— А каким образом ты освободилась от пут? Девушка лукаво улыбнулась, показывая обрывки веревки.
— Вчера я нашла выступ в стене, попыталась перетереть об него веревки и спустя час, была свободна. А тебя я развязала еще ночью, пока ты спал.
Я подхватил ее на руки и стал кружить как на карусели. Она визжала от радости. Затем обхватила мою шею, чтобы не свалиться на пол и пристально, посмотрела в глаза. Пришлось остановиться.
— Что-нибудь не так, — Наташа медленно замотала головой и тепло улыбнулась. Неожиданно наши лица стали сближаться. Мы ничего не могли с этим поделать. Все происходило буквально на автомате. Оставалось всего каких-то несколько миллиметров, и наши губы сойдутся в долгом, горячем, поцелуи. Вот и думай после этого, что между нами ничего нет кроме дружбы. Нет! Наши чувства начинают перерастать в нечто большее. Вопрос в другом — хочет ли этого она? Судя по нашей машинальности в движениях — хочет. Но очень боится. Интересно, чего? И только мы закрыли глаза, в предвкушении, как вдруг…
— Полу-у-ундра-а!!! — раздалось на палубе.
Мы разочарованно вздохнули. Еще бы. Такой момент сорвали ё-моё. Ну, я им задам. Опустив девушку на пол, попытался, что-либо разглядеть на верху через зарешетчетое окно в стене. К сожалению, кроме снующих туда сюда ног ничего рассмотреть было просто невозможно. Зато по запаху пороха, скрежету старых пушек, крикам матросов и боцманов, можно было определить, что готовиться нападение на дружеский корабль. Никогда не присутствовал при взятия корабля на абордаж. Необходимо выбираться отсюда и как можно быстрее. Может быть, успеем еще, что-нибудь увидеть. Наташа сидела на полу уголке помещения, и внимательно изучала пол. Хотя я то, знаю, что она давно подслушивает мои мысли, но встревать еще не решается. Решила немного поиграть невинную жертву, которая только и ждет, пока ее спасут. Что ж, у нее это почти получилось. Еще немного отрепетировать мимику и можно выступать в театре играя всяких там Джульет и Дездемон (насчет последнего — шутка). Как же нам выбраться отсюда? Думай Денвер, думай…
Эврика! Можно выломать дверь при помощи какой-нибудь взрывоопасной магии. Если конечно, при этом не нарушиться наша конспирация, и мы не рассекретимся раньше времени. И только я собрался «аккуратно» снести дверь нашей темницы, как вдруг… послышался громкий звук пальбы из пушек и свист многочисленных ядер. Наверное, пираты уже открыли пальбу по захватываемому судну. Неужели им проще затопить корабль, чем захватить его и продать или присоединить к своему флоту. Вот лентяи, а? Видел бы вас старина Флинт! Мигом бы, половину на реях вздернул, а остальных закопал, вместе со своим кладом (да простит меня мистер Стивенсон, за безрассудное использование имен персонажей из его романа).
— И долго ты еще собираешься ничего не делать? — сердитый голос зеленоглазой бестии отвлек меня от важных мыслей. Видимо роль жертвы ее не очень прельщала.
— Но ведь нам же нельзя применять наши способности, до того как Томас не окажется на нашей стороне, — получив свой незаслуженный подзатыльник, я обиженно замолчал.
— Но к теперешнему нашему положению можно сделать исключение. Так что будь другом — выломай эту дверь, пожалуйста. Мне, между прочим, тоже хочется посмотреть на взятие корабля на абордаж, — она посмотрела на меня преданными, как у собачки глазами. Ой, лиса! Знает же, каким способом можно добиться своего, с меньшими потерями. Дверь вылетела наружу, разлетевшись на мелкие щепки, от большой шаровой молнии, слетевшей с моих рук. Мы быстро взлетели наверх по деревянной лестнице, притормозив рядом кубриком. Отчетливо слышался смех троих игроков в кости и звуки гулких ударов о чью-то пустую голову. Скорее всего, все шелбаны достались одному игроку, потому что тот дико орал после очередного проигрыша, усиливая при этом веселье остальных. О том, что никто не отвлечется от своего любимого занятия и выйдет посмотреть обстановку снаружи или же просто перекурить, сомнений не было. Но Натали посоветовала на всякий случай подпереть им выход чем-нибудь тяжелым (так, на всякий случай). После удостоверености в нашей полной безопасности, мы преодолели последний подъем и, наконец, взобрались на палубу. А там, уже давно творился полная неразбериха. Вся команда носилась взад вперед, постоянно, что-то крича. У каждого в руках, что-то было: у одно шестизарядный револьвер последней модели, у другого длинная серебряная шпага украшенная мелкими камушками, у третьего, так вообще в руках был настоящий винчестер. Сразу напрашивается два вопроса: откуда у бродячих морских разбойников столько оружия и кого они собираются брать на абордаж. Все, что мы успели заметить это, нос затонувшего судна. Значит, пираты уже давно потопили корабль, и теперь идут на склад, сдавать оружие. Очень, жаль. Мы так и не успели полюбоваться на это яркое зрелище. Неожиданно мимо нас пробежал маленький щуплый мужичок лет шестидесяти, в широкой красной шляпе и ножом в зубах. Поймать его не составило большого труда: Наташа подставила ему подножку (при этом, падая, он умудрился, не выронил изо рта ножик), а я невысоко приподнял за ворот рубашки, для того, чтобы тот не сбежал. Но мужичок, даже не понял, что его подняли в метре над землей. Он просто отряхнулся, взял оружие в руку и побежал дальше. На деле это выглядело довольно забавно. Карлик, лихо шевелил ногами в воздухе, думая, что набрал столь высокую скорость, что не ощущает своих ног. Но вскоре, поняв, что его тело никуда не движется, а буквальным образом висит в воздухе, он наконец-то удосужился обратить на хохочущих нас свое внимание. При этом постоянно ругался ТАКИМИ словами, что я не смею их произнести, дабы не позориться перед многоуважаемыми читателями, в своем бескультурье и безнравственности.
— Какого… Нет. Я спрашиваю, какого… носа, вы тут ничего делаете?
— А, позвольте узнать, — скромно вмешался я, пират разом прекратил свои телодвижения. — Что конкретно мы должны делать?
— Ну, для начала можете просто поставить меня на пол, а то уже все тело затекло.
Мы вежливо опустили его, извинились, отряхнули костюм от пыли (хотя для полноты эффекта, камзол не мешало бы еще хорошенько пропылесосить). Мужичек, что-то прогундосил себе под нос о невоспитанной молодежи, и посмотрев на нас пристальным изучающим взглядом, изрек самый мудрый для его склада ума вопрос.
— Простите. А не вы ли случайно те пленники, которые вчера притворялись родственниками Томаса, а затем покалечили больше половины нашей команды?
Мы энергично замотали головами. Либо, старый морской волк, поверил что пленники, до сих пор сидят в заточении, а перед ним два новых матроса которых он должен научить уму разуму. Либо, нас давно раскусили, но не хотят выдавать общественности. Хотелось бы верить в первое, потому что пиратам ни в чем доверять нельзя. Вмиг, все проболтают высшим эшелонам морской власти, затем коротенький суд, где тебя сразу объявят виновным (иногда обходятся даже без этого. Сразу петлю на шею, и твое бренное тело болтается на рее из стороны в сторону, как старая тряпка), ну и само собой, короткой, но запоминающееся встречей с океанскими рыбами. Мы предложили сесть за стол и разобраться в его проблемах… лучше бы мы этого не делали. Люди не пытайтесь все время изображать из себя кассу взаимопомощи или телефон доверия. Не заставляю — советую. Не каждый способен выдержать несколько часов, совершенно бесполезной беседы. При этом самому, надо попытаться, остаться нормальным человеком. Работа психолога это нечто сродни избавления от своих вредных привычек. Не хочется, а все равно надо. Старый пират отвел нас в маленькую каюту и стал нам жаловаться на все подряд. Чего он хотел добиться от нас, своей короткой аудиенцией, мы так и не поняли, но чего хотели от него мы, этого уже не помнили не я и не Наташа. Наверное, человеку за многие годы службы на пиратском корабле так и не удалось найти хорошего собеседника, вот и держал все эмоции в себе, пока не попались мы… О, боже! Кто бы мог подумать, что совершенно бессмысленный разговор одинокого человека, может так вывести из себя. После двух часов, нашей поучительной беседы о его подагре, пятой или шестой жене, пятиюродной тетке, которая выгнала его, из дома записанного на его покойную маму, мы уже пожалели, что сразу не выкинули его за борт, «на свиданье к рыбам». Наташа, начиная, уже открыто зевать, устало прошептала в ухо что, если старый пират, сию минуту не закончит свой «чрезвычайно интересный» рассказ, она за его жизнь не ручается. Я тоже стал клевал носом. Надо заканчивать эту бессмысленную болтологию. Иначе старик и до следующего утра не закончит свои мемуары.
