— «Эти эмоции — чьи они?»
— «Не знаю, я слышу их постоянно».
— «Это ужасно!»
— «Вовсе нет, но тебя не это беспокоит».
— «А что же?»
— «Ты что-то позабыла и не можешь вспомнить».
— «Действительно».
Арина на миг ощутила острое чувство дежавю. Второй раз за сегодня.
— «Это Грибница помогает тебе», — подсказала Мила.
— «Она разумна?»
— «Она позволяет тебе услышать саму себя».
— «Как это?»
— «Попробуй обратиться через неё к себе же».
Внезапно Арина ощутила головокружение, а потом будто заглянула в зеркало и перетекла в него. Утерянная мысль заблистала прямо перед ней.
— «Я хотела, чтобы эму поскорее выросли и чтобы Спайк не смог им повредить, они так и сделали, — внезапно всё стало так просто, что Арина удивилась, как можно было не заметить этого раньше. — Они «видели», какими я их представляю в будущем и стали такими. Как?»
— «Им помогла Грибница».
— «Она изменила их?»
— «Она позволила им заглянуть в себя».
— «И они изменились соответственно желаемому образу?»
— «Ты же видишь».
— «Мы тоже можем менять себя как захотим?»
— «Если сумеем заглянуть так же глубоко».
— «Мы сможем не болеть».
— «Да».
— «И залечивать любые раны?»
— «Мама смогла».
— «Твоя мама?»
— «Да. Её зовут Катя».
— «Катерина — это твоя мама?»
— «Да, — Мила ответила с некоторой заминкой, и Арине показалось, что перед ней мелькнул образ другой женщины, но очень быстро, и Арина решила, что ей показалось. — Она сделала это ради меня, ведь она меня любит и никогда не оставит одну».
— «А она покажет нам, как это делать?»
— «Она не сможет — не помнит, а ещё — это у каждого по-своему».
— «Зависит от особенностей организма, так? — Арина мысленно вздохнула разочарованная. — Не зная всех тонкостей, протекающих внутри нас процессов, опасно вмешиваться в их течение».
— «У мамы не было выбора».
— «Да — кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Значит, это не для всех, только для тех, кто на грани».
— «Тебя волновало другое».
— «Мне кажется, я вспомнила что хотела, — Арина задумалась и вдруг увидела себя со стороны — это Грибница опять перенесла её к самой себе».
— «Я жду ребёнка и боюсь его рождения».
— «Почему?»
— «Я боюсь, что он станет слишком крупный, и я не смогу его родить».
— «А почему ты так в этом уверена?»
— «У всех животных сейчас рождаются крупные детёныши, вот и наши эму…»
— «Но ведь мы решили, что эму стали такими из-за твоего желания».
— «Да, но детёныши кабанов тоже огромны и крысы, а еще мы видели щеглов, — возразила Арина. — К ним я не имею никакого отношения».
— «А кто имеет?»
— «Не знаю».
— «Подумай ещё».
Арина задумалась — виток и Грибница перенесла её к самой себе, шелуха лишних мыслей отвалилась по пути. Ответ был вполне очевиден:
— «Это матери!»
Матери всегда хотят, чтобы их дети были сильнее и крупнее потому, что это залог успеха в стае, в стаде, в выборе самкой самца, в продолжении рода. Это закон природы — выживают сильнейшие, а матери мечтают, чтобы среди них были и их дети. А что получишь, если бояться собственного ребенка?
— «Правильно. Будешь бояться, что малыш вырастет слишком большим — он не вырастет вообще!» — Мила «озвучила» мысль Арины раньше её самой.
Арину затопила волна ужаса.
— «Что же делать?»
— «А как ты желала своим эму вырасти большими?»
— «Боялась, что их покусает Спайк, подгоняла их».
— «А теперь действуй наоборот — не подгоняй, желай, чтобы родился обыкновенным».
— «И всё?»
— «Ну, с эму же сработало».
— «Похоже на то, — Арина мысленно улыбнулась. — Их мамой была я и еще Ярослав».
Виток — и она снова перед собой: «Ну, здравствуйте!»
— «Так вот откуда эти клювы и когти — это дело рук Ярика! Из-за его помешательства на оружии и защите эму превратились в бойцовых страусов. Вот я его сейчас обрадую!»
Арина сама не заметила, как оторвала палец от Грибницы. Мир слегка покачнулся и обрёл твёрдость. Мила сидела напротив и улыбалась ей. Вокруг стояли все остальные.
— Что уже поговорили? — недоумённо спросил Игнат. Он покосился на часы, но и без того знал, что не могло пройти больше двух минут.
— Мила — просто прелесть! — Арина наградила девочку сияющим взглядом. — Она способна «слышать» очень многих и может выделить из массы одного. Так она нашла для нас Данила, когда он лежал в коме. Так она только что поступила со мной, когда я растерялась от всех этих эмоций, которые она способна улавливать, — Арина снова улыбнулась девочке и та смущенно потупилась. — Грибница не разумна, Пётр, — она просто коммутатор, — теперь Арина обращалась ко взрослой аудитории. — Но с её помощью мы можем творить чудеса. Мы не только можем общаться с нашими ментальными партнёрами на расстоянии, но и заглядывать в глубины собственного «я». Только что Мила показала мне, что там лежат неизведанные сокровища!
— Что там? — с благоговейным трепетом прошептал Данил.
Арина улыбнулась.
— Благодаря Грибнице нам теперь доступны способности, которые раньше демонстрировали только единицы из людей. Она позволяет заглянуть в себя настолько глубоко, что становятся ясны все процессы, протекающие внутри наших тел. Каждая клетка подчиняется тем же законам, что и целый организм, и если мы можем заставить свои ноги и руки двигаться, как нам хочется, то и на все другие процессы тоже можно влиять мыслью. Если знаешь, что делать, можно залечивать раны и даже менять строение всего тела!
— Это невероятно! — воскликнул Игнат.
— Невозможно! — заупрямился Пётр.
— Почему же? — возразил Тарас. — Знаменитые индийские йоги и тибетские монахи проделывали такие чудеса и без Грибницы, только погружаясь в глубокие медитации. Я слышал множество историй на эту тему.
— И я, — поддержала его Инга.
— В Библии — святой книге — описываются подобные случаи, — кивнула Ольга.
— Возможно, вы не знаете, Пётр, но даже Катерина излечилась таким же способом после выкидыша — ей помогла Грибница.
— Что? — и вдруг Пётр осёкся. Перед глазами всплыла картинка, как рыдающая Мила протягивает Катерине цветок с обсыпающимся на окровавленные простыни комом. Как та машинально берёт его в руки и застывает. А потом, как чудесно прекращается её сильнейшее кровотечение. Тогда он приписал это к возродившемуся желанию жить, к силе воли Катерины. Так зачем же теперь он спорит с Ариной, ведь она говорит о том же?
