Ознакомительная версия.
– Что и требовалось доказать! – воскликнул Мигель. – Стандартный землекоп уже давно бы валялся пластом!
– Да, двойной усмирительный свалит даже агента, – подтвердил Роберто и заключил: – Мы с тобой, Мигелито, обнаружили уникальную по всем параметрам личность. Такая попадается раз в столетие! Это не кандидат, а самородок. Надо забирать парня.
– И когда? – поинтересовался Мигель.
– Как можно скорее! Немедленно!..
– Вы не из адвокатской конторы, – вяло выдавил из себя «самородок». – Откуда вы? Забугорные спецслужбы? ЦРУ? «Ми-шесть»? МОССАД? «Сюртэ»? Вербуете? Но я же ничего не знаю и ничего не умею! Я – художник. Или нет, вы – террористы! Да, именно так – чеченские террористы! Зомбируете меня, чтобы я протащил куда-нибудь бомбу!
Собрав в кулак остаток сил, Мефодий выхватил из-под себя табуретку, зажал ее ножки в сведенных судорогой пальцах и кинулся на незнакомцев.
– Мелко мыслите, Мефодий Петрович, – сказал Мигель, с нечеловеческим проворством перехватив табуретку и шутя вырвав ее у Мефодия из рук. Нападавший потерял равновесие и брякнулся к ногам Роберто, который при этом даже бровью не повел.
– Я понимаю: воображение у вас – черта профессиональная, – продолжал Мигель, обращаясь уже к лежащему Мефодию, – но оно далеко от истины. Мы не те, не другие и даже не третьи, о ком вы сейчас думаете.
– А… кто же вы… тогда? – прохрипел Мефодий и попытался подняться, но Мигель наступил ему на спину и придавил к полу.
– Скажи мы вам сейчас, вы все равно не поверите, – вздохнул Мигель и обратился к Роберто, который, как уже догадался Мефодий, был в этой парочке за старшего: – Что будем делать? Потащим его на «точку»?
– До «точки» далеко. Ты глянь, какой прыткий – еще удерет, а «усмирительный» не действует. Воспользуемся квартирой агента. Веди его к Пелагее, она нам поможет, а я пока свяжусь с «конторой»… Крепкие руки перевернули Мефодия лицом вверх с такой легкостью, будто он был обычной пуховой подушкой.
– Еще раз прошу: не обижайся, приятель, ладно? – сказал Мигель, склоняясь над поверженным. – Я знаю: ты хороший человек и не виноват в том, что происходит. Никто из нас не виноват. Этот порядок устроен не нами; мы лишь его часть и обязаны подчиняться его законам. И ни у тебя, ни у нас пути к отступлению уже нет. Что ж, раз усмирительным сигналом тебя не пробить, надеюсь, что это пока действует…
И кулак Мигеля коротко ткнул Мефодия в лоб. Художник стукнулся затылком об пол, и сознание его предательски отключилось…
Мефодий уже бывал дома у Пелагеи Прокловны, а потому, вновь вернувшись в реальность, без труда определил свое местонахождение: он сидел в кресле с выцветшей обивкой, купленном Прокловной, очевидно, еще при правлении Леонида Ильича.
Однако этим визуальным определением все и ограничилось. Попытка пошевелиться и придать телу ровное положение закончилась ничем – Мефодий был основательно связан по рукам и ногам. Не получилось издать и протестующий крик – во рту у него была зафиксирована резиновая кость для собак, с которой обычно играл энергичный фокстерьер Пелагеи Прокловны – Тузик.
Сама бабушка Пелагея, скромно сложив руки на коленях, притулилась в уголке дивана. Рядом с ней, высунув розовый язык и виляя купированным хвостиком, крутился владелец резиновой кости, с нескрываемым недовольством посматривавший на тискающего зубами его собственность Мефодия. Вид у Пелагеи Прокловны был такой, словно хозяйкой здесь являлась не она, взглядом старушка старалась не встречаться со взглядом художника и смотрела куда-то в темноту за окном.
Мефодий прекрасно помнил все подробности визита к нему двух «работодателей», помнил их странное поведение и последовавшую затем вспышку своего геройства, но каким образом очутился здесь, вспомнить не смог. Он хотел попросить Пелагею освободить ему рот, однако сумел издать лишь герасимовское «му-му». Прокловна отвлеклась от ночного Староболотинска, испуганно и жалостливо поглядела на Мефодия, а затем поднесла палец к губам: дескать, помалкивай пока!..
– Ну что, очнулся? – услышав мычание, в комнату вошел Мигель. – Голова не болит? Лучше скажи честно, это для твоего же блага.
Мигель сбросил пиджак и рубаху и остался в футболке, что указывало на ожидающую его некую энергоемкую и, вероятно, грязную работу. Мефодий обратил внимание, что оба запястья на руках Мигеля были перехвачены кожаными напульсниками. С внутренней стороны напульсников – аккурат возле самых ладоней – крепились странного вида приспособления, слишком большие для наручных часов. По форме эти приспособления напоминали овальные бруски алюминия размерами с мобильный телефон, но серебрились они во много раз ярче матового алюминиевого блеска. Никаких дисплеев и кнопочек на этих штуках не наблюдалось; просто сплошной металл и притягивающие их к запястьям ремни.
Мигель перехватил заинтересованный взгляд Мефодия и счел необходимым пояснить:
– Скоро сам обо всем узнаешь, потерпи немного. И ничего не бойся – здесь никто не желает тебе зла, клянусь своей честной репутацией.
«Тогда на хрена связали, мудозвоны с честными репутациями?» – хотел крикнуть Мефодий, но слова его так и не смогли проникнуть сквозь кляп во рту.
– Очень даже тебя понимаю. – Мигель придвинул стул и оседлал его задом наперед, положив руки на высокую спинку. – Страх, но одновременно и любопытство? Или нет – любопытство все же прежде всего, а затем страх, так? Так!.. А ведь когда-то и я точно так же лежал связанный, а некий Синберторикс, светлая ему память, утешал меня перед деблокированием… Как же давно это было! Тысяча пятьсот десятый?.. Или пятнадцатый?.. Какая, впрочем, разница…
Мефодий снова замычал и выразительно указал глазами на кляп, а затем помотал головой, пытаясь объяснить Мигелю, что все это лишнее и он ни вопить, ни звать на помощь не будет. Но Мигель не обратил на его пантомиму никакого внимания.
– В какой-то степени нам с тобой повезло, – наставническим тоном вещал он. – Мы – Просвещенные! В отличие от остальных наших современников мы узнали гораздо большую часть Истины, продвинулись в своем развитии на более высокий уровень! Не всю Истину, нет – боюсь, что сам Хозяин полностью ее не ведал, – но точно смогли заглянуть далеко за горизонт обычных знаний… Вот Роберто, к слову, не таков. Он был рожден в семье Исполнителей, а не землекопов. Все, что мы – Просвещенные – получаем через деблокирование, было заложено в нем изначально… – Мигель краем глаза покосился на дверь комнаты, потом продолжил: – Я бы на твоем месте запомнил этот момент – он весьма знаменателен, но, говоря по правде, ничего приятного в деблокировании нет. Больше возможностей, больше функций, но вместе с этим и больше проблем. Как там у Анаксагора? «Чем больше знаешь, тем больше не знаешь»… Землекопы ведь как дети: они видят Мир плоским и ограниченным, больше фантазируют об Истине, чем познают ее, но это не их вина… Такими создал их Хозяин, такими они ему были дороги, и такими они остались после его ухода…
Ознакомительная версия.
