язык ворочался с трудом, но немец меня понял.
— Семьдесят восемь часов, мистер Крид, — ответил Шмидт.
— И… как?
— Что именно?
— Остался… человеком?
— А вы им были? — саркастически улыбнулся он.
— …человекоподобным, — поправился я. Вопрос действительно интересовал, ведь посмотреть на себя я был не в состоянии.
— Не переживайте, остались, — хмыкнул он.
— А вообще?
— Результат интересен, но я разочарован: ускорение регенерации всего на пятьдесят процентов. Плотность тканей — на сорок. Твердость когтей — сорок пять. Волосяной покров выпал полностью. Мышечная масса уменьшилась на пятнадцать процентов. Рост уменьшился на два сантиметра. Клыки также немного уменьшились в размерах. Прирост есть, но чуда не произошло. С первым применением сыворотки не сравнить. Жаль, многообещающий был опыт.
— Чем же? Ведь формула у вас не Эрскина, та, что он применил на Роджерсе, а ваша, та, что вы испытали на себе, герр Шмидт, — решил поддержать разговор я. Все равно ведь спалился, а быть «животным» слегка утомило за эти месяцы.
— В том-то и был весь интерес! — отозвался Иоганн. — Судя по моим данным, окончательная формула Эрскина была слабее. Этот трус искуственно ослабил действие сыворотки после «неудачных», по его мнению, испытаний на мне. То, что вы называли с ним «сывороткой суперсолдата» — слабо подкрашенная водичка в сравнении с нашей первоначальной разработкой. Наша действовала сразу без всяких вита-лучей. Вот мне и стало интересно, что будет, если совместить обе формулы на одном испытуемом.
— Огорчу вас, герр Шмидт, — растянул губы в невеселой улыбке я. — Формула Эрскина на мне не испытывалась. Я — природный мутант, как и предполагал доктор Клаус.
— Не правда, — спокойно ответил он. — Анализы показывают явные следы изменений вашего организма.
— Это постарался Иссей. Думаю вы его знаете.
— Маг? Удивительно. Его работа впечатляет, — задумчиво проговорил он, рассматривая меня. И взгляд его мне не нравился. Иоганн расплылся в улыбке. — Но это означает, что опыт только начался! Пусть ослабленной сыворотки Авраама у меня нет, но вторую дозу моей версии, я изготовить могу, и изготовлю! — с этими словами он стремительно покинул мою лабораторию и кинулся в соседнюю.
«Язык мой — враг мой» — в который уже раз пришла мысль, правильная, но запоздалая.
* * *
— Мистер Крид, — расплылся в улыбке герр Шмидт. Вот только не Иоганн, а Клаус. — В вас погиб гениальный актер!
Я скосил на него глаза. Хмуро это сделать не получалось, так как голова была зафиксирована, а этот усатый гад стоял в неудобном для разглядывания положении.
— Но как же приятно бывает утереть нос этому выскочке из Гидры!
— Чем же? — не утерпел я.
— Тем, что я ему говорил про естественную природу мутации, а он как тупой баран уперся в свою сыворотку. Ну и кто в конечном этоге прав?
— Вы, герр Шмидт, — признал я.
— Вот!! — воздел он палец к потолку.
— Но вы же признали меня бесперспективным. Так он сказал.
— Я признал таковым безумное агрессивное животное, — наставительно произнес он. — Но разумный, адекватный мутант — это же совсем другое дело!
— Чем же?
— Мутанты чрезвычайно редки. И способности их поражают воображение. А если их развивать и использовать разумно… А хотите я познакомлю вас с еще одним представителем вашего вида?
— У нас есть вид? — удивился я.
— Есть, — улыбнулся он. — Все мутанты единый вид, способный иметь общее потомство, наследующее признаки вида.
— Способности наследуются? — искренне удивился я.
— Нет. Должен признать, что способности уникальны и непредсказуемы для каждого мутанта. Но некую наследственную схожесть имеют. Наследуется сама возможность иметь способности. Но все равно: мутанты — единый вид.
— Вот как… — задумался я. — Хочу. Познакомьте.
— С кем? — сбился Клаус.
— С еще одним представителем моего вида. Вы же только что предлагали…
— А! Точно! Совсем сбился с мысли, — хмыкнул в усы он и быстрым шагом двинулся к двери. Открыл ее и на какое-то время исчез из поля моего внимания. Затем вернулся, ведя перед собой тощего пацана в полосатой робе с номером нашитым на правой стороне.
— Знакомьтесь! Макс Эйзенхардт, — указал он на подростка. — А это Виктор Крид, — показал он уже на меня. — Он тоже мутант и обладает удивительнейшей способностью!
— И что он может? — ломающимся голосом спросил Макс.
— Он обладает высочайшей регенерацией. Способен восстанавливать потерянные органы и даже целые части тела.
— А почему он прикован?
— Потому что на его поимку с фронтов пришлось снять больше половины действительно сильных бойцов. И то не обошлось без потерь. Перед пленением он перебил почти треть отряженной группы.
— Просто так им удобнее вырезать из меня органы, — позволил я себе перебить доктора.
— И это тоже, — не стал отрицать Шмидт. — Но факт есть факт: ты не один! Вы не одиноки!
— Не самые приятные обстоятельства, чтобы узнать об этом, — вставил в копилку с его шилингами и марками свои пять копеек я.
— Это преодолимо! — многозначительно ответил он. — Но вы правы, мистер Крид. На сегодня достаточно. Герр Шмидт уже должно быть заканчивает свою ненаглядную микстуру, — с этими словами он вывел подростка и вышел сам.
Я же расслабил мышцы шеи и прикрыл глаза. Будем надеяться, что едва слышный щелчок в моих оковах на правой руке, раздавшийся в момент окончания разговора, слышал только я.
* * *
Что ж, щелчок мне не причудился. Но что делать дальше? Почетный караул из пяти солдат с бластерами Гидры из лаборатории никуда не делся. Они как караулили посменно круглые сутки, так и не собирались бросать этой затеи.
А доверять своему телу в полной мере после использования вакцины я не мог. Слишком непредсказуем пока результат. Оно может подвести в самый неожиданный момент, а одного бластерного попадания по фильмам хватало, чтобы испарить танк. Себя крепче танка я не считаю. Эффективнее — может быть, но крепче — нет.
Что ж, остается надеяться только на ловкость и навыки. В том числе и специальные навыки управления Ци. Благо погонять его по телу я уже успел, и Зверь все еще сыто посапывал, не мутя сознание яростью.
И не прошло и минуты после ухода Шмидта Клауса, как в лабораторию влетел Шмидт Иоганн. Подозреваю, что Клаус так поспешно ушел именно из-за скорого прибытия Иоганна. Ведь познакомить нас с Максом он познакомил, но демонстрации способностей не устроил, что было бы логичным.
Герр Шмидт, ни слова не говоря, сразу сунулся ко мне со шприцем. Прицелился и воткнул иглу. Попытался воткнуть: железная рубашка — один из самых распиаренных фокусов Шаолиньских монахов. Естественно, меня учили ему. И освоил я его на очень неплохом уровне.
