Макс не стал спорить. Что бы ни говорил Теодор, что бы ни утверждал его убийца, их слова еще не означали, что так оно и есть на самом деле. Иные миры существуют? Очень может быть. Можно даже предположить, что это — другой мир, не тот, что был. Но отсюда еще не следует существование окончательной смерти и какого-то там рождения. Человек вечен, а вечная его изменчивость — честная плата за вечное существование. Это логично, а значит, истинно.
— Насколько я понял, в меня ты стрелять не будешь? — спросил Макс.
Рыжий покачал головой.
— Я — нет. Не для того шел. Но могут начать стрелять другие.
— В меня? — попытался уточнить Макс.
— Некоторые — в нас обоих. Другие — только в меня. Нам придется быть очень осторожными. Но если что — всегда лучше выстрелить первым.
— Как вы в Теодора? — спросил Макс.
— Его звали Теодор? — осведомился рыжий. — Вот уж не думал…
— Вообще-то Федор…
— А, тогда понятно. И что он тебе плел? Что ты русский?
— Он называл меня гейдельбергским человеком.
— Значит, немец, живущий в России? Ага, как же… Ты на себя-то взгляни: волосы темные, череп круглый, морда не тевтонская, а типично кельтская. Ты ирландец, парень, мой соотечественник, родом из Энфилда, и зовут тебя Питер О'Брайен. Во всяком случае, ты всегда отзывался на это имя. А меня зовут Патрик.
— Мы были знакомы? — спросил Макс. Он уже мало чему удивлялся. — А что такое гейдельбергский человек?
— Да вроде житель Гейдельберга… Нет, погоди… А, вспомнил! Это такой доисторический обормот вроде неандертальца или еще похуже. Плюнь.
— Так мы были знакомы? — повторил вопрос Макс.
— Мы с тобой, Пит, так были знакомы, что не один баррель «Гиннесса» вместе выпили. Насчет девочек ты, помню, был не дурак. А сейчас как у тебя с этим делом, а? — Патрик подмигнул, на что Макс пожал плечами. — Да, здорово тот мир тебя уделал, будь я англичанин… Вспоминать себя придется! И вот что я тебе скажу: давай-ка на «ты», как в старые добрые времена!
— Докажите, что мы были знакомы, — потребовал Макс.
— Фото устроит?
Макс повертел в руках дагерротипный снимок. Тоже цветной, он изображал Макса в компании Патрика на берегу какого-то водоема. В воде плавали большие белые птицы с длинными шеями и красными клювами, а на краю снимка фотоэмульсия запечатлела ребенка, радостно бросающего птицам куски хлеба. Рядом с ребенком помещалась мамаша, разрезанная краем кадра пополам.
— Теодор уже показывал мне нечто похожее…
— Фальшивка, — скривил брезгливую мину Патрик.
— А откуда мне знать, что этот снимок — не фальшивка?
— Очень просто. Это не фальшивка, потому что ее показал тебе я, твой старый друг. Мы с тобой, Пит, раз десять вдвоем по Центруму ходили. Напарники! Ты идешь впереди — я твою задницу прикрываю, я иду впереди — ты мою задницу прикрываешь. Эх, память… Зря, по-моему, тот твой мир Гомеостатом зовется, надо было его Склерозом назвать… Ну да ладно, прибудем куда надо — сам убедишься.
— Я хочу домой, — заявил Макс.
— Ну наконец-то! Ха-ха! Очухался!
Бурная радость Патрика не принесла Максу никакого удовольствия.
— Я к себе домой хочу, — сухо сказал он. — В свой дом, в свой мир. В Гомеостат, как вы его называете. И поскорее. Как мне вернуться туда?
И Патрик перестал смеяться. Вздохнул. Повесил наконец на плечо свою винтовку. Виновато развел руками.
— Ты уж не переживай, но… никак.
— Что такое адреналиновый проводник первого рода? — спросил Сергей.
Они сидели в гостиной на втором этаже коттеджа. Все необходимые извинения были принесены, что успокоило Сергея, но мало улучшило его настроение. Сказать по правде, он злился не столько на хозяев с их дикими тестами, сколько на себя. Запаниковал, драпанул, как заяц… Стыдно.
Родион Романович отпил из чашечки глоток кофе. Сергей не заметил особой разницы между тем кофе, что варили здесь, и «эспрессо» из уличного кафе, однако лицо Родиона Романовича выразило удовольствие. Чашечку он держал, картинно отставив мизинец. Поставив на столик, откинулся в кресле. Улыбнулся.
— Как я уже говорил вам, среди людей встречаются проводники разных типов. Чаще всего человек вообще начисто лишен таланта проводника…
— Как Алена? — перебил Сергей.
— Совершенно верно. Как Алена. Вы поняли. Она очень хорошая, очень старательная девушка с некоторыми навыками, полезными для путешествий по Центруму, но увы — талант проводника не входит в число ее способностей. То есть мы допускаем, что теоретически каждый человек является латентным проводником, но вот на практике… Во-первых, латентный проводник еще должен стать проводником реальным и, главное, надежным, что далеко не каждому дано. Не всякого встречного-поперечного имеет смысл учить, да и не всякий умеет учиться. А во-вторых, кому нужен Проход диаметром в пару ангстрем, то есть такой Проход, какой теоретически — повторяю, теоретически! — способен открыть чуть ли не каждый человек? Никому он не нужен. Мы проносим сквозь Проход грузы и проходим сами, а не пропихиваем отдельные молекулы. Хм… быть может, для ученого здесь необозримое поле деятельности, но мы-то ведь не ученые, а коммерсанты. Вас это не напрягает?
— Ну… в какой-то мере.
— Что ж, если вам захочется исследовать сам феномен — пожалуйста! Естественно, не в ущерб основной работе. Никто не станет чинить препятствий — исследуйте! Только не рассчитывайте на дорогую аппаратуру.
— Ладно и так. Но мой вопрос…
— Разумеется. Итак, среди людей встречаются проводники разных типов, и даже в пределах одного типа они очень разные. Наша классификация условна в той же мере, в какой условны все на свете классификации. Чтобы открыть Проход, мало быть проводником — надо еще находиться в определенном, для каждого индивидуальном, душевном состоянии. Чаще всего попадаются адреналиновые и медитативные проводники — их свойства ясны из самих названий. Бывают и куда более экзотические варианты: нетрезвый проводник, медикаментозный проводник, сексуально возбужденный проводник и так далее. Общее у них одно: те или иные железы внутренней секреции вбрасывают в кровь порции тех или иных гормонов. У кого-то это адреналин, как у вас, у кого-то эндорфины и так далее — перечень активных веществ достаточно велик, а смысл один: все они воздействуют на мозг. Вы ведь, наверное, и сами догадываетесь, что Проход был открыт авральной работой вашего мозга, а не простаты или аппендикса?
— Возможно…
— Нет, это точно. — Родион Романович засмеялся. — Иначе вам придется предположить, что головной мозг — не самый умный орган вашего тела, что несколько обидно… Ну вот. Внутри каждого типа существуют, естественно, таксоны более мелких градаций: подтипы, классы, виды, называйте как хотите, устоявшейся терминологии все равно нет. К адреналиновому типу относятся проводники двух родов: первого и второго. Вы — из первого.
