Дом этот был разрушен частично - да так ювелирно, что майор разглядел в тепловизор внутренности выпотрошенных квартир, где как музейные экспонаты стояли телевизоры, холодильники, ванны, кровати. Застывший натюрморт, хозяева которого давно сами стали натюрмортом и спали под снегом среди по-настоящему мертвой природы.
Но Демьянову было не до сантиментов - над головой носились пули, с визгом рикошетя от асфальта, росчерки искр мелькали в опасной близости. Демьянов стрелял в ответ, ловя в перекрестье прицела, то одно, то другое окно, но главная партия в этой опере принадлежала крупному калибру.
В это время за их спинами снова заговорил станковый гранатомет. Словно копер, вбивающий сваи, он начал всаживать гранаты в окна, и уже после четвертого стрельба со стороны дома практически утихла. Затем к сольному номеру гранатомета подключился "Корд", прошив бетонную стену на уровне третьего этажа, а потом точно так же обработав квартиру на пятом. На расстоянии пятидесяти метров, изделие ковровских оружейников, пробивало тонкую панель как бумагу.
Одно за другим замолкали вражеские огневые точки. Только с шестого этажа лупил какой-то недоснайпер, всаживая пули в белый свет как в копеечку, но помешать им он уже не мог.
Борясь с желанием залечь, Демьянов и его люди добежали до цели. Судьба охраняла их, и никого не зацепило, не считая пары царапин об острую автомобильную жесть. И вот они уже были у стен девятиэтажки. На первом этаже дома был продуктовый магазин. Оттуда явно не было хода наверх, но можно было через запасную дверь попасть во двор дома. Это будет немного безопаснее, чем обходить вокруг.
Когда группа Демьянова добежала до своего подъезда, богдановские на левом фланге и колесниковские на правом уже вели бой на лестницах. В такт автоматному треску, громко бухало - это штурмующие пустил в ход гранаты, очищая квартиры от засевших там бандитов. Бой уже целиком переместился под крышу.
Как он узнал потом, какие-то недобитки попытались скрыться в подвале, но группа Максима закидала их там гранатами.
Быстротечные схватки в темноте кое-где переходили даже в рукопашную. Демьянов шел не первым и убил лишь одного, прежде чем все закончилось. Очередью скосил высунувшегося из квартиры бородатого мужика в камуфляжных штанах и лыжной куртке, с РПК. Второго, похожего на того как две капли воды из-за растительности на лице, превратили в решето сопровождавшие майора бойцы.
Третий гад в шапке-"гандончике" поднял руки, его АКМ уже лежал на полу Его это, впрочем, не спасло, потому что нервы у штурмующих были натянуты как канаты. Пленных начали брать позже.
Нет, это вам не шахиды. Их товарищи из двенадцатиэтажного дома по правую сторону дороги, похоже, поняли, куда дует ветер, и успели разбежаться тараканами. Ничего, пусть расскажут остальным.
Пленных, которых оказалось семеро, со скрученными за спиной руками, выволокли на улицу, подгоняя пинками и прикладами.
Только когда стихло стаккато перестрелки, удалось оценить масштабы сражения. Им казалось, что их атакует, по крайней мере, рота. На деле им противостояло около тридцати человек. Но, учитывая фактор внезапности и коварный городской ландшафт, семнадцать "двухсотых" можно считать потерями в пределах допустимого. Они распределились следующим образом: пятеро сгорели в подбитых грузовиках, девятеро погибли в перестрелке, в основном, в первые минуты, трое умерли от ран за первые полчаса. Четверо были из гарнизона - ребята, которых призвали только этой весной, двое выживателями, а остальные набраны из укрываемых.
"Быстро научились, сукины дети, - думал майор, осматривая место, где рванула на пути колонны фугас. - Нет бы чему хорошему..."
С чадящим дымом догорали подбитые грузовики, столкнутые тягачами с дороги. Кое-что из них успели спасти, но гораздо больше пропало. Сами МТЛБ проявили себя в скоротечном бою хорошо - именно под прикрытием их брони сумели добраться до укрытия большинство выживших в головной и тыловой частях колонны.
На разостланном на снегу брезенте раскладывали трофеи - все как один боевое оружие, и не с мобскладов. Ранен, в поредевших вдвое разведгруппах, был теперь каждый третий. Кому-то смогли оказать помощь прямо здесь, для нескольких "тяжелых" уже сооружали импровизированные носилки. По вытянувшимся хмурым лицам тех, кто смыслил в медицине, майор понял, что перспективы у этих не очень, особенно у двоих, получивших свинец в живот. Могут и не довезти. Да и для полостных операций в Убежище были не слишком подходящие условия.
Да, оттепелью воспользовались не только поисковики. Когда холод на время стал обычным сибирским морозцем, из своих нор повылазили и Робин Гуды. Которые отбирали у всех и оставляли себе. Но, самый простой, этот способ был и самым опасным, потому что легко было обознаться и нарваться на кого не следует.
- У-у-у, паразиты, - Демьянов не удержался и пнул под ребра лежавшего в позе "руки на затылке" бандита. До того мерзкой ему показалась сытая харя татуированного упыря. Майор знал, что буквально через пару часов после Удара во всех исправительных учреждениях случился "день открытых дверей". То ли кореша с воли вызволили своих, то ли вохровцы слиняли и занялись окрестными магазинами, предоставив подопечных самим себе.
С допросом было закончено за пять минут. У них не было времени на изощренные методы, но ломания пальцев и фальшивого пряника в виде сохранения жизни, хватило, чтоб узнать многое. Стоит ли говорить, что никто выполнять обещания не собирался.
- Ну, что будем с ними делать? - спросил он Богданова.
- Самосуда не допустим, - ответил тот. - Гаагскому трибуналу отправим.
Демьянов не удержался от горького смешка. Нет, а молоток парень. Нет, не молоток, а настоящий молот. Еще и шутит. Тут у майора возникла мысль, уже посетившая его незадолго до катастрофы. Вот живешь ты, ходят вокруг обычные люди, и никогда не узнаешь, кто из них герой, кто сволочь последняя... а кто ни то, ни се - дерьмо на палочке. В мирной обстановке сразу не поймешь, ведь каждый пыжится, строит из себя этакого брутального мачо: "да я, да я...". И только две страшные буквы - ЧП - расставляют все по своим местам. Это может быть и мировая война, и обычный пожар в офисном здании. Когда запахнет жареным, и все вокруг начнет валиться в тартарары, тогда становится ясно, кто чего стоит. На его глазах многие, ходившие раньше королями, не выдержали проверку апокалипсисом, скурвились. Кто-то готов был сапоги лизать за миску супа, кто-то глотку родному брату порвать. И таких было много. Все-таки не тот человек пошел. Но бывали и такие исключения.
