У войны мерзкое - совершенно не человеческое лицо, и последствия её ужасной поступи по планете, противны нормальному человеческому сознанию. Сейчас под это определение вполне подходила позиция, с которой неизвестные артиллеристы вели свой героический бой, - она то и стала для них последним пристанищем. Ещё на подходе к пушке были видны два распухших от жары человеческих тела: они лежали рядом, один - видимо заряжающий, лежал на боку и сжимал своими мёртвыми - почерневшими руками снаряд, - другой покоится почти под самым казёнником орудия. Когда окруженцы морщась от запаха, предварительно замотав лица запасными нательными рубахами, подошли поближе, то обнаружили ещё и три индивидуальных стрелковых ячейки с погибшими в них бойцами - правда, все они были безоружными.
- Старшина. - Тихо распорядился лейтенант, скорбно сняв с головы свою фуражку. - Распорядись, пусть бойцы похоронят наших погибших братьев. Пулемётчики, ко мне.
Григорий кивнул, недолго постоял поиграв желваками, повернулся к солдатам и сдавленным голосом, продублировал приказ:
- Щеглов, Непомнящий, и вы трое хорошенько прикопайте прах наших артиллеристов - они уже потекли и их с того места сдвигать нельзя. Хватов, Сотник, засыпьте землицей тех, кто покоится в ячейках. Пусть земля нашим братьям будет пухом.
Сам Дзюба немного постоял, чего-то шепча - еле слышимое сквозь повязку, трижды перекрестился, снял с плеча свою 'Светочку‟ подошёл к Щеглову: который прячась от фрицев за деревьями давал какие-то указания Марку и Саве. Те, всё терпеливо выслушали, соглашаясь кивнули и низко пригибаясь побежали на правый фланг от артиллерийской позиции. А старшина, молча взяв СВТ на изготовку, занял позицию рядом с командиром.
- Жалко Григорий Иванович. - Донёсся до слуха Непомнящего голос лейтенанта. - Вроде даже пара снарядов в ящике есть, но у пушки нет не прицела, не замка. А нам бы перед уходом с неё, хоть разок пальнуть не помешало: чисто для острастки супостатов - дабы не гуляли так смело по нашей земле и пугались всего, что из леса выглянет или чирикнет.
Непомнящий осмотрелся вокруг: его товарищи, сильно осунувшиеся - обросшие несколько дневной порослью на лицах, время от времени косились недобрыми взглядами на дорогу, по которой по-хозяйски шествовали солдаты вермахта. И только у троих новичков взгляды были настороженные, можно сказать даже подавлено - надломленные.
- И то верно. - Мысленно констатировал Иван. - Нам с нашим лейтенантом довелось бить врага своими руками, а им нет. Весь их боевой опыт и заключается в том, как бегать от неожиданно напавшего из засады врага. То, что эта троица видела как мы уничтожили мото-разведку не в счёт - они в том бою не участвовали: видимо поэтому и решили к нам примкнуться, - как к наиболее боеспособной группе. Им самим надо одержать хоть незначительную, но победу...
Когда скорбный труд по приданию погибших земле был окончен, то в голове у Непомнящего окончательно сформировался план его дальнейших действий. И он, пригнувшись решительно направился к Щеглову и Дзюбе, залёгшим неподалёку на окраине леса.
- Товарищ лейтенант, - обратился он присев: не дойдя пары шагов до их позиции, - мы фрица немного пощиплем?
Вопрос был задан так, что он больше походил на констатацию намерений. Что не скрылось от красного командира.
- Это что ты ещё удумал? - Щеглов недоумевал от такого предложения. - Ты что, хочешь всех нас здесь положить? Рядышком с предыдущими бойцами.
- Нет.
- А оно так и будет боец. Сопоставь, сколько у нас штыков, и какой у нас боеприпас к каждой винтовке: и заметь, пополнять его у нас неоткуда? А теперь подумай, сколько немцев ринутся на наши позиции после первого выстрела. Мы и получасу здесь не продержимся.
- А зачем нам здесь стоять насмерть? Ведь здесь не передовая: я предлагаю поступить как в прошлый раз - когда мы устроили засаду с использованием повреждённого максима: ужалить побольнее и отойти. Надобно нам приучать врага постоянно ждать такие нападения. Да и новички должны почувствовать, что и им по силам успешно бить врага.
Щеглов задумался, он уже не раз обращал внимание, что несмотря на сильную усталость и постоянное недоедание, у его бойцов хоть слабо, но всё же светился огонёк жажды к сопротивлению - а у недавно присоединившихся солдат нет - как перегорело.
А старшина, занимавший позицию рядом с Щегловым - с хитрой улыбкой поглядывал то на дорогу, то на Непомнящего и давно всё поняв, встретившись взглядом с последним: одобрительно подмигнул опекаемому им бойцу.
- Хорошо. - Тихо согласился с Иваном лейтенант: и уже громко приказал: обращаясь ко всем. - Приготовиться к бою. Каждый по моей команде отстреляет по обойме, после чего мы уходим подальше в лес. Только братцы, не подставляемся под пули врага: также выбирайте позиции удобные для отхода.
- А пулемётчики выпускают по половине ленты, или ведут бой до вашего приказа об отходе. - Продолжая наглеть, вставил небольшое уточнение Иван.
- Семён Семёнович, тодысь я беру на себя отстрел офицеров и всех, кто с их стороны постарается руководить боем.
- Да ну вас старшина, делай со своим любимчиком всё что хотите. - Махнул рукой Щеглов и снова посмотрел на дорогу: давая понять, что на этот раз он со всем согласен и дискуссия на эту тему завершена.
И через пару минут томительного ожидания, по лесу разнеслась команда поданная лейтенантом:
- Огонь!
Резво застрекотали оба пулемёта, в патронной ленте которых присутствовали и трассирующие пули: благодаря этому, было видно, что смертоносные очереди густо прошлись по кузовам двух крытых грузовиков из которых почти сразу ещё до их остановки, стали выпрыгивать уцелевшие солдаты. Еле различимо на фоне работающих MG, сухими щелчками работали винтовки, результативность стрельбы которых, на фоне возникшей на дороге суеты оценить было невозможно. И только в одном можно быть твёрдо уверенным - не один выстрел старшины не ушёл в пустоту.
- Я отстрелялся! Я отстрелялся! Красноармеец Сотник, стрельбу по врагу окончил! ...
Доклады посыпались один за другим, и, выслушав их, Щеглов, борясь с желанием продолжить бой, дал команду на отход. В этой короткой стычке, в сторону красноармейцев врагом не было произведено ни единого выстрела: группа окруженцев - не понеся никаких потерь, успела отойти ещё до того как оккупанты успели опомниться от дерзкой засады. Ивану даже показалось, что враг всё же вёл ответную стрельбу - но его попытки подавить огонь красноармейцев ведущих обстрел из засады, выглядели ка-то нелепо, если не сказать не рационально. Многие из тех фрицев, кто успел спрятаться за дорожной насыпью, просто подымали над ней винтовки и глупо палили 'в молоко‟ - видимо желая таким образом отпугнуть солдат, устроивших эту засаду и самим не пострадать.
