Компания дружно захохотала, а Мура дружески ткнул Листа в бок.
Тунгус разлил по кружкам воду и продолжил:
– Подбегаем к сторожке, сидит Звездочет головой вертит, никак звезды считает, Лесник в углу ворочается, кровь с разодранного лба рукавом останавливает, а новичок оставшегося слепыша головой методично об стенку прикладывает да приговаривает:
– «Севастополь, вход через прокол заблокирован… отзовитесь… Вишневский отзовитесь…»
И засмеялся, но увидев вытянувшееся лицо Звездочета осекся:
– Звездочет, да мы это… ну шутка, в общем.
Звездочет подскочил к Тунгусу, схватил его за грудки и прошипел в лицо:
– Повтори, что говорил Лист, слово в слово!
– Да что ты так кидаешься? Ну, сидит он значит и пса что от твоего горла отодрал, руками за долбешку держит, со всей дури об стену прикладывает, и повторяет эту самую фразу: «Севастополь, вход через прокол заблокирован… отзовитесь… Вишневский отзовитесь…» а потом раз обмяк и отрубился. Мы ему аптечку сразу же закатили, у него глаза вообще белые сделались, и пульса не было. Ну, тут Лесник оклемался, и мы вместе с ним завал над бункером разгребли и от выброса, что багровел уже над самой головой, схоронились.
Звездочет тяжело опустился на место:
– Ты не держи зла Тунгус, я не со зла. Просто воспоминания.
– Да чего уж там, разве я не понимаю. Раз надо, значит надо, но мы тебя как увидел без памяти, думаю все, надо звать бородатого.
– Какого бородатого? – спросил Лист, впервые вмешавшись в разговор.
– А ты что, про бородатого Осипа, что ли не знаешь? – покосился на него Мура.
– Не знает он Мура, память у него стерлась, в аномалии побывал он, «незабудка» называется, а я вот вытащил.
– Да ты что? – округлил глаза Мура, уставившись на Листа – что совсем-совсем не помнишь?
Лист отрицательно помотал головой.
– А жетон то как? – добавил Лесник, поглядывая на Звездочета – на нем же данные есть, кто значит и откуда.
– Есть у него жетон, но мертвый, весь в труху, единственное, что выяснили вояки, что он легал и все, ни имени, ни фамилии, ни прошлого, даже фото и то сопоставить не смогли в базе. Так что остался у Листа только я да клан, так что почитай сирота.
– Екарный бабай – протянул Тунгус – стало быть, Лист вроде как сын полка. Ну, слушай тогда, Лист про Осипа.
Тунгус подбросил в костер еще один бездымный брикет, удобнее уселся и начал рассказывать.
– Тебе Звездочет, наверное, уже рассказывал о зомбях, вы ведь вместе старую ветку зачищали? Ваше сообщение мы еще утром получили, когда возле свалки околачиваясь и проходы в аномальных коридорах искали. Как выглядит гражданский зомби ты видел, и почему они появляются, в общем знаешь. Когда погибает наш брат сталкер под выбросом, то Зона его иногда возвращает назад, и пока он перерождается, то его ни одна тварь не трогает, ни стая, ни кровосос, ни химера, но речь сейчас не о том. Десять лет как прошло, но старожилы до сих пор помнят, как рота саперов с южного Периметра расставляла минные поля, тогда ведь не знали еще с чем мы имеем дело, все сдуру на прорыв шли, людей ложили, ну вот и ставили они минные заграждения. А тут среди бела дня, откуда не возьмись, грянул выброс, ну они все под ним и легли. Это ведь сейчас мы знаем, как только небо багровеет и поднимается ветер, жди выброса и ищи нору, поглубже, закапывайся что есть мочи. А они что? Разинули салаги рты и смотрят на этот багровый в сумерках, мать его, закат. Пока БТРы через два часа с Периметра подошли, выруливая между новых аномалий, они давно мертвые были. Зверья вокруг невидимо, на БТРы лезут, под пули кидаются, а этих не трогают. Ну, те с БТРов зачистку, значит, провели и умерших солдатиков как и полагается на Периметр доставили да и похоронили у самых стен. А на другой день нежданно-негадано комиссия из Москвы, весь Периметр на ушах стоял. Смотрят, что за непорядок – у самых стен ям нарыто, спрашивают, что за ямы и прямиком туда. Подходят они, значит, к ямам во всем параде, обмундировании и смотрят, лопатка саперная споро так работает.
– Отлично – говорят – вот что значит первоклассная фортификационная подготовка, только почему это они изнутри роют?
Сталкерюга, что к генералам был приставлен для сопровождения за стенами Периметра, это зрелище как увидел, затрясся весь как осиновый лист, перекрестился, и хотел было драпануть, но его за шкирку поймали:
– Что это? – спрашивают.
– Так это же мертвяки сами себя откапывают! – отвечает сталкер и пуще прежнего трясется.
– Вздор! – отвечают ему генералы, а сами к яме – Ну что спрашивают, солдатик, тяжело в учении, легко в бою?
– Да нет, снаружи лучше, тяжело в гробу! – отвечает солдатик и поднимает на них ясные, налитые кровью глазоньки и оскаливается вот такенными клыками. Они ему:
– Смирно!
А он весь чумазый из ямы поднимается и хвать за горло одного ручищей, те стрелять, да толку, его ведь в голову надо бить из калаша, не менее, а у них-то пукалки наградные да золоченные. Тут и остальные саперы откопались, идут, руки тянут, сталкер тот ближе всех к ним стоял, перекрестился, а они возьми да вдруг и расступись перед ним. Генералы на приходную забились, руки трясутся и к сталкеру:
– Снимай, говорят крестик!
– Хоть стреляйте, – отвечает сталкер, – а крестик я вам не отдам.
Генералы тревогу включили, только от испугу кнопки перепутали, и над Периметром раздалась команда отбой. Постояли зомби, покумекали да и пошли значит по привычке в отбой по своим могилам, лежат, не шевелятся. Сталкер посмотрел на это, да и говорит:
– Ежели они моего крестика, что бабушка мне, пионеру на шею тайком ото всех повязала, испугались, то что будет, если целого попа с кадилом привезти, да и отпеть их к едрени фене?
В общем, пока не доставили вертолетом попа, так на Периметре отбой и играл, что бы зомби в могилах сидели.
Прилетел поп, весь в нарядном дорогом облачении, генералы к нему:
– Надо, гражданин поп, по павшим солдатикам заупокойную отслужить, или как там это у вас называется? В полевых, значит, условиях. А это вот ваш провожатый.
И на сталкера указывают. Ну, поп плечами пожал, дело, мол, знакомое, рясу надел, кадило раскочегарил, да и пошел солдатиков отпевать, а вместе с ним пинком под зад упирающегося сталкера отправили. Ходит поп, кадилом трясет, песни орет, а рядом с ним сталкер как осинушка трясется да вместо певчей от страха воет и подтягивает. Стал поп сталкера спрашивать, как, мол, павших солдатиков новопреставленных по именам во крещении, ну а зомби ему с могилы возьми да и ответь, отпустив Богу душу. Поп как увидал такое дело, как сиганет на месте, как ломанется куда глаза глядят, и дивное дело, ни одна тварюга его не тронула, ни одна аномалия не пролотила, когда он как паровоз, кадилом коптя, летел только пятки сверкали. В общем, когда поп в себя маленько пришел, смотрит, лес вокруг нехоженый и вой стоит, жутко стало, а тут глядь, сталкер этот самый идет, его ищет. Он значит к нему, вот так и прибился отец Осип к сталкерскому братству, назад воротится побоялся, расстреляют говорит за разглашение государственной тайны, что царствие Христово близ. Вот и стал отец Осип у нас службы вести, да сталкеров павших отпевать. Генералы позже-таки прознали, что он не только жив, но и служит на Кордоне. Так они не только не стали его арестовывать, а прислали целый ящик облачения, книг богослужебных и прочего, рассудив, что лучше пусть он в Зоне отпевать мертвых будет, чем они по ней разгуливать. От греха подальше, да и слухов меньше. Ведь после той заупокойной службы и впрямь солдатики тогда уснули вечным сном, и не шалили больше, Периметр не тревожили. Вот так Лист, потому если худо дело, то первое дело за бородатым Осипом посылать.
