– Молодец! – Пятьсот десятый кивнул и, не зная, что ещё спросить, повернулся к майору Кархарду, который отвечал за безопасность объекта и оттого подозревал в нелояльности каждого.
– Что известно о трупе нарушителя режима, которого вам вчера доставили? – спросил Кархард, угрожающе наклоняя голову.
– Труп принадлежит примару, сэр. И этот примар был тренирован для рукопашных схваток. Об этом говорят деформации на его костях, а также развитая мускулатура.
Пятьсот десятый и Кархард многозначительно переглянулись.
– Хорошо. А что вы можете сказать о шпионском аппарате?
– Могу сказать, сэр, что аппарат исправен и на нем была произведена передача файла, но без маршрутной его части. Мои специалисты утверждают, что он мог не дойти до адресата, застряв в архивах промежуточных станций.
– А что содержал этот файл, вы определили? – мгновение помолчав, спросил майор.
– Пока что сделать это невозможно, – честно признался Хоуп.
– В силу каких причин?
– В силу некомплекта личного состава. У нас нет квантового механика…
Кархард посмотрел на Пятьсот десятого, тот утвердительно кивнул:
– Да, есть такая проблема. Но ещё до обеда мы её решим. Механик уже едет…
Сообщив эту радостную весть, Пятьсот десятый сделал неопределенный жест рукой и добавил:
– Идите, капитан, переодевайтесь. Нам пора идти в промышленную зону.
– Да, сэр, конечно.
Хоуп повернулся и вышел в коридор. Худой лейтенант отпрыгнул от двери, и капитан понял, что тот подслушивал.
«Может, прямо сейчас сдать его Кархарду?» – подумал он без всякого энтузиазма, однако решил этого не делать и отправился переодеваться в костюм индивидуальной защиты.
Костюмы выдавались на втором этаже, в небольшом помещении, отделанном холодным кафелем.
– Здравия желаю, сэр, – приветствовал Хоупа сержант, отвечающий за выдачу и возврат средств защиты. – Опять к нам?
– Опять, – сухо ответил капитан.
– Какой размерчик? Двенадцатый?
– Откуда двенадцатый? У меня всегда был восьмой, – возразил Хоуп.
– Восьмой так восьмой, – пожал плечами сержант. – Просто я хотел вам поновее дать… А то восьмые размеры старые уже, все чаще господа офицеры на химические ожоги стали жаловаться… Но раз вы хотите восьмой, – бормотал под нос сержант, копаясь в дезинфекционной камере, – то вот вам восьмой.
С этими словами он положил перед Хоупом защитный комплект.
– А-а… двенадцатые есть? – поинтересовался капитан.
– Есть – как не быть. Для вас всегда припасу который получше.
– Сержант убрал восьмой номер и положил перед Хоупом двенадцатый. W Опять же масочка на нем попросторнее, когда блевать начнете, не захлебнетесь, а то вон приезжий полковник…
– Да с чего ты взял, что я в маску блевать собираюсь?! – закричал Хоуп, разозленный наглостью сержанта. Однако тот лишь понимающе улыбнулся и ответил проникновенным тоном:
– Так ведь никто из господ офицеров блевать не собирается, но раз уж вы идете на закладку катализатора, то всякое может случиться… Вы ведь ни разу ещё на закладке не присутствовали?
– Не присутствовали… – как завороженный повторил Хоуп, прижимая к себе стальной чемоданчик. – То есть не присутствовал…
– Ну ничего, авось пронесет.
Спустя четверть часа капитан Хоуп уже стоял рядом с такими же, как он, переодетыми в пластиковые костюмы офицерами. Их набралось одиннадцать человек и все ожидали выхода Пятьсот десятого и майора Кархарда.
Наконец те появились, также одетые в защитные костюмы, однако их цвет был не грязно-желтым, как у всех остальных, а салатовым, отчего оба старших офицера выглядели как гусеницы.
– Пошли, – глухо скомандовал Пятьсот десятый и двинулся первым, предоставляя остальным следовать за ним.
Идти пришлось долго. На проходных с периметра в периметр то и дело возникали какие-то заминки, и часовые нервно передергивали затворы. Приходилось связываться с начальником караульной смены и ждать, когда он придет для выяснения вопроса, а тем временем вся группа стояла под прицелами сидевших на вышках пулеметчиков.
Наконец эта часть путешествия закончилась, и группы спустилась в долину на медленном фуникулере. Затем все перебрались на специальные пассажирские вагонетки и покатили прямо на стену стелющегося по земле тумана, из которого то и дело доносились чавкающие звуки действующих гейзеров.
Скоро вагонетки вкатились внутрь белых облаков, и капитану с непривычки показалось, что он ничего не видит. Однако позже, присмотревшись, он стал различать кипящую в скважинах грязь и снующих вдоль булькающих ям служителей, вооруженных длинными щупами.
Возле скважины, обозначенной связкой из синих ламп, вагонетки остановились. Все прибывшие сошли на специально приготовленный помост. И Хоуп сошел тоже.
Его слегка трясло от волнения, поскольку капитан понимал, что сейчас должно произойти нечто ужасное.
– Как ведет себя субстанция? – спросил Пятьсот десятый у служителя в синем костюме и с большой буквой «К» на спине, что означало «катализатор».
– Успокоилась полностью, сэр, – ответил «синий».
– Тогда вызывай транспорт…
– Есть, сэр, – ответил «синий» и, достав рацию, произнес в неё несколько непонятных слов.
Скоро по колее застучали колеса, и по параллельным путям к яме подъехала ещё одна вагонетка, нагруженная длинными тюками.
Вместе с вагонеткой прибыла многочисленная команда грузчиков в синих комбинезонах. Они стали быстро распаковывать поклажу.
– Хоуп! – позвал Пятьсот десятый, и капитан, оторвавшись от праздного созерцания, поспешил к начальнику.
– Нужно проследить, как будут меняться оптические характеристики воздуха, – пробубнил Пятьсот десятый. Сквозь затемненное стекло костюмной маски его лицо выглядело совсем не таким значительным, как в кабинете.
– Да, сэр, конечно, – ответил Хоуп и тотчас распахнул стальной чемоданчик. Он уже достал портативный дефрактор, когда услышал странные звуки и чуть его не выронил.
Капитан обернулся: в руках рабочих отчаянно бился живой человек. Бедняга был связан, закрывавшая рот капа не позволяла ему кричать, и он лишь мычал и пучил глаза, зная, что его ждет.
«Да это же девайс!» – догадался Хоуп, не в силах оторвать взгляд от ужасной сцены.
Вскоре девайса стали опускать ногами вниз в жирные складки грязи. Едва их коснувшись, абориген выгнулся дугой, но вдруг обмяк, позволяя топить себя дальше.
Когда беднягу отпустили и на поверхности субстанции остались торчать только его голова и плечи, получившая жертву яма активизировалась и грязь в ней начала сгущаться и подрагивать.
