– Я рад за тебя, – уже откровенно усмехнулся Макс. – Неси.
– Объявляю привал!
– Что?
– Пикник, – коротко объяснил Виктор. – Завтра, утром, пятьдесят километров к югу от Кидайняй. Я выкатываю «поляну».
Макс не удивился. На самом деле Виктор был прав, им всем необходимо было отдохнуть. Более того, Виктор был не только прав, он, как всегда, оказался на высоте, взяв инициативу на себя.
– Где это? – спросил Макс, в очередной раз восхищаясь непреходящей «железностью» своего друга.
«Как он говорит? – спросил он себя. – Железный мужик? Да, кажется, так».
– Где это?
– Это Литва. Впрочем, не напрягай голову, тебя привезут.
– Литва в Шенгенской зоне? – спросил Макс, с удовольствием предвкушая ответ.
– А хоть бы и нет! – хохотнул Виктор. – Ты что, за визой собрался?
– Нет, разумеется.
– Ну вот и ладушки!
– Что?
– Ничего, в шесть утра тебя подхватит штурмовик… Где?
– Дай подумать, – попросил Макс, лихорадочно вспоминая свой Schedule.[21] – ОК. В шесть двадцать утра по среднеевропейскому времени на восьмидесятом километре шоссе Е пятьдесят восемь: Вена-Братислава.
– Договорились, – ответил Виктор. – Конец связи.
И вот Макс здесь, и все остальные тоже здесь. Кержак, к которому направилась сейчас Лика, обучает Меша и Скиршакса русской народной забаве, причем, судя по выставленной прямо на траву посуде, помогает им в этом нелегком деле не одно только бельгийское пиво. Вика и Ё изредка выныривают в самых неожиданных местах небольшого, сильно заросшего зеленью лесного озера. Макс как раз поймал момент, когда черноволосая головка его Ё показалась среди плавающих по поверхности белых водяных лилий и желтых кувшинок. Мгновенный образ, представший его глазам, был так изысканно красив, что Макс пожалел, что у него нет сейчас с собой ни камеры и никакого другого прибора, способного запечатлеть эту невероятную красоту. Он дождался, пока Ё снова ушла в глубину – беззвучно, без всплеска, как будто растворилась в темной воде – и перевел взгляд дальше, успев, впрочем, увидеть мельком, как взлетает над водой сильное и гибкое тело Вики. Недалеко от берега была развернута «полевая кухня», как изволил выразиться Виктор, с неторопливой сосредоточенностью перемещавшийся сейчас между мангалами и котлами, не мешая, впрочем, поварам, но явно организуя центр композиции. Девочки уже покинули его и веселились сами по себе на противоположной стороне опушки, где наблюдались также его светлость Йёю, Клава, Сиан и великолепная Йфф.
«Идиллия», – повторил он про себя, усмехнулся своим мыслям и пошел к Виктору.
* * *
– Я вам не помешаю? – Подошедший к ним Йёю был одет в белоснежные джинсы и «простенькую» красную футболку, по-видимому, долларов за триста, но никак не меньше.
«Впрочем, и не больше, – решил Макс. – „Черутти“ или „Фенди“ или еще кто-нибудь в этом же роде».
Того лейбла, который был вышит у Йёю слева на груди, Макс не знал, однако следовало признать, что герцог умудрился совместить несовместимое: имперскую эстетику с земной модой, которую и знал-то пока всего ничего, два месяца с небольшим. Но его своеобразный вкус и чутье на «соответствие» внутреннего и внешнего, как он это соответствие понимал, было у Йёю едва ли не второй натурой. Вообще, крушение привычного для него мира, ретирада, более похожая на обыкновенное бегство, и, наконец, «открытие» Земли, герцог и Лауреат пережил на удивление легко. Более того, Йёю, казалось, даже помолодел и выглядел сейчас хоть и необычно, но, как всегда, превосходно. Его «юношеский» наряд в сочетании с длинными темными волосами, заплетенными в косу, и недавно вновь вошедшие в моду на западном побережье США зеркальные очки, делали герцога похожим на преуспевающего латиноязычного деятеля каких-нибудь искусств, что отчасти было верно, так как, хотя он и не был землянином, литератором-то он все-таки был.
«Поразительная для аханского аристократа адаптивная способность», – не без уважения признал Макс и вполне искренне улыбнулся Лауреату. Йёю, как ни крути, оказался даже лучше, чем думал о нем Макс, когда десять лет назад они вместе с Ликой впервые пришли к нему в гости.
– Присоединяйтесь, герцог, – предложил, не оборачиваясь, Виктор. Говорил он при этом по-ахански, со своим знаменитым гундосым гарретским скрипом. – Вы уж извините, ваша светлость, что я к вам спиной, но у меня тут, видите ли, процесс. Никак нельзя оставить.
– Водку будете? – по-русски спросил Макс.
– Буду, – так же по-русски ответил Йёю. – А это что?
По-видимому, он имел в виду только что выложенные Виктором на тарелку желто-золотистые выжарки курдючного сала, вытапливать которое адмирал взялся сам, не доверив этого деликатного дела даже своим собственным поварам, которые подозрительно спокойно реагировали как на внешность некоторых из собравшихся на лужайке гостей, так и на повсеместно звучавший здесь Ахан-Гал-ши.
– Что это?
– Курдючное сало, – объяснил Виктор, наконец, повернувшись к герцогу лицом, и лучезарно улыбнулся. – Попробуйте, Йёю. Мне почему-то кажется, что вам это должно понравиться.
Йёю не переспросил, хотя вряд ли мог знать, о чем идет речь, однако, взяв со стола вилку, бестрепетно подцепил кусочек топленого в казане сала и, поднеся к своему большому породистому носу, понюхал.
– Возможно, – сказал он через мгновение, но что он при этом имел в виду, так и осталось неизвестным.
Между тем Макс разлил по высоким хрустальным стопкам холодную – из морозилки – водку и одну из них протянул Йёю, а другую Виктору.
– Не такая крепкая, как у нас, – сказал он, имея в виду Аханскую империю. – Но тоже имеет свою прелесть.
– Я знаю, – серьезно ответил Лауреат, принимая рюмку. – Я успел уже кое-что попробовать и должен заметить, на Земле имеются совсем неплохие образцы. Но все-таки, – добавил он, поднося стопку к другой ноздре и принюхиваясь одновременно к салу и водке, – над этим надо еще работать.
«Не надо над этим работать», – отстраненно подумал Макс, но вслух возражать не стал. Зачем?
– Все дело в метаболизме, герцог – рассудительно ответил Виктор. – По этому принципу ближе всего к аханкам стоим мы, русские. Пьем все, что горит, и ничего, живы пока.
– Не скажите. – Йёю медленно, смакуя, выпил водку, секунду постоял, вероятно, прислушиваясь к своим ощущениям и совершенно не обращая внимания на Виктора, удивленно поднявшего бровь в ответ на весьма двусмысленное замечание Лауреата.
– Что вы имеете в виду, Йёю? – спросил за друга не менее удивленный Макс.
– Я имею в виду водку, – рассеянно ответил герцог и, отправив в рот сало, начал его вдумчиво разжевывать.
