Ознакомительная версия.
Попросила у официанта еще кофе. Молодой турок как-то странно посмотрел на меня, кивнул и ушел. Когда он скрылся за стойкой, я обнаружила, что мой платок свалился с головы. За чтением как-то этого не заметила. Вот досада!
Оставив на столе деньги, я спешно покинула заведение. Не хватало только, чтобы официант вызвал полицию.
Спать хотелось безумно. Не помогал даже выпитый кофе. Все, что мне удалось выкроить за два дня, – три часа сна верхом на ишаке. В парке культуры, ближе к Басмане, я выбрала лавочку поукромнее и устроилась на ней. Сейчас лето, ночи в Турции теплые. Едва закрыла глаза, как тут же провалилась в забытье.
Очнулась я, когда утреннее солнце освещало верхушки парковых каштанов и пальм. Сколько, интересно, времени? Часов пять утра, наверное.
После лавки болели ребра, зато выспалась на славу.
Нужно спешить к башне с часами. Возможно, мой бывший уже ждет. Даже самой приятно, какая я оптимистка!
Я помчалась на площадь Конак. Немного поплутала – все же в Измире только второй день. Когда добралась до места встречи, часы на старинной башне показывали начало седьмого.
Выполненную в арабском стиле башню видно издалека. Она возвышается над городскими кварталами и зеленью южных деревьев. Башня с часами – признанный символ города Измир. Ее знает каждый житель, а каждый турист обязательно бывает возле нее. Но я не удивлюсь, если, прибыв в Измир, Леха Овчинников так и не нашел ее. Одно слово – недотепа.
Лехи нигде не было.
Мой любимый и единственный, с некоторых пор переведенный в категорию бывших любимых и единственных, не появился. Неизвестно, появится ли вообще после вчерашней попойки… Позвонить в Москву еще раз? Позвоню, когда потеряю терпение.
Я опустилась на лавочку и только тогда обнаружила, что сижу без платка на голове. Волосы развевались на бодрящем морском бризе, мне было так хорошо, и я совершенно забыла о безопасности.
Пришлось спешно исправить упущение. В этот ранний час людей на улицах немного. Я надеялась, что никто не обратил на меня внимания, несмотря на то, что фотографии развешаны на каждой стене. Пожалуй, если бы сюда приехал Майкл Джексон, его бы рекламировали меньше.
Около половины восьмого людей на площади прибавилось. К прилегающим базарам потянулись торговцы. Овчинников отсутствовал. Пора было спешить к отелю «Хилтон», чтобы вернуть книгу Камалю. Затем опять сюда вернусь.
Через двадцать минут я прогуливалась возле гостиницы. У ее входа застыл строгий швейцар. Камаль предупреждал, что лучше не заходить внутрь.
Я прошла мимо гостиницы и встала на углу. До встречи оставалось еще десять минут.
По бульвару неспешно шли два полицейских. Я отвернулась, опасаясь показать им даже краешек волос – настолько мне было боязно. Решив, что они уже далеко, я собралась вернуться к входу…
Чьи-то руки схватили меня за плечи и бросили на стену. Все произошло настолько стремительно, что я не успела опомниться.
– Не двигайтесь, или будем стрелять!
Холодное дуло, уткнувшееся в затылок, исключало любые толкования, кроме одного: где-то я дала промашку.
– Руки за спину!
Полицейские сковали запястья наручниками. Быстро подъехал автомобиль. Не оставалось сомнений, что за мной следили давно и к захвату подготовились основательно. Наверное, кто-то опознал меня возле башни с часами, где я некоторое время бродила с открытым лицом. Вот и поплатилась, деревенская Маша, за свою простоту.
* * *
Полицейский участок, казалось, только очнулся от сна. Дежурный и еще один блюститель порядка круглыми глазами уставились на своих коллег, которые втащили меня в помещение.
Я очутилась в крохотной белой комнате, одну стену которой занимало большое зеркало. По фильмам знаю, что это за зеркало. С другой его стороны скоро соберется толпа любопытных. Хотя сомневаюсь, что Бейкер позволит кому-то быть свидетелем нашей встречи.
Меня не обыскали как следует. Полицейские постеснялись. Прошлись слегка в поисках оружия, изъяли кальку с копией текста и брошюру со статьей Гродина. Но перстень остался висеть на шее, спрятанный между… в общем, надежно спрятанный. Я слышала, как копы обмолвились, что нужно вызвать женщину-полицейского. Наверное, чтобы обыскать тщательнее.
Пока я сидела за столом, а стражи охраняли дверь. Они говорили тихо, но я услышала:
– Его нужно вызвать!
– Не знаю, удобно ли это.
– Он сам просил…
Мне конец.
Сейчас вызовут Бейкера. Неизвестно, в каком районе Турции находится эта тварь, но в течение часа, думаю, будет здесь. На этом сказка закончится, и от сестрицы Аленушки останутся только рожки да ножки.
Минут тридцать сидела в одиночестве, чувствуя изучающие взгляды из-за стекла. Мне это надоело, я повернулась к зеркалу и показала язык. Знаю, что неприлично, но мне стало легче.
Еще через некоторое время дверь открылась, в проеме остановился мощный полицейский, явно ожидая кого-то, чтобы пропустить в комнату вперед себя.
Я напряглась. Вот оно! Бейкер уже в Измире. Приехал почти сразу. Этот стесняться не будет. Засветит под дых и обыщет, как ему хочется.
К моему удивлению, в комнату вошел совершенно незнакомый человек. Турок. С волевым подбородком и тяжелым, неприятным взглядом, от которого так и хотелось спрятаться. Да, Бейкер приехать не смог. Но прислал замену, судя по виду – достойную. Где он набирает таких дуболомов?
Полицейский закрыл дверь, и мы остались в комнате одни, если не считать тех, кто глазел на нас из-за зеркала. Квадратный подбородок буравил меня взглядом, словно собрался просверлить во мне дырку.
– Итак, – начал он неожиданно по-русски. Я замерла, чувствуя себя как минимум виновницей ядерной катастрофы на парочке континентов. – Пыталась сбежать?
Я молчала. Что толку оправдываться, если все равно обвинят во всех смертных грехах, отберут артефакт, а потом расстреляют… или как там казнят в Турции?
– Что же ты молчишь, Алена Овчинникова?
– А что говорить? – пожала я плечами. Он поднялся, упер руки в стол и навис надо мной, словно вампир. Его тень накрыла меня.
– У нас мало времени, – сказал квадратный подбородок. – Не уходи от ответов. Это не поможет. Говори только правду.
Сказано довольно грозно, и он действительно напугал меня. В груди затрепетало.
– Что вы хотите знать?
– С кем из чеченских террористов ты связана в Турции?
Секунды две я ошеломленно смотрела на него, а потом меня разобрал дикий смех. Я смеялась все сильнее, и смех приносил облегчение.
Человек растерялся. Он ожидал от меня чего угодно – истерики, плача, стенаний, но только не заливистого непринужденного смеха.
– Так вы не знаете, почему меня разыскивают? – сквозь смех спросила я.
Ознакомительная версия.
