– Продолжай! – хмыкнул Сайгон, с интересом мысленно наблюдая за изгибами молодого тела.
– Ты так похож на моего мужа…
На воображаемой ферме внезапно появилась Светка, смерила взглядом Гильзу и тут же двинула муженька кулаком в глаз. Воображение Сайгона обладало такой силой, что его буквально опрокинуло на спину, он схватился за лицо. Ну вот, теперь синяк будет!
Ферма вместе с рыжей бестией сгинула во мраке.
– Мой муж… он погиб. – Гильза затихла, похоже удалившись в собственный мир, как это только что сделал Сайгон. Единственное отличие – он грезил наяву, а она вернулась в собственное прошлое. – И я… стала другой. Я ушла от жестоких мужчин, которые убивают друг друга. На Нивках только женщины, тут мир и справедливость. Каждой девушке рады, как родной сестре. Так мне говорили. И я поверила! Ты не представляешь, что мне довелось пережить, чтобы оказаться здесь. Но я ошиблась. Я больше не могу находиться среди этих извращенок! Мне здесь не место! Я задыхаюсь, я хочу уйти, понимаешь?! – Гильза шептала с таким жаром, что Сайгон едва вновь не перенёс её на ферму. В последний момент передумал. Не рискнул. Из-за супруги.
– Так уходи, если тебе так плохо.
– Одна я боюсь! Что-то таится в туннелях по обе стороны от Нивок! Опасно! Люди пропадают. Пройти можно только караваном…
Что творится в туннеле на Святошин, Сайгон уже знал. А вот насчёт пути к Берестейской – это новость. И новость не слишком приятная.
– Что ты хочешь от меня, Барби?
– Я не Барби, красавчик! Меня зовут Гильза. И я могу выпустить тебя из клетки, а могу не выпускать. Могу провести через станцию и все засады за её пределами, а могу не делать этого… – Девушка замолчала.
Сайгон не выдержал:
– Что ты хочешь от меня, Гильза?
– Ты поклянёшься своей женой, которую так любишь, что отведёшь меня на Берестейскую.
– Клянусь! – тут же выпалил он и сам понял, что дал слово слишком торопливо. Спешка в таких делах не вызывает доверия. Прочистив горло, он добавил: – Обещаю сделать всё, от меня зависящее, чтобы ты, Гильза, попала на станцию Берестейская.
Некоторое время девушка молчала, будто не она Сайгону, а он ей сделал предложение и теперь надо хорошенько его обдумать, взвешивая все за и против.
Наконец зазвенели ключи в связке. Сайгон облегчённо вздохнул.
– Зажмурь глаза. Я подсвечу.
Чиркнула спичка. Вспышка резанула по глазам даже сквозь веки. Послышался щелчок замка, дверь скрипнула. Свобода! – Раздвинув плечи, Сайгон вышел из темницы.
И тут что-то кинулось на Гильзу из темноты.
Глава 5
Двадцать второго июня
Сверкнуло лезвие ножа.
Рискуя напороться на заточенный металл, Сайгон оттолкнул девушку и перехватил руку убийцы, который тут же вырвался и отступил назад. Повезло – кончик лезвия лишь оцарапал шею амазонки, выступила алая капля. Спичка погасла. И тут же загорелась новая. Нападение было неожиданным, но Гильза не ударилась в панику. Без огня никак. Бой в темноте с тем, у кого ноктолопия[5], – чистейшее самоубийство. И потому – вторая спичка, сразу. Сайгон это оценил. Теперь бы девушке выхватить пистолет и направить на высокую чёрную фигуру… Но, похоже, Гильза безоружна – сдала арсенал после боевого дежурства, такое практикуется на многих станциях, на Святошине тоже.
– Не надо, – тихо произнёс Сайгон, обращаясь к чёрной фигуре, которая действительно была чёрной. Если ты на враждебной станции, лучше не привлекать к себе внимания громкими звуками, верно? – Это Лектор, мой напарник, – представил он девушке нигерийца. – А это, прошу любить и жаловать, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Зовут Гильза. Она пойдёт с нами на Берестейскую. Такие дела, братишка.
Лектор (это он едва не отправил амазонку к праотцам) протянул руку:
– Лектор.
– Гильза. Приятно познакомиться.
Ответное рукопожатие было не по-женски сильным – разминая кисть, Лектор едва заметно поморщился. Он вновь удивил Сайгона: сначала предупредил о червях-мутантах, потом явился освобождать напарника, хотя выгоды ему от этого никакой, одни лишь хлопоты.
– Чем это меня уделали? – спросил Сайгон. – Хлоп – и отдыхаю.
– Электрошокером. – Лектор отлучился за границу света очередной спички. Послышалось узнаваемое журчание. – Девчонкам, которые в засаде, шокеры выдают. На случай близкого контакта с врагом. Я хотел предупредить, но…
– Брось. Я сам виноват, – прикусил губу Сайгон.
Гильза подожгла новую спичку от предыдущей и подула на обожжённые пальцы.
– Не стоит мешкать. Надо скорей покинуть станцию.
Она слишком бодро расходовала дефицитный товар, произведённый в Балабаново. А ведь один коробок жетонов на двадцать потянет, а то и больше. Сайгону никогда не нравились расточительные девушки.
– Согласен, – поддержал амазонку Лектор. – Валить отсюда надо.
– Без рюкзака и оружия никуда не пойду! – Сайгон был настроен решительно: он не оставит обитателям Нивок с таким трудом нажитое добро.
Нигериец молча протянул ему нож. Тот самый, сапожный. Заточенный так, что бумагу на лету можно резать. Другое дело, что Сайгон ни за что не станет портить целлюлозу просто так, она ведь жетонов стоит…
– Этого мало. – Сайгон вернул лезвие в самодельные ножны на голени.
– Всё здесь. – Ботинки и одежда, рюкзак, лук с колчаном, пистолет и шестерни перекочевали к фермеру. – Но цепь я оставлю себе. Если ты не против, босс.
Сайгон опешил:
– Нет… То есть я не против… Но как ты сумел всё это добыть?!
Лектор улыбнулся:
– Ловкость рук, босс. И никакого мошенничества!
* * *
На правой кисти зеленела роза. На левой – ромашка. Отлично сделанные татуировки. Профи расстарался, высокого класса умелец, а не зёма из соседней роты, употребивший для храбрости полбанки «белой».
Вился дымок, весело потрескивало пламя. Сайгон неспешно подкладывал в костёр трухлявые доски, найденные нигерийцем в боковом ответвлении туннеля – это была опалубка; монтеры бетонировали что-то ещё до войны.
Гильза сидела напротив, скрестив ноги. На шее – длинный ремешок ридикюля, в котором поместилось всё приданое девушки. Она дремала в ожидании то ли ужина, то ли завтрака – со временем в метро полный бардак, а Сайгон разглядывал её и строил предположения о прошлом Гильзы. На привале-то заняться особо нечем, так почему бы и не поразмышлять о том о сём?..
Неужто мадам родом с Вокзальной и там её прописка до последнего звонка? Это многое объяснило бы – повадки, подозрительную склонность к феминизму… Все жители Вокзальной – сидельцы, расписные, что твои матрёшки: с затылка до копчика, от ногтей до корней волос. Глянешь на кожные покровы – лучшие художники времен от бизона до Барбизона и рядом не приседают. К примеру, у того вора в законе, что преподнёс Сайгону лук, на груди была выбита Джоконда, а классический фон дополнял собор без крестов. Нет, серьёзно: улыбка имбецила, скромное платьице, все дела. Прям репродукция из учебника по зарубежной культуре – чётко снято, класс!..
