— На сколько недель?
— Празднества продолжатся две недели. Нам понадобится устроить вечерний прием, это всегда делается поочередно, в текущем году выпало нам. Кроме того, предстоит ланч, который жена посла дает на следующей неделе, затем Лодочный Праздник… и заключительный прием…
Вернулась официантка с четырьмя тарелками. Ван взял ту, где лежала черкесская говядина с лапшой. Откусил и погрузился в удовольствие от вкуса настоящей еды.
— Празднества прошлых лет кончались фейерверками и лазерным голошоу, — добавила Эмили Клифтон. — Это поистине впечатляюще, особенно первые два-три раза.
— И очень важно для скандийцев, — сказал Ханниган.
— А что при этом испытывают арджентяне? — спросил Ван.
— Они принимают участие, как и все посольства. Ведь это было 250 лет назад, и времена изменились.
Насколько было известно Вану, арджентяне никогда ничего не забывали. И он сомневался, что они простили мятеж, который нанес ущерб их гордости и стратегической позиции, даже 250 лет спустя.
— Имеет место также пожертвование из фонда посольства на дом Бирнедота, — и Ханниган поглядел на Клифтон.
— Это поручено Шину, а он сообщил, что все наши служащие внесли свой вклад.
Вана четвертый секретарь загнал в угол на третий день, и тот, считая благоразумие добродетелью, также согласился на скромное пожертвование.
— Далее… образовательная инициатива…
Ван подавил зевок, вслушиваясь и приканчивая остатки ланча.
— …и последнее. Я бы хотел, чтобы вы все подумали о ваших участках ежегодного отчета. Черновики необходимо представить к концу Сентябы. Мы с командиром Альбертом просмотрим их, а затем передадим черновики по нашим делам вам, для доработки. — Ханниган широко улыбнулся и небрежно спросил: — У кого-нибудь есть вопросы или замечания?
— Да. У меня, — быстро откликнулся Ван. — Было ли какое-нибудь расследование обстоятельств гибели командира Круахана? Я не могу найти никаких ссылок на это в нашей информсистеме.
— О, здесь побывали два офицера безопасности РКС, но расследовать было практически нечего. Они всего-навсего изучили отчеты скандийской полиции, затем осмотрели тело, дабы удостовериться, что все в отчетах точно. А также проверили на безопасность нашу посольскую информсистему. В порядке вещей, если иногда кто-нибудь из старших служащих умирает во время несения службы, по самым разным причинам. Они сообщили, что командир утонул, как показало скандийское расследование, а безопасность информсети безупречна. — Ханниган пожал плечами. — Доклад предназначался только для Круахана, меня и посла, но для Круахана его в сеть не занесли, поскольку он был мертв. Я помещу туда копию для вас, и вы сможете прочесть сами. Очень сухо.
— Благодарю. — Ван кивнул.
— Что-нибудь еще? Хорошо. Встретимся в пяток на следующей неделе. — Ханниган улыбнулся и отодвинул свой стул.
Вернувшись к себе в кабинет, Ван бросил взгляд из окна на западные холмы, золотисто-зеленые под солнцем раннего лета. Подключился к сети на всякий случай. Доклада о смерти Круахана там еще не было. Тогда он покинул кабинет и двинулся по коридору к дверям кабинета третьего секретаря, слегка приоткрытым.
— Можете зайти, командир, — позвала его Эмили Клифтон. — Закройте за собой дверь.
Ван закрыл дверь и сел на единственный стул по ту сторону от стандартного стола третьего секретаря.
— Я получила ваше послание.
— Послание? — Ван позаботился о том, чтобы внешне остаться невозмутимым. Внезапно суровое лицо Клифтон взорвалось смехом. Немного успокоившись, она покачала головой.
— Трудно… Всего не упомнишь… форма-то у всех одинаковая. Даже после…
— Командир Круахан… отправил бы послание более сдержанное и учтивое?
— Откуда вы знаете? Вы были с ним знакомы?
— Нет, но я читал его доклады, а о людях многое узнаешь по тому, как они пишут.
— Вам нелегко пришлось с Корделией, верно?
— Скажем, что мы установили с ней рабочие отношения. Сомневаюсь, что когда-либо они перейдут в нечто большее.
— Полагаю, вы правы. Это было все, чего сумел достичь командир Круахан со всеми его светскими манерами.
— Боюсь, что я более прямолинеен, чем он.
— Я заметила. — Голос Клифтон был полон сухой иронии, но не холоден.
— Поскольку я… что мне следовало делать, чего я не сделал… То есть что здесь затрагивает вас?
— Да, вы идете напролом.
— Я усвоил много лет назад, что наживаю хлопот всякий раз, как пытаюсь хитрить. — Он негромко рассмеялся. — А затем я нажил еще больше хлопот из-за прямолинейности.
— Порой так и происходит. — Миг спустя она продолжала: — Не могу сказать, что мне нужна какая-либо помощь прямо сейчас.
— А я могу, — признался Ван.
Тонкие светлые брови удивленно приподнялись, а серые глаза поглядели на него в упор.
— Вы связываетесь по службе с другими посольствами, верно? И с местными масс-медиа?
Она кивнула.
— Медиа здесь весьма местные. Вот почему мы переводим выпуски космических новостей, которые к нам прорываются, на постоянную волну. Здешние медийщики их получают, но немного оттуда попадает в местные голопередачи.
— Вы не заметили каких-либо изменений в подаче репортажей последних двух месяцев или чего-то нового в отношении или в подаче себя другими посольствами?
Клифтон покачала головой.
— Это одно из моих постоянных поручений, и не могу сказать, что я видела хоть какие-то перемены. После смерти командира я ломала себе голову, возвращалась к уже знакомому и проделала кучу анализов. Выпуски новостей, содержание местной сети. Мы получили точно такие же результаты, что и год назад, а год назад все было почти как в течение десяти лет. — Ее лицо опять посуровело. — Смерть командира тревожит вас. Желаете реакции, не так ли? Иначе вы бы спросили об этом доктора Ханнигана наедине. В чем причина?
— В том, что смерть Круахана привела к моему назначению сюда, а я не обладаю должной квалификацией для такого поста, если вы этого еще сами не заметили.
— Да, вы идете напролом.
— Лучше идти напролом и признать очевидное, а затем продолжать изучать свое дело, чем прикидываться более знающим, чем ты есть.
Это вызвало новый смех Клифтон, прежде чем она сказала:
— Вы ведете себя так, как если бы думали, что смерть командира Круахана не была несчастным случаем.
— Я этого не знаю. — Ван не жаждал признать, что это единственное правдоподобное объяснение. И что у него начисто отсутствуют любые доказательства, исключая малую вероятность того, что старший офицер, обладавший большим опытом хождения под парусом, действительно утонул в безветренный ясный день.
