Хотя все предыдущие дни она держалась молодцом и даже подбадривала уставшую волноваться за сына сеньору Эстению, в самый последний миг самообладание ей изменило, и слезы градом брызнули из ее глаз.
— А разве у меня есть выбор? — улыбнулся ей Пабло, невольно потянувшись к голограмме, хотя прекрасно понимал, что осушить слезы любимой сумеет лишь на Сербелиане. — Зато и у твоего отца его больше нет. Так что готовьте к его приезду дом, а мы постараемся не задерживаться.
— И почему твоя рыбка не научила тебя телепатии, — ворчливо пенял Пабло Шварценберг, когда они, выбравшись, наконец, из системы Каллиопы, совершали последние маневры перед запуском варп-двигателей. — Мы бы хоть весточку подали Марки: мол, скоро будем, готовь разносолы, охлаждай шампанское.
В самом деле, отсутствие связи с треугольником, усиливая тревогу, играло на нервах, как заплечных дел мастер. Даже когда они на подбитом «Павле Корзуне» пытались вслепую отыскать пригодную для посадки планету, ожидание не тянулось бесконечной канителью медной проволоки или жидкого стекла. Хотя в тот раз никто и вовсе не чаял вернуться живым, висящие на хвосте змееносцы заставляли забыть о менее насущных проблемах.
Сейчас полет проходил в штатном режиме, поэтому рутина каждодневной смены вахт отупляла и затягивала, а милый образ Кристин, являвшийся в недолгие часы сна, усиливал чувство вины. Просыпаясь в холодном поту от очередного кошмара, в котором город под куполом рушился, сложившись грудой бесформенных обломков, а попавшая в зону сингулярности планета разрывалась на несколько частей, Пабло вспоминал последний разговор с Маркусом Левенталем. Почему он не настоял, не подобрал аргументы, не убедил тестя в том, что оставаться и дальше в системе коллапсирующей черной дыры не только неразумно, но и просто опасно?
Возможно, причина крылась в том, что между ними так и не сложилось доверительных отношений. Пабло испытывал неловкость из-за того, что не сумел придумать другой, менее болезненный для любимой способ спасти генераторы воздуха, Левенталь деликатничал и не хотел своим присутствием вмешиваться в семейную жизнь дочери. Хотя той же Кристин было бы куда комфортнее, если бы он жил где-нибудь неподалеку, как родные Пабло.
— Даже не забивай себе голову подобной чепухой, — еще на Каллиопе угадав ход размышлений Пабло, строго глянул на него Шварценберг. — Вы с Кристин тут совершенно ни при чем. Просто в городе под куполом Марки впервые в жизни обрел дом и не готов смириться с его потерей.
Пабло отца своей избранницы понимал, тем более что сам пережил нечто подобное, покидая разгромленный змееносцами родной Ванкувер. И все же он радовался, что усиливающаяся гравитация помогла им преодолеть переход даже быстрее, нежели они планировали.
— Эта разжиревшая шмара к нам, кажется, благоволит, — имея в виду нарастившую массу звезду, довольно потирал руки Шварценберг, прикидывая расчетное время.
— Не оказалось бы ее внимание чересчур навязчивым, — в тон капитану «Нагльфара» отшучивался Лев Деев, пытаясь прикинуть, хватит ли мощности варп-двигателя на преодоление приливных сил внутри гравитационного радиуса.
— Как бы нам с таким ускорителем не промахнуться на пару десятков световых лет, — под обиженное ворчание Шварценберга переживал Шака.
Квартирмейстер беспокоился зря. Курс оказался рассчитан с такой ювелирной точностью, какой позавидовал бы любой молекулярный хирург.
Когда на связь вышел Маркус Левенталь, Пабло почувствовал, как к горлу подкатывает непрошеный комок. Увеличенная монитором приборной панели голограмма безжалостно показывала, как державшийся обычно молодцом, всегда подтянутый и аккуратный конструктор сдал и постарел. Впрочем, упрямое выживание на гибнущей планете не пощадило даже неувядаемой красоты Савитри и ее верной наперсницы Пэгги. Да и новости, которыми поделились члены городского совета, отнюдь не обнадеживали.
Шварценберг, впрочем, не терял оптимизма или умело делал вид.
— Посадочную полосу землетрясение раздолбало? — заливисто расхохотался он в лицо школьному другу. — Нашел, о чем горевать. Я уж думал, какого размера брать с собой сачок — вас, упертых идиотов, с обломков планеты вылавливать! Только не говори, Марки, что пока не готов к отлету и собираешься еще двадцать лет тут строить для дорогих гостей навороченный космопорт, — продолжал он, не обращая внимания на явное замешательство конструктора и его коллег из совета. — Нам торжественная встреча не нужна. Мы прилетели накоротке.
— И кто спрашивал, зачем я модернизирую шаттлы? — по окончании сеанса связи с победным видом оглядел он притихшие экипажи звездолетов. — У вас-то, служивые, это добро на борту вообще имеется? — придирчиво повернулся он к Дееву.
— Штатная комплектация, — невозмутимо пожал плечами капитан «Эсперансы». — Вне зависимости, можно использовать или нет.
— Так мы на самом деле собираемся вывозить людей на челноках? Без антигравов? — на всякий случай решил уточнить так и не набравшийся ума Чико.
— А какие ты предлагаешь варианты? — покровительственно глянул на него Шварценберг. — Сачка у меня, как я уже сказал, с собой нет.
Маневры шаттлов в атмосфере основывались на принципах, разработанных еще на заре авиации и орбитальной космонавтики с той разницей, что маршевые и подъемные двигатели больше не использовали малопроизводительное углеродное топливо, а шасси применяли лишь в тех случаях, когда антигравитационная подушка не срабатывала. А поскольку в треугольнике Эхо любые устройства на антигравитационной тяге превращались в ненужный хлам, Шварценберг с Деевым заранее позаботились об укреплении и без того сверхпрочной конструкции системы опор.
Заходить на посадку тоже пришлось без антигравов, используя только крылья, которые удалось выпустить лишь в стратосфере во время недолгого планирования. До этого пришлось прибегнуть к фигурам высшего пилотажа, чтобы войти в атмосферу и не рухнуть в неуправляемое пике. Хорошо хоть система, контролируемая сильфидскими процессорами, пока работала безотказно, повернув подъемные двигатели в положение для вертикальной посадки на расчищенную горожанами крохотную площадку, по размеру, кажется, уступающую даже палубе авианосца времен Вьетнамской войны.
— Чувствую себя реконструктором, — сразу после приземления поделился Супер Лев.
Пабло в ответ только кивнул. Его мутило, и он не понимал, каким образом пилотам первых шаттлов удавалось оставаться в сознании после практически свободного падения. Впрочем, горожанам на челноках предоставлялся «билет в один конец», а для выхода орбиту таких сложных маневров не требовалось. Благо мощность подъемных двигателей они тоже заранее увеличили.
Город под расколотым и частично обрушенным куполом напоминал терпящий бедствие ковчег. Более трех десятилетий он держался на плаву, сопротивляясь враждебности окружающего мира, точно удары волн житейского моря принимая прихоти пульсара и черной звезды, служил маяком и прибежищем для всех отчаявшихся. Поэтому его нынешнее крушение воспринималось как предвестие заката миров. Впрочем, оно и знаменовало закат гибнущей в жерле черной дыры системы. Даже ненасытные медузы вызывали жалость. Их царство содрогалось в мучительной агонии, и они копировали изгибы рвущейся на части коры планеты, невольно предупреждая жителей города о новых толчках.
— Вижу, Задира, ты не забыл, чему нас учили в Академии Звездного флота, — с теплотой приветствовал школьного друга Маркус Левенталь.
— При моем образе жизни, пожалуй, забудешь, — лениво отмахнулся старый пират. — Знаешь, Марки, на какие ухищрения приходилось пускаться, уходя от патрульных! Я тебе потом расскажу, когда пригласишь погостить в твой новый дом на Алмазном побережье. А пока давай, объявляй посадку. Чувствую, парой-тройкой рейсов тут не обойдется.
Как и во время первого полета «Эсперансы» и «Нагльфара», желающих рискнуть, испытав на прочность шаттлы, помимо тяжелораненых, у которых все равно выбора не оставалось, набралось лишь несколько десятков добровольцев. Поэтому свободное место заполнили контейнерами с образцами руд, новыми материалами, семенами и саженцами выведенных на плантациях города уникальных гибридов и клетками с сельскохозяйственными животными местных пород. Шварценберг, конечно, ворчал по поводу кутулушьего помета, который не отмыть. Зато Эркюль потирал объемистое брюшко и прикидывал рецепты приготовления «свежатины», а Брендан срочно разворачивал на борту «Эсперансы» новые койко-места и операционные блоки. Количество пострадавших уже исчислялось сотнями.
