На станции находились девяносто четыре осужденных, десяток административных работников, некоторые из которых тоже были ссыльными, и двадцать хорошо вооруженных охранников. Без необходимости никто из нас друг с другом не говорил. Оказалось, что правила поведения на станции разумны и не суровы. Для лишенных мозга простейших такое существование было бы идиллией.
Прошла неделя. Я не был ни подавленным, ни окрыленным. Я сгребал бледно-розовый гравий, клал на место розовый камень и смывал со зданий струей из шланга пыль цвета фуксии, превращая ее в кроваво-красную грязь. Все это казалось нереальным — я работал, спал, ел, гулял.
На десятый или одиннадцатый день (я стал сбиваться со счета) прибыл вербовщик из Ливорч-Хена.
Дело было после ужина. Я лежал на койке и читал историю Пелопонесских войн. Он вошел в сопровождении двух охранников, которые со скучающим видом остановились в сторонке. Вербовщик встал посреди длинной комнаты и начал свои заклинания. Его звали Симрег, и он пришел сюда, чтобы предложить нам нечто более интересное, чем жизнь на Станции. Это был огромный черноволосый парень с сединой на висках. На его лице и тыльных сторонах ладоней было множество маленьких, сморщенных шрамов. Голос у него был дребезжащий и резкий, как скрежет металла по камню, но дикция говорила о том, что он человек образованный.
— Мы проводим подземные работы в Ливорч-Хен, — прохрюкал вербовщик. — Оплата сдельная. Четырехчасовой рабочий день обеспечит ваше существование. Работа сверх нормы даст вам возможность приобрести вещи, которых нет здесь: спиртное, безалкогольные напитки, свежее мясо, одежду, личное жилье, всякого рода промышленные товары и так далее. Помимо жалованья выплачивается премия за определенного сорта находки: драгоценные камни, ископаемые, редкие минералы и многое другое.
Он рассказал, что Ливорч-Хен находится в ста двадцати милях от Главной Станции, что это одна из старейших внешних станций на планете, что она основана в 2103 году разведывательной партией, которая искала вольфрам, чтобы произвести ремонт корабля. Каждый рабочий подписывает пятилетний контракт, который может быть прерван только работодателем, а не нанимающимся. В случае разрыва контракта — бесплатная доставка на Главную Станцию.
Вопросов никто не задавал. Когда он спросил, кто хочет поехать, из двадцати одного человека, находившегося в бараке, вперед выступило семнадцать.
Мистер Симрег шел вдоль шеренги, внимательно оглядывая каждого, и остановился перед высоким парнем с бесцветными, хитрыми глазами. Осмотрев его с ног до головы, он сделал выпад и хотел ударить парня в челюсть, но тот отбил удар.
Уголки губ мистера Симрега дрогнули, скривились. Он кивнул и сказал:
— Ты.
Потом он задержался перед мощным мужчиной с толстыми руками, угольно-черными волосами и подбородком, отливающим синевой.
— Поверни голову, — приказал Симрег.
Мужчина повернул.
— В другую сторону.
Тот повернул в другую.
Мистер Симрег сказал:
— Ты, — и пошел дальше.
Он остановился возле высокого тонкого парня с лицом преждевременно состарившегося подростка. Когда они разглядывали друг друга, по лицу парня вдруг потекли слезы. Симрег прошел мимо и больше не останавливался, пока не дошел до моей персоны. Он внимательно посмотрел на меня. Я — на него. Вблизи его кожа была шершавой, изъеденной крошечными шрамами. Глаза — желтовато-зеленые с красными белками, губы — искривлены из-за шрамов. Жизнь изрядно потрепала этого человека.
— Ваше имя?
Его дыхание отдавало ржавым железом. С тех пор, как я прилетел на Розовый Мир, мне впервые задавали такой вопрос, и я почти забыл, что у меня есть имя.
— Джонс, — сказал я. — Кратко — Джони.
Он колебался, и я подумал, что получу отказ. Но он кивнул и сказал:
— Ты.
В других бараках Симрег отобрал еще пять человек, все гораздо выше среднего роста, хотя с точки зрения физической силы далеко не лучшие экземпляры. Большинство, если не все, в прошлом были флотскими и, следовательно, в основном здоровыми и крепкими, хотя некоторые в большей или меньшей степени ослабели: одни до прибытия на Розовый Мир, другие — после.
Под недремлющим оком маленького человечка, который давал нам первые наставления мы, восемь новобранцев, подписали контракты. Симрег посадил нас в низкий, пыльный фургон для перевозки людей, завел допотопный турбодвигатель и помчался вдоль улицы по направлению к пустыне.
До Ливорч-Хена было пять часов езды через цепи пыльно-розовых холмов, по песку и камням. Несмотря на то, что кузов был крытым, пыль проникала внутрь и оседала повсюду, даже в горле. Симрег останавливал машину каждый час, чтобы мы могли размять ноги. Нам давали воду и пищу, правда не слишком много.
Был разгар дня, когда мы свернули на извилистую дорогу между изъеденными ветром красными холмами. Она вела к небольшому поселку, который выглядел почти цивилизованно по сравнению с Главной Станцией. Дома, окруженные садами с невероятно зеленой растительностью и дорожками, обрамленными кустами, выстроились аккуратными рядами; на площади расположился торговый центр, а за ним — комплекс больших серых зданий с высокими трубами, из которых валил дым.
К сожалению, наш фургон проехал дальше. Мы свернули на дорогу, идущую вокруг поселка, миновали фабрику, окруженную высоким забором из проволоки, и попали в изрытую каньонами и оврагами местность. Там на небольшой площадке, выбитой в скале, мы и остановились. Низкие сараи, несколько пыльных машин, обломки огромных валунов. С десяток мужчин в бесформенных комбинезонах стояли неподалеку и наблюдали за нашим прибытием.
Симрег приказал нам выйти из машины и передал нас в распоряжение высокого лысого негра, круглая голова которого, казалось, вырастала прямо из плечей. Новый начальник повел нас на небольшую открытую площадку между хижинами. Выстроив новых рабочих в шеренгу, он прошелся вдоль нее, вернулся и встал в центре перед нами.
— Есть здесь кто-нибудь, кто считает, что способен управиться с этой командой?
Вперед шагнул сухопарый мужчина, с волосами цвета соломы, плотно сжатым ртом и быстрыми глазами. Лысый подошел к нему.
— Почему вы считаете, что управитесь с ними?
Сухопарый усмехнулся.
— Я привык командовать, — сказал он негромко. — Я бывший, э-э…
Большая черная рука схватила сухопарого за комбинезон и приподняла над землей.
— Вы — бывший никто, — рявкнул негр. — У вас нет прошлого и чертовски неопределенное будущее. Усек?
Худой издал какие-то звуки, и лысый отпустил его.
— Ну что, все еще думаешь, что управишься с этой бригадой?
