– Но-но, – быстро отодвигаясь, сказал тот, – я буду паинькой. Он сделал паузу: – Первым не начну, но не терпеть же мне хамство? А поскольку в данном случае он был прав, я приношу искренние извинения уважаемой Художнице. Он снова подумал, – но только за то, что не помог подняться. Кто ж мог подумать, что она встанет прямо на входе?
Борис демонстративно махнул рукой и отвернулся.
– Найду я, пожалуй, тебе занятие, чтобы людей не встречал. Ну, Леха, – пришел в себя?
– Вроде да, – проверяя на месте ли челюсть, ответил я.
– Я с Ленкой говорил, она тебе объяснит, что к чему. Вы уже загрузились, так что езжайте потихоньку. Лучше тебе спокойно полежать, легкое сотрясение мозга он тебе обеспечил.
– Так это прекрасно, – фальшиво обрадовался меченый. – Теперь все точно знают, что у него есть мозг. А то большинство приезжих явно страдают его отсутствием.
Борис резко повернулся к нему.
– Я тоже, – поспешно сказал тот. – Иначе бы меня, да еще в таком виде здесь не было бы.
– Ты меня достал, – серьезно сказал Борис. – Пойдем, работы у нас много, а ты явно дурью маешься, я тебе подыщу что-нибудь похуже. До свиданья, – вежливо сказал он остальным и зашагал от склада. Меченый послушно двинулся за ним.
– Залазь на телегу, – сказала Лена. – Поедем домой.
– И кто это мне говорил, что кавказцев здесь нет? – спросил я в пространство, забираясь на ящики и пытаясь сесть поудобнее.
– Это нет тех, кто на Кавказе проживает. А если в России, то очень даже есть. Немного правда, – сообщила Ольга, разворачивая лошадь. – Это Волк. Его хлебом не коми, дай прицепится к кому-нибудь. Так он вполне нормальный и даже не слишком религиозный, хоть и считается мусульманином, но никто не видел, чтобы он намаз делал. Он как-то сказал, что за отсутствием Мекки на планете молиться в пустоту смысла нет. Но вот есть у него такой бзик каждому новому человеку дать по лбу. Один раз доиграется, что башку оторвут. За начальника только Бориса и признает. Говорят, тот его отмудохал по полной программе в свое время, вплоть до больницы, вот он его и зауважал. Борис при желании может. Он однажды бибизяну кулаком приложил, так тот помер. Жаль, что ты на них не посмотрел. Это все равно, что гориллу пришибить. Все остальные у Волка проходят по разряду кто сколько против него продержался. Ты еще в число лучших попал.
Может на него волчья сущность влияет, хочет доминантность продемонстрировать. А может, он всю жизнь такой был. И терпят его только потому, он вроде Ибрагима из Угрюм-реки. За хозяина и его семью всем горло перегрызет. И не фигурально, а очень натурально.
– А что там Борис говорил, что ты мне объяснишь?
– А, это про твои диски. Он просит дать на время посмотреть, что там такого интересного есть, – сказала Лена. – Я вечером посидела, просмотрела кое-что. Там кроме всякой ерунды приличные вещи имеются. Разные справочники лекарственных растений и анатомии человека, простейшие технологии производства на коленке полезных вещей и каталоги оборудования. Может пригодиться. Даже если просто издать в его типографии многие купят. Он обещал, что если сможет пользу извлечь 25 % от прибыли отдаст.
– А не слишком ему жирно будет?
– Нормально. И процент божеский и тебе ничего делать не надо. Там сначала нужно хорошие деньги вложить, чтобы что-то поиметь, а у тебя все равно ничего нет. Так что дело твое, но мой совет – соглашайся. В таких вещах он не обманывает. Кулак – это, – она замялась, подыскивая слова, – бренд. Все его знают и чтоб не портить себе репутацию, он иногда в твою пользу сыграет, не только себе в карман.
– Кулак – это мафия, – вмешалась Художница. – Мы все от него зависим, так или иначе. Производство почти все его или доля в нем, лошади его, магазин тоже его. И полсотни головорезов готовых сделать все что угодно по его слову, включая этого самого Волка. И мэра с шерифом в Нахаловке выбирают только с его одобрения и, суд наш самый справедливый в зоне сделает, что он скажет. Скажешь не так?
– Так. Только в Городе гораздо хуже. Там все давно поделили и заводской клан с речным постоянно отношения выясняют, в основном за счет посторонних. А крестьян в округе всех давно долгами опутали и они пикнуть бояться. Не видела ты, что там творится. А в Новой Варшаве самую настоящую инквизицию для ловли меченых и не правильно верующих организовали. А в Болоте человечину почти в открытую едят. А на Дунае пираты балуются. И еще много всякого разного по темным углам творится. Мы, в сравнении с ними всеми ангелы небесные. Борис в тарелки не лазит с целью проверки содержимого по катехезису и долю от прибыли не требует.
– Вот дождемся, что Волк кого-нибудь убьет без причины и будем любоваться, как Кулак его отмазывать начнет.
– Поживем, посмотрим…
Я ехал сразу за последним фургоном, крытым парусиной на специально подобранном для меня Рафиком спокойном мерине. За месяц почти втянулся и вечером уже не ходил в раскорячку, хотя допускать меня до серьезной скачки пока не стоило. Делали фургоны по образцу американских, времен освоения Запада. Этот был запряжен двумя парами волов, хотя у нескольких других были лошади. Фургон скрипел, раскачивался на больших деревянных колесах и страшно медленно катился за остальными. В караване их было 72 и проходили они в день не больше 20 километров.
С обеих сторон, растянувшись длинной цепочкой, ехало по двадцать мужчин и подростков. Большинство имело винтовки, но молодые держали луки и арбалеты. Дорого было не столько огнестрельное оружие, сколько патроны к нему. Да и купить их можно было только в больших поселках, оставшихся далеко сзади. В этих условиях обладание собственной винтовкой было признаком взрослости и достатка.
Параллельно каравану гнали стадо коров и лошадей. Их тоже охраняли и прикрывали всадники с оружием. Так что к обеду обязательно останавливались, чтобы дать животным и людям отдых. Коровы были очень странной породы. Маленькие, лохматые и злые, они совершенно не походили на классических буренок или скот, специально выведенный для доения. Зато прекрасно находили питание прямо под ногами, были совершенно неразборчивы в этом смысле и по утверждениям хозяев могли весь год прожить на подножном корму. Тем более что трава, росшая в местах, куда они направлялись, легко переносила морозы и даже засуху.
В караване было больше пятисот человек. Это было не просто переселение, они прекрасно знали куда направляются и чем там будут заниматься. Несколько лет назад в зоне появился баптист Иван Прохоров. Судя по дальнейшему, он был не просто харизматический лидер, но человек с хорошими мозгами. Он много и агрессивно проповедовал о новой жизни и создал общину, которая очень быстро превратилась в немалую силу, отстаивающую интересы каждого члена, а учитывая что многие баптисты жили на фермах и работали на земле очень скоро начались столкновения с интересами города по поводу цен и попыток диктовать условия. Ни властям, ни уже сформировавшимся заводским и торговым кланам подобная деятельность никак не могла прийтись по душе.
