— Да-да, я вас понимаю. — Велес убрал ноги со стола и, изображая сочувствие на лице, покивал головой. — Плохая экология, тяжёлые условия труда, и не такое порой с людьми случается. Но дело в том, что психотерапевт проживает немного в другом здании.
— Дело касается милиции нашего города и начальника следственной части Ермолова. — Быстро проговорил мужик, подозревая, что его сейчас вышвырнут вон и возможно, вышвырнут весьма грубо. Мэр не церемонился с людьми, игнорирующими инструкции, вывешенные на дверях и излагаемые охраной тем, кто не умел или не желал читать. Одного упрямца-посетителя, охранники дуболомы, как-то даже сильно избили прямо на улице у дверей. Тем не менее, своего мэра народ в основном любил. Все так же прекрасно помнили иные случаи, когда люди приходили с исключительными просьбами и получали реальную помощь…, не совсем «законную» помощь.
— Конкретнее, пожалуйста, у меня, знаете ли, уважаемый, напряжённый рабочий график. Времени совсем не хватает. — Важно заметил мэр, размышляя над тем, приснится ли ему сон с того же места на каком был прерван или нет?
— Мою дочь… — Мужик сглотнул и покраснел: от гнева, а не стыда. — Её изнасиловали трое парней. Сильно избили…, она в больнице, сейчас… Дело в том, что эти щенки сыновья наших бизнесменов, а один, родственник Артамонова, начальника отделения милиции.
— Ну, так в чём дело? — Поинтересовался мэр, когда мужик надолго замолчал. — Обратитесь в милицию, напишите заявление.
— Писал, обращался. — Мужик выпрямился на кресле и с хрустом сжал кулаки. — Меня послали и пообещали трахнуть ещё и жену, если я не успокоюсь.
— Понятно. Вот, возьмите. — Он вытащил из кармана бумажку в сто американских рублей. — Купите дочери цветов. Идите к ней, попроведайте, потом домой. С вашим делом я попробую разобраться. Мне искренне жаль, что с вашей дочерью приключилось такое.
— Вы поможете, правда? — Мужик радовался, но не слишком. Не верил он в чудеса. Наверное, обратиться прямо к мэру ему посоветовали и видимо, посоветовали не единожды, прежде чем он пришёл сюда.
— Правда. Идите.
Велес откинулся на спинку кресла. Вытянул ноги. Улыбнулся. Судьба изнасилованной девочки, ему была по боку и до фонаря. Трахнули — значит, была слишком тупа, что бы не допустить этого, или слишком слаба, что бы предотвратить. А вот редкий случай накрутить хвоста ментам, он упустить, конечно же, не мог. Естественно не в результате шибко воспалившегося чувства справедливости или ужасных стенаний совести, нежданно-негаданно вышедшей из глубокой спячки. Просто теперь появится на улицах города ещё один благодарный и потому преданный действующей власти человечек. К тому же, не просто так преданный, а сильно задолжавший лично ему — Велесу. Ну, и, конечно же, возможность лишний раз напомнить мусорам, кто в этом городе заказывает музыку и чьей волей, прежде всего, они должны руководствоваться.
— Таня. — Позвал он в хладный пластик коммутатора. Ему ответило тихое сопение и взвизги Тани, напевавшей: "от улыбки станет всем светлей". — Таня, бля! — Громогласно рыкнул Велес, так, что даже мембрана динамика испуганно задрожала.
— А? Что? Да, Алексей Сергеевич, слушаю вас. — Растерянно откликнулась секретарша.
— Титова, Сёмченко и Гусева ко мне. И пусть пошевелятся.
— А Гусев уехал ведь. С девушкой какой-то здесь был, заявление на отпуск писал, а потом уехал. Вы сказали…
— Прости, Танечка, забыл совсем. — Велес потёр ладонью лоб. — Тогда Кешу, то есть, Писарева сюда пригласи.
— А Титова с Сёмченко?
— Их тоже.
Велес ждал парней, кончиками пальцев поглаживая висевшую на шеи, под галстуком, древнюю иконку и размышляя о великом. К несчастью, на глаза попалось то желтоватое пятно на потолке. Мысли о великом, сменились мыслями кровожадными.
Кеша, Тит и Щёголь явились спустя десять минут. К этому моменту, босс настолько погрузился в кровожадные мысли, что стал похож на голодного вурдалака. Парни застыли в дверях, не рискуя заговорить первыми.
— Пацаны, сейчас едите в отделение милиции, скрутите Артамонова. Потом в прокуратуру вылепляете там Ермолова и обоих сюда.
— Если рыпаться шибко будут? — Спросил Кеша, считавшийся старшим после Лома.
— По е. лу и в машину.
— Как с ментами быть? Им может не понравиться, что мы ихнему шефу хавальник расквасим.
— По-моему личному приказу: не устроит такое объяснение, гасить на корню. Только не валить, вырубили и всё. Да не ссыте пацаны! Они рыпаться не станут. Чьи вы люди им известно. Если только щегол какой, по незнанию, но это вряд ли.
— Будет сделано шеф.
— Отлично. Таньке там скажите, пусть кофе чашечку принесёт.
— Ага.
Парни испарились. Спустя пять минут в кабинет впорхнула Таня с подносом, на коем дымилось кофе, и сверкал белым, сахар в серебряной мисочке. Таня поставила всё на столик, сильно наклонившись вперёд, вследствие чего внушительная её грудь, едва не выпала на поднос, а короткая сверх всяких норм приличия юбочка, задралась куда выше, чем позволяли упомянутые приличия. Так что, когда Таня ушла на своё рабочее место, а мэр взялся за кофе, оно совсем остыло и стало напоминать по вкусу водопроводную воду после прорыва канализации. Делать нечего — морщась от отвращения, стал поглощать несъёдобную жидкость. Заказывать новую порцию не хотелось, так как имелись некоторые подозрения, что и вторую чашку постигнет та же участь. Впрочем, допить не успел, в кабинет ворвались пять человек, из которых двое возмущённо матерились. Очутившись в кабинете, материться перестали. Эта парочка мэра на работе ещё ни разу не видела — в таком интересном виде. Мятые брюки и изящный галстук, скрывающий иконку. Не считая ботинок, другой одежды на мэре не было.
— Свободны пацаны. — Кивком он показал ребятам, что доволен и они покинули кабинет. Судя по немного помятому виду Тита, без эксцессов не обошлось. Как бы менты на мэрию штурмом не пошли…, Велес вдруг понял, что совсем забыл поздороваться. И тут же поспешил исправить эту вопиющую оплошность. — Здравствуйте господа мусорки!
— Вы что себе позволяете Алексей Сергеевич! — Возмутился внушительный господин, в мятой милицейской форме и внешне напоминавший половозрелого борова. Второй уныло молчал, с некоторым удивлением поглядывая на голого по пояс, главного городского чиновника. Оба ещё помнили, как именно им объяснили, в не далёком прошлом, кто теперь командует в городе. Особенно им обоим запомнился случай, когда мэра они упрятали за решётку, а на утро начались непонятные странности связанные, почему-то, только с ними двумя, городским прокурором и судьёй. За взятие особо опасного преступника, обманным путём проникшего на главный городской пост, им выдали жёсткий нагоняй все областные начальники. По городу прокатились митинги — народ был чрезвычайно возмущён новым проявлением милицейского беспредела. Официальная русская сторона чрезвычайно резко отозвалась о творящемся на Украине беззаконии и высоком уровне коррупции, а дача Ермолова, при загадочных обстоятельствах сгорела дотла. Оба больших милиционера с огромным трудом удержались в своих креслах и едва не отправились на тот свет. Причём явное покушение на жизнь Артамонова, совершённое с помощью подрыва его служебной машины, почему-то, никого не заинтересовало как собственно, факт покушения на жизнь должностного лица. Более того, несчастного мента обвинили в попытке совершения террористического акта. Приехавшая по этому поводу, аж из Киева, экспертная комиссия установила, что: милицейский чин, самолично заминировал машину и сам же привёл в действие взрывное устройство. И вообще, в действительности он является никем иным как Махмудом Алимбаевым, глубоко законспирированным агентом Алькаиды.
