— Ты серьёзно? — я едва сдержал смех, да и Юлька прыснула в кулачок, — А вот подскажи-ка ты мне тогда, Хития, из-за чего это Филипп Македонский, отец Александра, с Фивами повздорил? Что Македония с Беотией не поделила?
— Гегемонию над Элладой, конечно. К чему твой вопрос?
— Да к тому, что до Македонии гегемоном, получается, была Беотия, а до неё — разве не Лакедемон? Ну, допустим на миг, что спартанцам повезло при Левктрах, и не Эпаминонд одолел Агесилая, а тот — его. Разве не сохранилась бы тогда гегемония Спарты? И если бы она сохранила её и в дальнейшем, то с кем тогда воевал бы за неё Филипп Македонский? Он ведь и так едва не уничтожил Спарту…
— Но ведь не уничтожил же!
— Не уничтожил, но отколол от неё даже часть лакедемонских земель. И будь у неё всё ещё власть над Мессенией — разве не отколол бы он от Спарты и её, как это сделал Эпаминонд с его куда более слабым войском?
— И что же мы тогда, должны были отказаться от мечты вернуть Мессению?
— Да мечтайте вы себе о ней, сколько влезет, ваше право. Но воевать-то из-за неё с заведомо более сильным противником зачем?
— Мессения вообще готова была заключить союз с Набисом против Ахейского союза, — прокомментировала Юлька, — И заключила бы, если бы он сам на неё не напал.
— Ага, поторопился, а зачем, спрашивается? — кивнул я, — Что мешало ему хоть немного подождать, когда война Мессении с Ахейским союзом станет неизбежной? Раз уж Мессения настолько не хотела вступать в Ахейский союз, что готова была на союз со Спартой, то разве не предпочла бы тогда хотя бы часть мессенских городов принять его власть? Ну а нет, так договорился бы с ахейцами и вторгся бы в Мессению одновременно с ними. Не всю её, так половину бы хотя бы уж вернул. Чем вас половина не устраивала?
— А вторую половину, значит, ахейцам отдать?
— Ну а так вы им из-за своей жадности в итоге не половину, а всю Мессению отдали, да ещё и по шее от них получили, даже гордыню свою спартанскую не потешив. Думать же надо и силы свои с мечтами соразмерять. Наши турдетаны вон тоже мечтают Бетику вернуть, да только разве ж нам по силам с Римом справиться? Вот и мечтаем себе дальше — молча и не дёргаясь. И вот тут вашему Набису проще было, если бы терпения хватило. При жизни взял бы половину Мессении и половину Крита, удержал бы Аргос, усилил бы государство, а дальше уж наследник бы продолжил и добрал бы при удобных случаях недобранное отцом. Но он пожадничал, захотел всё сделать сам, поспешил и в результате проиграл всё. Говорю же, тоньше надо было действовать и гибче…
— Так — может быть, и вышло бы, — задумчиво проговорила Аглея, — Ну, не весь Пелопоннес, конечно, этого никто бы Спарте не позволил, но и половина его с половиной Крита — было бы очень даже неплохо!
— И постепенный выкуп государством земли у олигархов, пока не выкупит её всю? — предположила спартанка, для которой обезземеливание олигархов явно так и осталось идеей-фикс.
— Ну, зачем же всю? — ухмыльнулся я, — Сколько полагалось на семью спартиата по вашей давней традиции?
— Столько, сколько могли обработать пять или шесть семей илотов.
— Я бы оставил вашим олигархам по три или даже по четыре таких участка, да ещё и соединённых вместе, а не разбросанных.
— Это ещё зачем? Ты же сам говоришь, что не с них будет их основной доход.
— Ну, во-первых, чтоб они не чувствовали себя совсем уж обездоленными и придавленными по сравнению с предками. А во-вторых — чтоб было кому культуру землепользования совершенствовать. Её ведь, если до ума довести, так в несколько раз выше урожайность получить можно, чем у крестьян, да ещё и саму землю при этом не истощая. Но илот на своей земле разве станет этим заниматься? Ему и не до того, и знаний нужных у него нет. А вот владелец крупного хозяйства позволить это себе может.
— Да зачем это ему, когда он подати с илотов получать привык?
— Так ведь илотов же на его земле с каждым поколением всё меньше и меньше оставаться будет — то и дело кто-то, да выиграет состязания на пригодность в спартиаты. И вот тогда хозяину придётся убыль в илотах покупными рабами восполнять, а они ведь навыков илотских не имеют, и над ними надо сведущего в земледелии управляющего ставить. Вот тогда-то и повысится культура землепользовани, а с ней — и урожайность. Сперва только в его крупном хозяйстве, конечно, но ведь это увидят и позавидуют ему его соседи — государственные илоты. И кто-нибудь из них, глядишь, и рискнёт перенять полезный опыт, а у него уже начнут перенимать и другие.
— Ты думаешь, этим займутся все наши олигархи?
— Нет, я не настолько наивен. Но сколько их у вас? Сотня? И ведь наверняка не у всех их окажутся хорошие задатки торговца или хозяина большой промышленной мастерской. Пусть развитием землепользования займётся хотя бы каждый пятый — это будет два десятка таких хозяйств. Думаю, вполне достаточно.
— Ты это сейчас придумал или так уже где-то сделано? — поинтересовалась массилийка.
— Это придумано задолго до нас. Вы ведь видели уже наши здешние виллы? — как раз на днях мы и вернулись с ними из поездки на наши карфагенские "дачи", — Там мы не придумали почти ничего такого, чего не применялось бы уже раньше нас, — собственно, так ведь оно и есть, ведь единственное, что я там "изобрёл" — это вентилятор от ветряка, который ну никак к совершенствованию агротехнологий не отнесёшь — так, чисто бытовое удобство. Кое-что из заброшенного прежним владельцем реанимировал — это да, но это ведь именно, что восстановление прежних достижений, а вовсе не внедрение нового.
— Но у вас ведь там рядом нет крестьян, которые могли бы всё это перенять.
— Чего нет, того нет, — охотно признал я очевидное, — Ливийцы хозяйствовали настолько примитивно, что разорились и лишились земли задолго до нас. Но в Испании, куда мы собираемся внедрить все здешние приёмы, крестьян хватает, в том числе и соседствующих с нами. Там у нас, конечно, пока всё попроще и попримитивнее, но зато и соседи уже присматриваются, и некоторые тоже хотят попробовать, — я имел в виду Курия, уже попросившего меня поделиться с ним ожидавшимся урожаем бобовых для посева, — Да и у римлян тоже с крестьянскими наделами соседствуют виллы граждан побогаче — где-то с парой десятков рабов в среднем и с соответствующей площадью угодий. Там, правда, никто толком не следит за сохранением крестьянского землевладения, и из-за этого в конце концов те виллы разрастутся и вытеснят разорившихся крестьян, но это их проблемы, а мы у себя этого не допустим. Ну, будет, конечно, разоряться единичная бестолочь, которая всё равно разорилась бы при любых обстоятельствах, но это не в счёт — главное, чтоб основная масса оставалась крепкими хозяевами и перенимала у нас наши приёмы хозяйствования…
