар. — А у нас тут едва наберётся центнер.
— Один центнер. Тридцать фунтов в день, шесть лошадей, — стал считать красноглазый. — Полтора дня в лучшем случае.
— Это если на фураже. Сейчас ранняя осень, и мы не на крайнем севере, трава ещё должна быть сочна. Я видел в этих лесах так же ягоды. Но скажу сразу, — сэр Тормик насупился, — мой конь питается первым, это выученная боевая лошадь, не чета вашим клячам, и просто так загнать животину не дам!
— Не говори гоп пока не перепрыгнешь, рейтар. — Гариус отшвырнул платок, щёлкнул пальцами и ткань вспыхнула в воздухе. Осмотрев свою рубаху, он выругался сквозь зубы и побрёл к ручью.
— Хренов паяц, — бросил тому в след сэр Тормик, но произнёс это так тихо, что Гариус его вряд ли расслышал.
Солнце успело подняться высоко, когда наш отряд отправился в путь. Мастер Ригго сообщил, что знает маршрут, которым можно сократить дорогу к южному тракту. Двигались мы гуськом — один за одним. Если вчера мы ехали по широкой тропе, где могли разминуться два всадника, то теперь нам приходилось буквально продираться сквозь густые заросли карликовых берёз — кони ступали неохотно, не видя тропы под ногами.
Тэсс со мной больше не общалась, да и о чём сейчас можно было говорить: тут и дураку ясно, что её план с треском провалился. Добрые Люди будут в ярости, и для Тэсс это всё может обернуться печальным исходом. Следовало обсудить произошедшее, но на ментальные контакты Тэсс не шла, и я решил не торопить события.
Спустя какое-то время мы выбрались к узкой, но быстрой горной реке и начали спуск вдоль неё. Местами она прижималась к отвесным скалам и нам приходилось бродить шумные потоки. Порой отряд спешивался и вёл лошадей на поводу: тропа местами буквально обрывалась в пропасть. Разговоров практически не вели. Каждый был занят, если не собственными мыслями, то уж точно выбором места куда поставить стопу или как провести коня. Мне же на правах «раннего» досталось место в седле на весь путь. Так же сэр Тормик расщедрился и выделил стоптанные сапоги из своего запаса, чему я был несказанно рад. Пускай они были для меня свободными, а портянку из обрывков старой рубахи так же любезно выданную кавалеристом я намотал кое-как, но даренному коню, как говориться, в зубы не смотрят — уж всяко лучше вонючих шкур.
Когда солнце стало клониться к закату, наш небольшой отряд выбрался из каньона, оставив заснеженные шапки горных вершин позади. В низине нас встретил смешанный лес, он был мрачен и плохо просматривался. Тут пахло гнилой древесиной и лишайником. Вскоре тропа раздалась вширь, и мы снова могли ехать верхом. Я сдвинулся на круп лошади, освободив седло для сэра Тормика.
— Проскочу вперёд, — сообщил мастер Ригго. — Разведаю.
Сэр Тормик дождался, когда красноглазый скроется из виду, затем пустил лошадь рысью, чтобы слегка отстать от остальных, животные которых бежали иноходью[1].
— Послушай, — тихим голосом произнёс рейтар. — Я, конечно, не знаю, насколько всё серьёзно с фортом, но с этими людьми у тебя только одни путь — в могилу. Они солдаты и готовы выслужиться при любом удобном случае. Наш мастер Ригго, один из чистых. Это ты понимаешь?
— Да, — я насторожился. — Но разве это делает его опасным?
Рейтар обернулся:
— Может ты прав, и тебя-таки приложили по голове?
— Может и так. А что такого-то?
— Про чистых всякое говорят, но мне они не нравятся. Приставили к нам как-то одного такого, глаза жёлтые, мол, в каждом эскадроне теперь будет свой чистый, по приказу власть предержащих и так далее и тому подобное.
