Маша перекрестилась и поклонилась.
— Мы с мамой часто ходили в церковь, — шепнула она.
— В этом нет ничего плохого, — изрек Костя.
Получилось как-то громко, сухощавая, сутулая бабушка в черном, стоявшая рядом, оглянулась и неодобрительно посмотрела на него. От этого ее морщинистое лицо исказилось в странной, неприятной гримасе.
Костя сделал виноватый вид.
— Пойдем отсюда, — наклонившись к Маше, он понизил голос.
— Подожди. Еще минутку.
— Ну хорошо, — вздохнул Муконин и попытался перекреститься.
Через минуту они вышли на свежий воздух. Обогнули Храм на Крови и очутились на улице Карла Либкнехта.
— Тут до вокзала, вообще-то, рукой подать, — Костя вспомнил про ее сумку, оставленную в камере хранения. — Пойдем уж и дальше пешком.
— Пожалуй, — согласилась Маша.
— Ты не устала?
— Нисколечко.
— Ну вот и отлично.
И они двинулись вперед.
По дороге вспомнили, что им еще надо в магазин за продуктами, а с сумкой потом неудобно будет, и завернули в супермаркет «Сергеевский».
У входа торчали два алкаша. Один был в потрепанном черном пальто, с отекшим лицом и мутными злыми глазами, другой — в старой серой дубленке с надрезанным рукавом, с фингалами на глазных мешочках.
— Слышь, зема, извини, — тихо пролепетал первый, взглядом бездомной собаки посмотрев на Муконина.
— Денег нет, — буркнул Костя, открыл дверь и пропустил даму вперед. Потом и сам скрылся в магазине, бросив напоследок убийственный взгляд.
Народу там почти не ощущалось. Вялый свет озарял полупустые полки. Они взяли корзинку и двинулись вдоль стеллажей.
— Что бы нам купить? — протянул Костя. — Может, ты сама выберешь?
Но Маша уже сунула в корзинку кулек с творогом. Услышав его слова, она закивала.
И она выбрала. Наполнила корзину всякой всячиной. Пакет молока, кое-какие консервы, копченая селедка, свежемороженые кальмары, трансгенный слепок мяса, похожий на подвальный бурый кирпич, арахисовая халва и три бутылки крепленого кагора. Это было лучшее из того, что лежало или стояло на прилавках и стеллажах.
— Закатим крутой обед, плавно переходящий в ужин, — помечтал Костя.
На кассе сидела сонная бальзаковская дама. Муконин рассчитался бонами. Дама кисло отбила чек. Охранник, молодой парень с бульдожьим лицом, облаченный в черный костюм, внимательно проводил их до выхода тупыми глазками.
* * *
Когда Костя и Маша вышли из подземного перехода, то увидели, что количество людей на площади гораздо возросло. Вдоль дорожки, огибающей привокзальную площадь, расположились многочисленные лоточники. Торговали живой рыбой — всякой речной мелочью, пирожками сомнительного вида, дряблой картошкой в ведрах. Правда, у одной бабы с красным пропитым лицом картошка была ядреная, большая, да еще рядом, на ящике, на подстилке, кучками лежали грязная морковка и мелкая отмытая свекла. Людская река, месящая грязь многочисленными ногами, понесла Муконина и Машу, вцепившуюся ему в руку, вдоль лоточников к вокзалу. Встречная река стала спотыкаться о них, мешать движению, то и дело толкать в бока. Костя вытянул спутницу на край дороги, к стоянке маршруток. Два белых «Форда» на биотопливе, из тех, что расплодились в городе перед Русской Хиросимой, плотно забивались в этот момент галдящими пассажирами. Мимо прохаживался мужик в старомодной шапке-ушанке, в черном бушлате, рябой, с бегающими глазками. На шее у него висела большая табличка:
ОБМЕН — БОНЫ НА $ РЕГИСТ-Я ПРОП В КОМЕНД ЧАС
Чуть поодаль переминалась с ноги на ногу бабушка в коричневом пальто, с барашковым беретом на голове. На ней была другая табличка:
КОМНАТА ДО 10 ЧЕЛ ОПЛАТА ПОСУТ
От людского говора, от шума машин за спиной, от всей этой суеты у Кости зазвенело в ушах.
«Да уж, будущее наступило, — подумалось ему. — Еще вчера никто не мог представить его Таким. Даже в бреду. А вчера было совсем недавно. Но теперь мы вступили в завтра. Оказались ли готовы? Нет, конечно. Нам было некогда думать об этом или просто лень. Бессмысленно сейчас разбираться, в чем причина. Во всяком случае, каждый сумел перестроиться по-своему. Нечто подобное случилось и в моем детстве, при развале Союза. Только тогда я мало что понимал. Но то были цветочки… Человек никогда не знает, что его ждет. Зато хорошо умеет приспосабливаться. Ведь он в чем-то тот же зверь…»
Прямо на Костю надвигался мерцающий экран, на котором мужчина в зеленом плаще задорно подбрасывал вверх смартфон. Внизу бежали строчки:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ — НОВЫЙ ТАРИФ ДЛЯ ГОСТЕЙ ГОРОДА ДОСТУП В СЕТЬ ИНТЕРНЕТ БЕСПЛАТНО! УНРМОБИ
У входа в здание вокзала, как на паперти у церкви, сидели цепочкой попрошайки. Одни безногие или безрукие, другие — целые, но с подбитыми глазами. Были и грязнолицые детишки. У каждого для подаяний на сыром асфальте лежала перевернутая шапка.
Всякого входящего цепляли тихие, но настойчивые фразы:
— Христа ради, помогите бездомной девочке!
— Подайте жертве ядерного Подмосковья!
— Молодой человек, одолжи на хлебушек.
Маша прижалась к Муконину, и они протиснулись в здание.
Тут народу было еще больше. Зал оказался набит людьми под завязку, точно банка селедкой. Все они возбужденно галдели, и этот галдеж походил на одно общее гудение станков на заводе, и от него постепенно глохло в ушах. Лишь монотонный голос дикторши, исходящий откуда-то сверху, выделялся на этом фоне:
— Пассажирский поезд Пермь — Тюмень задерживается. Отправление скоростного поезда Екатеринбург — Омск откладывается на два часа. Почтово-багажный Челябинск — Тюмень ожидается прибытием на второй путь на восьмую платформу…
Костя, протискиваясь сквозь толпу, потянул за собой Машу по направлению к камерам хранения.
Когда они спустились в подвал с камерами, стало немного свободнее. Но здесь оказалось душно и накурено. Мощный бритоголовый детина в спортивном костюме порылся на полках и молча выдал Маше большую дорожную сумку. Костя взялся за лямки, оторвал поклажу от столика камеры хранения.
— Ого! У тебя что тут, кирпичи? — криво улыбнулся он.
— Ну почему же? Просто собрала все самое необходимое, — серьезно ответила Маша.
Он дернул за молнию, на свет показались какие-то пестрые кофточки. Костя умудрился впихать туда пакет с продуктами. Еле затянув молнию, он взвалил сумку на плечо.
— Ладно, давай выбираться обратно.
