Он затих, а когда собрался заговорить снова, Минхо уже был на ногах и обращался ко всем. Томас был рад, что не придётся выслушивать дальнейшее искажённое, как в кривом зеркале, отражение собственной истории. Она возвращала его мысли к Терезе, и боль возобновлялась. Он не хотел больше думать об утраченной подруге. Теперь главным пунктом повестки дня было выживание.
— Осталось три минуты, — объявил Минхо. Он был серьёзен — нечастое явление. — Все уверены, что хотят идти?
Томас кивнул, заметив, что остальные сделали то же самое.
— Может, за ночь кто-нибудь передумал? — продолжал Минхо. — Говорите сейчас или никогда. Как только мы двинемся... куда бы мы ни двинулись... если какой-нибудь шенк решит, что хочет к мамочке и повернёт назад, гарантирую, что обратно ему придётся тащиться со сломанным носом и своими драгоценными яйцами, раздавленными всмятку.
Со стороны Ньюта раздалось громкое мычание. Томас взглянул на бывшего Бегуна. Тот сидел, закрыв лицо ладонями, и стенал.
— Ньют, у тебя проблемы? — спросил Минхо непривычно жёстким тоном. Томас в остолбенении ждал реакции Ньюта.
Тот, казалось, тоже удивился.
— Э-э... Да нет. Просто восхищаюсь твоими потрясающими лидерскими способностями.
Минхо оттянул майку с шеи и наклонился так, чтобы всем было видно:
— Что здесь написано, дубина?
Ньют растерянно глянул направо-налево и покраснел.
— Мы знаем, что ты босс, Минхо. Расслабься.
— Нет, это ты расслабься! — ткнул Минхо пальцем в бывшего лидера. — У нас нет времени на выяснение отношений и всякий такой плюк. Так что заткни поддувало, понял?
Томас надеялся, что суровая отповедь Минхо — лишь игра, призванная упрочить его роль как лидера, и что Ньют ему подыграл. Но надо признать, даже если Минхо и лицедействовал, то это у него получилось просто здорово.
— Шесть часов! — крикнул кто-то из приютелей.
И словно услышав это восклицание, невидимый щит затуманился, пошёл белыми рваными пятнами и через мгновение пропал. Томас сразу увидел изменение, произошедшее с дальней стеной: часть её превратилась в серую, мерцающую плоскость со скользящими по её поверхности зловещими тенями.
— Вперёд! — крикнул Минхо, подтянул узел на плече и крепко сжал пакет с водой. — И не тяните резину — у нас только пять минут! Я пойду первым. — Он указал на Томаса. — Ты идёшь последним. Убедись, что никто не отстал, и только тогда иди сам.
Томас кивнул. Он старался сладить с нервами — они, казалось, загорелись от перенапряжения, как провода. Юноша смахнул пот со лба.
Минхо приблизился к серой стене и немного помедлил. Транс-плоскость выглядела очень нестабильной: всё время мерцала, пульсировала, струилась, по поверхности плясали какие-то тёмные завихрения и неправильной формы пятна, того и гляди заглючит и всё исчезнет.
Минхо обернулся к остальным:
— Ну что, шенки, увидимся на той стороне!
Затем он сделал шаг, и стена серого мрака поглотила его.
Один за другим все последовали за Минхо — не только без жалоб и колебаний, но даже без единого слова. Приютели лишь обменивались опасливыми взглядами перед самой транс-плоскостью и при переходе через неё: каждый без исключения тормозил на секунду, прежде чем сделать решающий шаг в зловещую серую муть. Томас, следивший за порядком, на прощание наподдавал очередному уходящему пятернёй в спину, после чего тот исчезал.
Прошло две минуты, и теперь с Томасом оставались лишь Арис и Ньют.
«Уверен, что поступаем правильно?» — безмолвно спросил Арис.
Томас поперхнулся — так спокойно и естественно прозвучали в его голове неслышные слова. А он-то надеялся, что Арис поймёт его нежелание пользоваться таким способом общения! Он для Терезы, и только для неё одной!
— Давай, — пробормотал Томас вслух, отказываясь отвечать телепатически, — нам надо поторапливаться.
Арис с болью на лице взглянул на Томаса и шагнул сквозь стену. За ним, не раздумывая, последовал Ньют, и Томас остался один.
Он последний раз окинул взглядом столовую: всего несколько дней назад здесь висели, покачиваясь, разлагающиеся мёртвые тела... Вспомнились Лабиринт и весь прочий плюк, выпавший на их долю. Громко вздохнув — втайне он надеялся, что кто-то где-то услышит этот вздох, — он подхватил свою импровизированную флягу с водой и набитый съестным узел, закрыл глаза и шагнул в транс-плоскость.
По телу, спереди назад, прошла волна холода, как будто он скользнул сквозь тонкую, вертикальную стенку ледяной воды. Открыл глаза — и увидел только кромешную темень. Где-то неподалёку раздавались голоса.
— Эй! — крикнул он, заметив, как дрожит его голос от внезапно накатившего страха. — Ребята, где вы?..
Но тут он споткнулся и свалился на кого-то, барахтающегося на полу.
— Ой! — завопил пострадавший и спихнул с себя Томаса, стараясь не выпустить из рук свой пакет с водой.
— А ну-ка все заткнулись! — гаркнул Минхо. Услышав знакомый голос, Томас чуть сам не завопил — от радости. — Томас, это ты? Томас?!
— Да! — Томас поднялся на ноги, вслепую поводя руками, чтобы не налететь ещё на кого-нибудь. К счастью, рядом никого больше не было. — Я прошёл последним. Все здесь?
— Мы как раз построились и начали рассчитываться, а тут ты вваливаешься, как бухой буйвол, — сказал Минхо. — Всё сначала! Первый!
Поскольку никто не отозвался, Томас выкрикнул: «Второй!» Дальше поверка пошла гладко. Последним отозвался Арис: «Двадцать!»
— Нормалёк, — подытожил Минхо. — Все здесь. Правда, неплохо бы ещё узнать, где это «здесь» находится. Ни черта не вижу.
Томас слышал вокруг возню и дыхание мальчишек, но боялся пошевелиться.
— Эх, жаль, фонарика нет, — пробормотал он.
— Благодарю вас, мистер Томас, а то мы сами не заметили. — Минхо в своём репертуаре. — Ладно, слушайте сюда. Похоже, мы в каком-то коридоре — стенки с двух сторон. Вы все, насколько я понимаю, находитесь справа от меня. Томас, ты сейчас стоишь в том месте, где мы вошли. Давайте не будем рисковать, и чтобы случайно не проскочить обратно через эту транс-чертовщину, все идите на мой голос. Перебирать не приходится, идём в эту сторону и посмотрим, куда попадём.
Голос Минхо стал постепенно отдаляться. Послышалось шарканье ног, хруст пластиковых пакетов и шорох одежды и узлов — приютели последовали за своим вожаком. Когда Томас удостоверился, что остался один и больше ни на кого не наступит, он вытянул руку, пока она не коснулась холодной твёрдой стены, и медленно двинулся влево. Так он и шёл, не отрывая руки от стены, чтобы не потерять ориентацию.
