Казаки прекратили огонь еще раньше. Они не привыкли тратить патроны зря. Миронов по-прежнему держал коня, да Михаил, наконец, защелкнул затвор и теперь обескуражено озирался, не понимая, неужели это все?
Снаружи валялись трупы налетчиков, да такой же продолжал лежать во дворе.
– И часто у вас это бывает? – риторически спросил Кречетов.
Местные все равно не понимали языка, а свои не могли знать ответа.
Полковник старался выглядеть бодрым, хотя на душе у него было несладко. Одно дело – исследовать спокойный район, и совсем другое оказаться в зоне бессмысленных набегов одного племени на другое.
– Да, весело живут азиаты, – с усмешкой прокомментировал Бестужев.
В отличие от начальника, он чувствовал себя великолепно и ни о каких перспективах не задумывался. Не имел такой привычки – заранее прикидывать возможные ходы и следствия. Разве что, если речь шла о карточной игре.
И лишь Буйволов оказался единственным офицером, который никак не прокомментировал случившееся. Он молча шагнул в сторону Миронова. Лицо есаула при этом оставалось привычно-бесстрастным, и только в глазах промелькнуло такое, что казак испуганно сжался и торопливо забормотал:
– Ваше благородие, для вас старался. Раз вы ссадили разбойника, то и конь ваш. Вы только посмотрите, какой красавец! Да ему цены нет! Не пропадать же такому добру!
Конь и вправду был великолепен. Да и кому, как не казакам разбираться в конских статях?
Тем не менее Буйволов никак не прореагировал на оправдания подчиненного и продолжал надвигаться неотвратимым возмездием.
Казака спас Селах. Выстрелы в самом селении почти смолкли, лишь далеко грохотали ружья, очевидно, выпуская свинец вдогонку незадачливым налетчикам, да со стороны пожара раздавались крики людей. Здесь же наступило относительное спокойствие, и Селах впервые мог по достоинству оценить размер угрожавшей лично ему опасности.
В итоге вместо наказания нерадивого подчиненного Буйволову пришлось выслушивать явно цветистую речь Селаха. Бестужев переводил ее с пятого на десятое, сам не понимая большей части слов, но общий смысл был вполне доступен и даже ожидаем.
Хвалебных слов в свой адрес Буйволов не любил. Теперь меткий стрелок стоял с несвойственным выражением смущения на малоподвижном лице, вздыхал и, похоже, недоумевал, за что же его так чествовать? Ну, выстрелил, вполне обычное в бою дело, а то, что попал, – офицер он, или кто?
В довершении речи Селах откуда-то вытащил украшенный насечками кинжал и с поклоном протянул оружие спасителю.
Пока проходила церемония, Кречетов и вышедший из дома Мюллер наскоро успели осмотреть убитого разбойника.
Налетчик заметно отличался от местных жителей. Прежде всего совершенно другими чертами лица, вытянутого, в отличие от кругловатых лиц аборигенов, увенчанного похожим на клюв носом.
Однако одежда была почти такой же. Такой же халат, такие же штаны, такой же тюрбан на голове. А в придачу – переброшенный через плечо ремень с ножнами, да кремневое ружье за спиной.
Более подробно присмотреться им не дали. Селах вручил Буйволову кинжал и сразу практически без перехода занялся текущими проблемами. Все-таки, он был не то правителем, не то управителем подвергшегося нападению села, и дел у него сейчас было по горло.
Во двор стали вбегать люди, что-то говорили, практически – выкрикивали, Селах что-то кричал в ответ. Иногда аборигены сразу убегали, иногда – запальчиво спорили. Царили суета, определенная бестолковость, и мало что понимавшие путешественники чувствовали себя в подобной обстановке довольно неуютно.
– Пока хозяева разбираются со своими проблемами, мы разберемся со своими, – Кречетов собрал вокруг себя весь отряд.
Он посмотрел на провинившихся, однако ни студент, ни казак не ощущали за собой вины. Вернее, Мише было неловко за то, что не справился с винтовкой – и только, а Миронов успел отвести добычу на конюшню и в отсутствии трофея считал себя кругом правым.
– Миронов, помнишь, что я говорил о мародерстве?
– Ваше высокоблагородие! Какое же мародерство? Трофей – он и есть трофей. Что с бою взято…
– А то, что у нас было на одну винтовку меньше, как назвать?
– Так ежели бы впрямь припекло, нежто я не помог бы? – но тут казак уже чувствовал собственную неправоту. Бой есть бой, каждый ствол дорог, тем более, когда стволов этих почти и нет. – Вы же с одного залпа отбились, я и подойти не успел.
– А теперь – Михаил. Может, вы напомните, каков был приказ? – отвернувшись от казака с некоторой долей ехидства спросил Кречетов.
Студент засопел и через некоторое время обиженно выдал:
– Я вам помочь хотел. Только затвор чего-то заело.
– Иногда лучшая помощь – не мешать, – отрезал Кречетов. – Цыганков! Погоняй его по знанию винтовки! Неровен час, еще что произойдет, а у него опять перекос случится.
Урядник потупился. У него просто не было времени в походе всерьез погонять юношу, но оправдываться Цыганков не любил. Он лишь дождался, когда полковник отвернется, и кивнул юноше, мол, пошли, потренируешься, раз такое дело.
Тем временем во дворе поднялся шум. Появившийся откуда-то Кангар с ходу прокричал несколько фраз, и остальные аборигены немедленно завопили в ответ.
– Кажется, нападение было отвлекающим маневром, – в ответ на безмолвный вопрос командира произнес Бестужев. – Пока тут шла забава, хитчи угнали с дальнего пастбища целую отару овец.
Миронов не выдержал, усмехнулся. Угнать отару с его точки зрения было подлинным молодечеством. Не говоря уже о непосредственной пользе с подобной добычи.
Остальные восприняли весть гораздо серьезнее. Не хватало еще оказаться втянутыми в местные дрязги! Во что тогда выльется мирная экспедиция?
Кричал Селах, кричал Кангар, кричали остальные мужчины и женщины, до отказа наполнившие двор. Похоже, они дружно спорили, что же делать в свете новых обстоятельств? То ли немедленно пуститься в погоню, то ли воздействовать на похитителей иным образом?
Кстати, каким? Путешественники до сих пор не поняли сущность государственного устройства в здешних землях. Сильна ли власть, защищает ли своих подданных, или существует постольку, поскольку? Есть ли какие-нибудь соглашения? Вообще, каков уровень цивилизованности в краю?
Вчера вечером почти ничего выяснить не удалось, сказалось плохое понимание местной речи, а сейчас аборигенам не до каких-то объяснений. Да и сколько времени на них уйдет!?
К единому мнению собравшиеся прийти не смогли, однако многие из них отправились прочь, но скоро объявились на улице уже явно готовыми к походу. Если судить по переброшенным небольшим мешкам с самой необходимой поклажей.
