— Я пёс войны, девочка. А война — не самое простое занятие. Так о чём вы хотели меня спросить?
— Как вы стали наёмником?
— А разве вы не читали моё досье?
— Читала. Но там только сухие факты. Хотя, должна признаться, даже они производят впечатление.
— В моей стране принята всеобщая воинская обязанность. До армии я долго занимался восточными единоборствами и отбывать срочную службу попал в спецназ. После службы, вернувшись в гражданскую жизнь, я неожиданно понял, что не могу вписаться в неё. Работы нет, жить негде, денег тем более нет. А всё, что я умею по-настоящему, это драться и воевать. Пришлось податься в наёмники.
— Но почему именно пёс войны? И вообще, в чём разница?
— Разница? — задумчиво переспросил Араб. — Разница в том, что серые гуси берутся за любую работу. Боевые операции, локальные конфликты, охрана, диверсия. Всё, что угодно, лишь бы платили. А псы войны — это, можно сказать, элита наемников. В основном они работают в одиночку. Каждый из псов войны — это серьёзная боевая единица. Но бывают случаи, когда они собираются в один небольшой, но очень серьёзный, отряд. Они берутся только за такую работу, где требуется военная сила. Они участвуют в войнах, но никогда не возьмутся за охрану или совершение отдельной диверсии. Приняв предложение какого-то правительства, они будут работать, пока им платят. Не меняя условий контракта.
— И всё? Разница только в этом? — разочарованно протянула Салли.
— А вы на что надеялись? Что мы работаем бесплатно? Или что мы эдакие Робин Гуды, которые отбирают у богатых и раздают бедным? Нет, девочка. Мы прежде всего наёмники. И ничего романтического в этом нет. Всё ради денег.
— Странно. Но, несмотря на это, вы согласились участвовать в этой операции?
— Ничего странного. Я и моя команда отошли от дел и решили пожить для себя. Я долго не хотел принимать участия в этом деле, но выяснилось нечто такое, что сильно меня заинтересовало. Хотя должен признаться, что у меня есть и некое странное чувство.
— Странное? — заинтересованно спросила Салли.
— Да. Такое предчувствие, что из этого похода я уже не вернусь.
— И всё равно идёте? — растерялась Салли.
— Иду. Что-то подсказывает мне, что нужно идти, — задумчиво ответил Араб, доставая из кармана трубку.
Медленно набив её табаком, он не спеша закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, задумчиво уставился на открывавшийся за окном пейзаж.
— Вы странный человек, Араб. Знаете, что можете не вернуться, и всё равно идёте. К чему этот риск? Зачем? Вам так нужны деньги?
— Дело не в деньгах. Вам когда-нибудь в жизни приходилось действовать по наитию? Поступать, опираясь не на логику или факты, а только на собственные инстинкты?
— Нет. В нашей службе наличие интуиции приветствуется, но ссылаться на неё не принято.
— Ещё одно упущение в построении вашей службы. Вместо того чтобы развивать подобные инстинкты, вы подавляете их. А потом удивляетесь, что не смогли увидеть убийцу у себя под носом, — с усмешкой проворчал Араб, попыхивая трубкой.
— А разве вас инстинкты не подводили?
— Поначалу, когда я ещё только учился, бывало. А потом, когда я научился правильно себя слушать, проколов почти не было.
— Как это понять, слушать себя? — заинтересованно спросила Салли.
— Правильно понимать то, что хочет сказать тебе твоё подсознание. Улавливать сигналы, подаваемые тебе твоим же собственным организмом. Это сложно. Иногда даже больно. Но когда привыкаешь, это становится твоим вторым я.
— И это помогает в работе?
— Сильно. Особенно, когда проводишь диверсионное мероприятие в рамках локального конфликта.
— Неужели вы действительно чувствуете опасность для своей жизни? — осторожно спросила Салли.
— Как ни странно, но это не то, что прямая угроза жизни. Скорее, должно произойти что-то такое, что заставит меня остаться там. Или отправиться в другое место. Во всяком случае, это будет опасно, — задумчиво ответил Араб.
— Такое впечатление, что я разговариваю с ясновидящим, — вымученно усмехнулась Салли.
— А также яснослышащим и яснодышащим, — усмехнулся в ответ Араб, выпуская очередной клуб дыма.
Салли бросила взгляд в окно, пытаясь понять, что именно так заинтересовало её собеседника. С момента начала разговора он так ни разу и не повернулся к ней, продолжая смотреть в морскую даль.
Словно почувствовав её интерес, Араб повернулся и, посмотрев на девушку, чуть улыбнулся:
— Не пытайтесь сейчас ничего понять, Салли. Вся проблема в том, что я и сам далеко не всё понимаю.
— В это я могу поверить, — улыбнулась Салли.
Кивнув в ответ, Араб подозвал официанта и, расплатившись, поднялся.
— Пойдёмте отдыхать, Салли. Сегодня был длинный день, а завтра будет сложный. Мы выходим в море и почти весь день проведём на катере. С нашей попутчицей это будет непросто.
— Это точно, — удручённо кивнула Салли.
Поднявшись к себе на этаж, они прошли по коридору, каждый к своему номеру. Араб, подойдя к своей двери, хотел было вставить ключ в замок, как вдруг, неожиданно насторожившись, негромко окликнул девушку:
— Салли.
Удивлённо повернувшись, она хотела спросить, в чём дело, но, увидев его знак пальцами: «опасность!» — моментально напряглась, понимая, что он подал этот знак не просто так. Бесшумно скользнув поближе к командиру, она прижалась к стене и уставилась на него вопросительным взглядом.
Араб жестами пояснил ей, что в его номере кто-то есть. Кивнув в ответ, она так же бесшумно спросила, что делать дальше. Он показал ей пальцем на комнату профессора.
Сообразив, что от неё требуется, Салли быстро осмотрелась и, пробежав к стоявшему в холле стулу, ловко выломала из него одну ножку. Проследив за ней взглядом, Араб одобрительно кивнул и, дождавшись, когда она войдёт в номер, толкнул свою дверь. Она оказалась открытой. Войдя в номер так, словно ничего не случилось, чтобы не напугать случайных свидетелей, он бесшумно скользнул по короткому коридору, аккуратно прикрыв за собой дверь. В номере стояла полная тишина, но он отлично помнил, как собственноручно запер перед уходом дверь. Эти навыки были просто вбиты в подкорку. Пройдя по коридору, он прижался спиной к стене и, вытянув ногу, сильным толчком отправил стоявший рядом стул на середину комнаты. Ждавшие его люди были готовы к чему угодно, кроме такой наглости с его стороны.
Сидевшие в засаде выскочили из своих укрытий и скопом кинулись в драку, размахивая тесаками и парангами. Их оказалось пятеро. «Многовато для хромого старика», — успел подумать Араб, привычно отбивая направленные на него удары. Схватка была стремительной, молниеносной! Узкий коридор мешал нападавшим как следует размахнуться, и это вынуждало их наносить только колющие удары, но и таких было достаточно, чтобы заставить Араба вертеться, как уж на сковородке. Постоянно перемещаясь и изгибаясь самым немыслимым образом, он умудрялся блокировать все наносимые ему удары. Наконец эта гимнастика начала его изрядно утомлять. Улучив момент, Араб перехватил руку одного из нападавших простым приёмом и резким движением вывернул её наружу. Раздался сухой хруст и дикий вопль боли. «Минус один», — усмехнулся про себя Араб, перехватывая другую руку и отбивая зажатым в ней тесаком удар заточенного до бритвенной остроты паранга. Пнув его обладателя ногой в колено, он с удовлетворением услышал раздавшийся в ответ вопль боли и резко стукнул захваченную руку об угол стены. Очередной хруст, и новый вопль. «Минус два. Рановато записывать нас в старики, джентльмены», — в очередной раз усмехнулся Араб и, заплетя одновременно две руки, отправил их обладателей на пол. Третий из уцелевших нападавших попытался воспользоваться расчистившимся пространством и ткнуть Араба тесаком в бок. Успев изогнуться и пропустив тесак рядом с телом, Араб закрутил руку противника, зажав её между локтем и собственным телом. В итоге локтевой сустав противника, вывернутый в обратном направлении, хрустнул, заставив нападавшего выпустить оружие. «Минус три!» С оставшимися двумя болванами Араб расправился несколькими ударами рук и ног, уложив их на пол бесформенными кучами. Убедившись, что все нападавшие больше озабочены собственным здоровьем, нежели продолжением драки, он пинками загнал всё оружие под кровать и быстрым шагом вышел в коридор. Из комнаты профессора не раздавалось ни звука.
