Ознакомительная версия.
— Бежать сможешь? — поинтересовался я.
— Смогу, — сжав зубы, отозвался Марк.
Во второй уже раз за последние полчаса мы пытались побить мировой рекорд в беге. Пламя жарило нам пятки, но пока что еще держалось на почтительном расстоянии. Оно не так угрожало, как разъяренный лес, который не мог сдвинуться с места и спастись, но мог уничтожить виновников своей смерти. Одна из ветвей, деформировавшаяся в лиану-руку, ухватилась за ногу Крысобоя и дернула его на себя. Марк рухнул лицом в траву, перевернулся и попытался отцепиться от живой лианы. Я изогнул кисть руки, на которой угнездился «Змей», и сжал пальцы, активируя детекторы. Струя плазмы ударила из моего запястья и перерубила лиану. Освобожденный Крысобой спихнул с ноги дергающийся в конвульсиях обрубок ветки и нагнал меня.
— Классная у тебя «Змейка»!!! — прокричал он мне в ухо.
Деревья тянули к нам ветви. Я отстреливался «Змеем», разрубая чересчур назойливые и ухватистые.
Лес оборвался внезапно. Я увидел впереди себя расплывчатые очертания деревьев, которые раскрывались передо мной. Поздно я сообразил, что это новое окно, подобное тому, которое атаковал гайками Крысобой. Не успевая замедлить шаг, я влетел в пространственную дыру и вывалился на раскаленный песок на вершине бархана. Крысобой, дышавший мне в спину, столкнул меня с вершины, и я покатился вниз, чувствуя кожей лица и рук жар, исходящий от несметного количества песчинок. Оказавшись у подножия гигантского песчаного горба, я вскочил на ноги, ощущая, как наливаются потом волосы и лицо, и, задрав подбородок, посмотрел на вершину, где в нерешительности топталась одинокая фигура Крысобоя.
— Катись сюда!!! — прокричал я ему.
Марк прыгнул на зад и съехал с бархана.
Я прикрыл глаза рукой и попытался осмотреться. Низкое небо с огромным раскаленным блином солнца, приклеенным к горизонту. Нескончаемые песчаные завалы. Картина удручающая. Из огня в пустыню. Неприятненько.
— Обратно нам не вернуться. Окно сохранилось, но там пожар, — вслух размышлял я.
— Чего остается? — спросил Марк.
— Пехать вперед…
— Ну и где этот твой перед?
— Там, куда глаза глядят. Мне почему-то кажется, что эта пустыня — часть нашего пути. Я в этом уверен, — заявил я и добавил: — Там, куда мы в первый раз попали, пространство было непригодно для жизни. Временный переход с ловушкой внутри. А тут мы и жить сможем. Правда, без воды недолго.
— Пойдем не спеша.
Крысобой встал во главе каравана, а я замкнул его, и мы, оставляя за собой петляющие следы в песке, проваливаясь по колено и падая, пошли, мечтая поскорее покинуть пустыню, в которой ни я, ни Крысобой до сегодняшнего дня ни разу не были.
Это существо живет и работает в самой толще человечества, несет в себе неведомую грозную программу, и страшнее всего то, что оно само ничего не знает об этой программе и ничего не узнает о ней даже в тот неопределенный момент, когда эта программа включится наконец, взорвет в нем землянина и поведет его…
А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике
На третьем часу пути, измученный жарой, я принял решение — избавиться от всего лишнего. И срочно провел ревизию всех вещей, которые находились на мне. На песке я оставил лишнее оружие, куртку и глянул на Крысобоя, который выглядел куда более плачевно, чем я. Раненое плечо, оттягиваемое «Штормом», распухло и раздуло куртку. Усталые глаза заливал пот. Грязные волосы стояли на голове каменной грядой. Увидев, что я делаю, Крысобой последовал моему примеру и сбросил с себя все лишнее. Я сразу почувствовал резвость и с легкостью преодолел три бархана, обогнав Марка, но на четвертом песчаном гребне силы вновь иссякли. Я припал на одно колено и, расслабившись, сполз к подножию. Солнце болталось в небе, как проклятие. Крысобой, догнавший меня, обреченно рухнул рядом, и, склонив голову на грудь, прошептал:
— Пить хочется.
— У нас совсем ничего? — спросил я.
— Может, глотка три в моей фляжке, — предположил Марк, срывая с пояса раскаленную жестяную бутыль.
Поболтав ею в воздухе, он отвинтил колпачок и нацедил в него воды. Протянул мне. Я опрокинул влагу в себя, и она испарилась, соприкоснувшись с моим языком. Дососав остатки воды, Марк отбросил фляжку, и ее тут же занесло песком.
— Мы правильно идем? — спросил Крысобой.
— Должно быть, так.
— Когда же этот пляж кончится?
— Как только к морю выйдем.
Я поднялся на ноги. Тело болело, точно меня пропустили через камнедробилку. Веки разбухли и дрожали. Меня клонило в сон. Двое суток (пошли уже третьи) мы не спали и не отдыхали, за исключением коротких стоянок, но делать их в пустыне… Такая мысль меня совсем не грела.
Я сделал первый шаг. Сделал второй. И двинулся вперед, будто по инерции.
Крысобой с зубовным скрежетом последовал за мной. Насколько я помнил его досье, изученное еще в гостинице, он вернулся к вольной охоте после восьмилетнего перерыва. И сразу по полной нагрузке, но деньги того стоили.
Усилием воли переставляя ноги, я задумался и не заметил, как отключился от реального мира, погружаясь все глубже и глубже во вселенную внутри меня. Я размышлял. Я ковырял киркой стыки между кирпичами, которыми была заложена дверь в секретную комнату, где были спрятаны ответы на все вопросы, но кирка ломалась, будто ее выдули из стекла, а стыки оставались целыми и даже не крошились. Ни грамма цемента не высыпалось из швов.
На повестке дня стояло два вопроса: кто я? и что для меня означает планета Амбер? Я чувствовал, что во мне живет какая-то программа. Что-то я должен был сделать… Но я не знал что, и это злило меня, заставляя в остервенении долбать по стене киркой. Эта уверенность таилась во мне на грани сумерек. Я ничего не понимал, хоть и пытался на ощупь догадаться, что к чему. Все ответы лежали за кирпичной стеной в замурованной комнате. Может, там библиотека, где все книги посвящены моей персоне? И тут я четко осознал, что моя экспедиция через болото, лес и пустыню за головой Гоевина имеет смысл. Не просто денежная сумма, выплаченная за исполненную работу, а что-то большее.
И с этим теплым ощущением я очнулся. Я был грубо вырван из размышлений вязкими объятиями, которые поднимались от ног и устремлялись к горлу. Меня спеленали так, что я не мог пошевелиться. Каждое новое движение лишь отягчало мое положение. Я медленно погружался в пески, которые обволакивали меня. Будет мне надгробная толща.
— Русс, твою мать, руку давай!!! — метался Марк на твердой поверхности.
— Лучше кинь мне от автомата лямку!!! — крикнул я и ушел в песок на локоть.
Ознакомительная версия.
