А еще он опасливо косился на зев камина — там, на пылающих дровах, грелись попорченные кинжалы и кочерга, что не могло не наводить на печальные мысли.
Канфидус, покачав головой, сообщил:
— Судя по этим записям, скоро сюда пожалует целая банда имперских инквизиторов — собираются всерьез королевством заняться. Еретиков, мол, слишком много здесь, и чувствуют они себя вольготно. И чернокнижие в пограничье расцвело — сил на все не хватает. А, главное, аристократы местные вообще неприкосновенны, и по некоторым подвал плачет давно уже. И на попов здешних обижены: догмы по-своему трактуют, и по всему расколом пахнет, если не пресечь. А пресечь нечем — подмога нужна. Вот и ждут серьезное подкрепление.
— И насколько скоро они здесь появятся? — насторожился я.
— Не знаю. Месяц. Два. Может больше. Не понять.
— Не страшно — лишь бы не этой ночью. Наш друг Цавус послал всех своих братьев на поиски неких беглых негодяев, так что нам никто не должен помешать до утра.
— Да — это он правильно поступил. Пускай ищут. И еще: Дан — карающие считают, что королевство обречено. Недолго, мол, ему держаться — потеря Межгорья первый признак: следом потеряют весь юг. Вот и торопятся урвать хоть что-нибудь и обеспечить покорность беженцев.
— И что они могут урвать, если королевство гибнет?
— Люди Дан… люди. Если погань все же победит на границе, многие отсюда уйдут. А это большая выгода, если знать заранее и быть к такому готовым. Деваться-то им некуда — богатств у простого народа больших тоже нет. Можно на землю поставить, закабалить — на чужбине прав у них не будет. А еще золото: если взяться за аристократов и церковь, то немало можно выдавить. И пусть с королем делиться придется, но изрядный куш все равно достанется. Когда карающие устроили очищение в Карайесе, то из десяти баронов там два-три уцелело, да и то, потому что «добровольно пожертвовали» большие средства ордену. Там, правда, делалось все под присмотром имперской армии, так что развернулись не стесняясь. Здесь вряд ли такое получится, но все равно дело выгодное.
— Интересные у инквизиции способы заработка.
— Свою выгоду никто не упустит, а уж эти стервятники и подавно. Не так ли, Цавус? Молчишь? Дан — вы, кажется, о чем-то хотели побеседовать с нашим другом?
— Я человек ранимый — еще не оправился от разговора с его слугой. Цавус: знаете, что я сделал с этим стариком? Для начала выколол ему глаза и насыпал в них соли. Потом нарисовал у него на груди крест — раскаленной кочергой. Потом…
— Дан, умоляю — не портите своими неаппетитными рассказами красоту момента. Вино здесь недурственное — не надо мешать прочувствовать букет.
— Ладно — не буду. Цавус — ваш слуга до сих пор жив. Я ведь не убийца. Я спросил его всего лишь один раз — один маленький вопрос задал. И что он мне ответил? Он ответил: «Не знаю». Очень хорошо подумайте, что стоит говорить, когда я вытащу кляп. Не сомневаюсь, что у вас из глубин души рвется много самых разнообразных слов, но еще раз намекаю — подумайте, прежде чем произнесете их вслух. Я, мягко говоря, не питаю к вам теплых чувств. Попадись вы мне сразу, еще там, в вашем пыточном подвале, порвал бы ногтями и зубами. Без разговоров. Сейчас остыл я, да и размяк от усталости и пищи хорошей, но злость ведь никуда не исчезла — злопамятный я. Понимаете? Вижу по глазам, что уже задумались. Ну что же — приступим.
Вытащив из пасти гада импровизированный кляп, злобно прошипел в лицо:
— Где Зеленый?!
Завидев в глазах инквизитора явное непонимание, уточнил:
— Где мой попугай?
— Птица? — без особого страха, но с долей растерянности уточнил Цавус. — Птицу вашу герцог Шабен забрал.
— Надо же — сам герцог забрал! И что же мой попугай там делает?! У герцога?!
— Сэр страж — я не могу знать, чем он сейчас занимается. Последний раз, когда я его видел, он сидел в клетке, в карете герцога — тот направлялся к себе во дворец. Нам птица ни к чему, поэтому я не возражал против того, что он ее забрал.
— Сэр страж?! Так я больше не изменник рода человеческого?! В подвале вы ко мне несколько по-другому обращались.
Инквизитор хмыкнул, не проявляя ни малейшего страха. А ведь тон мой предельно угрожающий. Невозмутимость мерзавца начала раздражать — может и в самом деле кочергу достать, и начать говорить всерьез? Идея отличная — руки чешутся: я и без того зол до точки кипения, а он еще и провоцирует.
— Сэр страж — ну зачем вспоминать тот подвал. Вы неглупый человек, я тоже не дурак — оба понимаем, что ситуация сейчас несколько другая. Обстановка изменилась.
— При чем здесь обстановка? Вы ведь оплот веры — на вас не должны влиять внешние обстоятельства. В том подвале я был исчадием ада, а здесь вы со мной беседуете, будто с наследным принцем. И ни малейших следов религиозного фанатизма в ваших глазах не замечаю: меня это поражает больше всего. Такое впечатление, что пытал меня ваш близнец — совершенно разные люди.
И впрямь другой человек — даже болезненная желтизна почти сошла. Бодрячком инквизитор держится, несмотря на сложность ситуации. На фанатика вообще не похож: предельно прагматичный человек. И не боится меня ни капельки… вот ведь скотина.
Надо было сразу убивать — как только увидел. А теперь чуть ли не стесняюсь, безоружного и беспомощного резать. Не маньяк я — если не считать Йены и тех перерожденных, что у брода убил, на человека руку не поднимал никогда. Но их трудно причислить к роду человеческому.
Убил бы, и что дальше? Кто кроме него может рассказать, где искать Зеленого?!
А резать все равно придется — в живых такого врага оставлять нельзя…
— Сэр страж — у меня нет брата-близнеца. Понимаете, там, в подвале — это была просто работа. Живой страж в такой пикантной ситуации удача для нашего ордена неслыханная — я не мог не использовать это. Думаете, мне приятно было? Да расскажи вы секреты полуденных, я бы немедленно все прекратил. Лучшая еда, лучший врач города — все для вас сделать готов был. Я же не виноват, что вы решили запираться до конца! Здесь позиции нашего ордена не слишком сильны, так что время работало против меня, вот и пришлось идти на крайние меры. Прошу прощения, что так с ногами вашими обошлись, но все не настолько страшно как кажется. Винты до конца не завинчивали — через пару месяцев все бы зажило. С годик похромать, и все — можно забыть. А вам и года не понадобилось — скачете, будто жеребец молодой. Знаете — там, в подвале, я подумал было, что вы и впрямь тайну стражей не знаете, и вообще… Но нет — не прав был! Только страж, причем далеко не последний страж, может за день переломы излечить и не выдать тайну под такими пытками. Восхищен вами и горжусь знакомством — вы очень непростой человек, и, подозреваю, не последний страж в вашей иерархии. Совсем юны, а столько достигли. Мне право жаль, что вам пришлось столько выстрадать. Не стоило запираться и молчать — вы ведь нам попросту выбора не оставили.
