одноствольные стоят вдвое дешевле.
Себе оставлять это оружие точно не стану. Владеть огнестрельным оружием мне никто не запретит. Мало того, дома имеется комплект из пары пистолетов и карабина, с которыми я регулярно упражняюсь в стрельбе и хожу на охоту. Но я ведь собираюсь обзавестись чем-то более технологичным и удобным.
Прибрал и свои ножички. Топорок ушёл, но клинок из себя выдернул и бросил. Хорошо хоть, не в заросли бурьяна, пусть сталь в них не очень, так как изначально расчёт был на возможность утраты, но баланс выдержан и руки к нему уже привыкли. Не придётся по новой нарабатывать навык метания.
Пока возился с трофеями да собирал своё имущество, набежали стражники. Патруль из четверых рядовых под командованием молодого одарённого, судя по перстню четвёртого ранга. Украшение вовсе не обязательное, а больше для выпендрёжа, поэтому увидеть его можно только вот у такого молодняка. Большинство же предпочитает не выпячивать свои возможности. Неизвестность защищает куда лучше демонстрации своей силы.
Рябова представилась, обрисовала картину в общих чертах, указала на взятые мною трофеи, чтобы вопросов потом не возникло. Карету и оставшуюся в живых лошадь собиралась прибрать к рукам госпожа капитан. Что вполне оправдано, потому как если бы не её вмешательство, то мне либо погибать, либо убегать. Второе более вероятно и ничуть не зазорно. Уж больно силы неравные. Этот гад и против десятка солдат драться сумел бы, а то, гляди, как бы и не взвода.
Скорым опросом на месте происшествия дело не ограничилось, и нас всех скопом препроводили в Разбойный приказ для проведения тщательного дознания. Против чего не стали возражать ни я, ни Рябова. Порядок есть порядок, что тут ещё сказать.
Разбойный приказ располагался в центре города поблизости от других присутственных мест в неприметном здании с плацем перед ним. Самая обычная постройка с каменным подвалом, где устроены казематы для содержания арестантов. Первый этаж кирпичный, там находится кордегардия [3]. Второй деревянный, предназначен под рабочие места окольничего, командовавшего стражей, его помощника дьяка да двух подьячих, ведавших дознанием по всем преступлениям в Воронеже.
Вот один из них и допрашивал меня по факту нападения на княжну Долгорукову. Надо сказать, шум вышел изрядный. Приказ стоял на ушах, на плацу перед зданием карета в окружении двух десятков княжеских боевых холопов. Сам князь Иван Митрофанович собственной персоной в сопровождении супруги Анастасии Ивановны пожаловать изволили.
На допросе я рассказал всё, как было, за одним маленьким исключением — не стал указывать на то, что узнал Топорка, который ранен и сейчас скрывается где-то в городе. Вот как-то сомнительно, что у него получится отсюда выбраться, потому как на ушах стоит не только стража, но и городской гарнизон, и княжеские да боярские боевые холопы, ещё и по всем дорогам и тропам пустили патрули. Завертелось всё так, что мама не горюй.
Указывать конкретно на Топорка я не стал, так как в этом случае сам вполне мог превратиться в объект охоты авторитетов Воронежа. М-да, признаться, я и не подозревал, что в восемнадцатом веке могла быть организованная преступность. Хотя, возможно, это и особенность этого мира.
Не суть важно. Вот если бы я не имел касательства к этому самому преступному сообществу, то за опознание Топорка мне если кто и мстил бы, то только его дружки и подельники. Однако я был вхож в эту среду, а тут уж спрос отдельный.
С тем, кто варится в котле, свои тёрки, там совсем не обязательно прирежут, но я-то с боку припёку, а потому то, что позволено другим, мне недозволительно. Разборки с Топорком или Архипом не вопрос, даже найдутся союзники, внутреннее дело, и весь сказ. А вот если пошёл к стражникам, то будь готов к тому, что всяк встречный-поперечный сунет тебе в бочину нож. Чтобы другим неповадно было липнуть к ватагам, а после их же и сдавать.
Едва вышел из кабинета подьячего, как дежуривший на этаже старый стражник велел зайти к окольничему. Что я и сделал без лишних разговоров. Попал в колесо — пищи, но беги.
— Разрешите? — постучавшись, заглянул я в кабинет.
— Проходи, Ярцев, — велел сидевший за столом мужчина средних лет в мундире стражника с горжетом [4] окольничего. — Вот, ваша светлость, это и есть тот самый гимназист.
— Здравствуйте, сударь.
Не чинясь, князь поднялся со стула и, сделав пару шагов ко мне, протянул руку. Ну что сказать, неслыханное дело для такой шишки. Я ответил ему крепким рукопожатием без тени смущения, даже не думая перед ним тушеваться, что он сразу отметил, и, похоже, ему это понравилось.
— Ярцев. Это не Галины ли Петровны, капитана Воронежского посадского полка сын? — поинтересовался он.
А я что говорил? Матушка, может, и бесталанная, но знают и уважают её многие, потому как к дару не мешало бы иметь ещё и мозги, характер да умение командовать. Ну и такой момент, что он назвал меня её сыном, не поминая отца. Как я уже говорил, главой нашей семьи считалась именно она. Вот сравняется батюшка с нею по дару, тогда и займёт это место по закону.
— Так и есть, ваша светлость.
— Спасибо вам за спасение дочери, сударь.
— Примите и мою искреннюю благодарность, — поднялась со стула княгиня.
Оба примерно ровесники матушки и Рябовой, но выглядят при этом лет на тридцать пять, не более. Что значит более сильный дар, который способствует не только сохранению здоровья, но и продлению молодости.
— Меня не за что благодарить, ваша светлость, — вновь отвесил я поклон. — Мне только и оставалось, что погибнуть или сбежать. И именно второе-то я и собирался сделать. Всё остальное заслуга Эльвиры Анатольевны, — приложившись к ручке княгини, откровенно ответил я, сделав реверанс в сторону учителя фехтования.
— Но именно вы увидели преступление и, не побоявшись, не просто подняли тревогу, а попытались воспрепятствовать злодейству, — хлопнул меня по плечу князь. — Я ещё встречусь с вашей матушкой и позабочусь о заслуженной награде за достойное воспитание сына. Что же до вас лично, сударь, то вот вам сто рублей на карманные расходы и мои искренние заверения в том, что вам всегда рады в моём доме.
Бог весть как это у него получилось, но по каким-то полутонам, полуинтонациям и ещё нескольким «полу» князь сумел передать то, что лучше бы мне не принимать это за чистую монету и не совать нос в княжескую усадьбу. А я и не дурак, оно мне и даром не нужно. Потому как ничего, кроме проблем, меня там не ожидает.
— Благодарю, ваша светлость, — принимая кожаный кошель, ответил я.
На выходе из Разбойного приказа мне отдали всё моё оружие, изъятое при входе. Как, впрочем, и трофейное, которое я просто повесил через плечо, намереваясь сразу направиться в оружейную лавку, где и пристроить его к своей вящей выгоде. Хотя причин для поспешности я и не вижу. Благодаря недавнему выигрышу и премиальным от князя мои финансовые потребности закрыты на несколько месяцев вперёд.
— Пётр Анисимович, — окликнул меня девичий голосок, когда я вышел на широкое крыльцо.
Гадать, кто бы это мог быть, мне нет никакой надобности, потому что я в принципе не могу ничего забыть. Поэтому просто обернулся к княжне и изобразил поклон.
— Мария Ивановна. Прошу прощения, не полюбопытствовал раньше. Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, вашими стараниями всё просто замечательно, — одарила она меня улыбкой.
Хм. Заинтересованной? Да провалиться мне на этом самом месте, если это не так. Хотя, откровенно говоря, несмотря на весь мой жизненный опыт, я никак не могу понять, в чём именно выражается эта заинтересованность. Скорее всего, я интересен ей как занятный персонаж. Девочек привлекают плохие парни, а я, что ни говори, тот ещё кадр.
Да нет же. Как парень я её интересовать не могу по определению. Поскрёбыш не может заинтересовать даже девицу со слабым даром. Они тут все помешаны на его улучшении, а потому если и допускают разницу, то незначительную. О таком, чтобы у мужа и жены разрыв в рангах был более одного, я ни разу не слышал. Так что однозначно я ей интересен, как занятная или диковинная зверушка.
— Моей заслуги тут нет, все лавры целиком и полностью принадлежат Эльвире Анатольевне, — повторил я уже озвученное ранее.
— У вас такой взгляд, — хихикнула княжна.
— Какой такой? — не понял я.
— Полный восхищения. Уж не влюбились ли вы в госпожу капитана?
— А, вот вы о чём. Вам когда-нибудь доводилось видеть, как сражаются одарённые?
