Что же касается Килгура, бедняга сбился с ног, организуя отправку. Гражданских следовало вытащить из их убежищ, разбить на группы, определить место и очередь посадки на лайнер.
Сейчас Килгур находился на одном из сборных пунктов.
Два насмерть перепуганных ребенка цеплялись за его ноги, еще одного малыша он держал в руках. Одновременно Алекс пытался слушать и разбираться сразу в нескольких монологах.
– ...моя Дейдре не пришла, и я очень...
– ...Мистер Килгур, нам надо обсудить, какие городские архивы следует вывозить в первую очередь, а какие...
– ...Хочу к маме!
– ...ваше поведение просто необъяснимо, и я хочу знать, кто ваш начальник, и немедленно...
– ...вы здесь главный, вот и скажите мне, чем мы с парнями можем помочь...
– ...как представителю власти, я заявляю вам категорический протест против подобного обращения со стороны ваших солдат...
– ...когда мы будем в безопасности, моих адвокатов наверняка очень заинтересует тот факт, что...
– ГДЕ МОЯ МАМА?!!
Килгуру очень хотелось оказаться сейчас в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Ну, скажем, в передовой траншее во время очередной таанской атаки.
* * *
В штаб поступило кодированное сообщение – до Кавите лайнерам оставалось двенадцать часов полета.
* * *
В машинном зале "Свампскота" Стэн тщетно пытался понять, почему второй и третий двигатели крейсера упорно не желают выходить на полную мощность.
Забравшись под одну из дюз, он слушал монотонную ругань второго инженера (не из любимчиков Ван Дурмана и вполне компетентного в своих вопросах). Одновременно Стэн пытался замерить, похоже, никогда не измерявшиеся напряжения питания и тут вспомнил, что еще пять минут тому назад ему следовало быть на совещании в командном центре.
Пулей вылетев из машзала, Стэн бросился к выходному люку. Времени переодеться не оставалось.
Снаружи, на летном поле, он нашел выделенный ему гравитолет. Водитель решил немного перекусить, и на его поиски Стэну потребовалось еще минут десять.
К тому времени, когда гравитолет подлетел к траншее, ведущей в штаб Махони, он уже очень сильно опаздывал. Опаздывал, зато был жив.
Это был слепой запуск.
Таанцы, разумеется, понимали, что имперцы в Кавите зарылись под землю. Неточного местонахождения жизненно важных центров и позиций они не знали. Имея практически неограниченный запас ракет и снарядов, они могли позволить себе стрелять наобум. Удерживаемый имперцами пятачок был так мал, что, куда не попади, все причинишь какой-то вред.
Тем временем к разрушенному салону слетались старшие офицеры имперских сил. Махони прекрасно понимал опасность. Собирать весь командный состав под одной крышей было весьма рискованно, однако обойтись без этого совещания Махони никак не мог.
Прижимаясь к земле, таанская ракета пересекла линию фронта и незамеченной проскользнула мимо зенитных батарей. В двух километрах от городской черты она, следуя заложенной программе, набрала высоту и начала поиски подходящей цели.
Особого выбора у нее не было. Скорее всего, ракета вернулась бы к исходным установкам и нанесла удар в случайно выбранную точку в центре города. Но тут ее приемники засекли обрывок радиосообщения.
Передавал один из командиров генерала Махони. Перед тем как войти в штаб, он с поясного передатчика послал "Вас понял" в свою бригаду.
Ракете большего и не требовалось.
Махони успел сказать:
– Через шесть часов большинство из вас уже будет в космосе. Вот что должно произойти...
И тут, пробив верхние этажи салона и все защитные настилы, ракета взорвалась в сантиметрах над самим подвалом.
К моменту прилета Стэна, салон красоты больше всего напоминал бойню.
Из подвала навстречу Стэну выбрался один из телохранителей Махони. С ног до головы залитый кровью, он стонал и что-то невнятно бормотал. Не останавливаясь, Стэн кинулся вниз.
Там были одни трупы. И умирающие. Генерал-майор Ян Махони лежал на боку. Его челюсть была раздроблена, лицо залито кровью. Он задыхался.
Стэн повел кистью, и ему на ладонь выскользнул кристаллический нож. Он осторожно перевернул генерала на спину, затем аккуратно сделал трехсантиметровый надрез на горле Махони. Потом второй, соединив его с первым. Отогнув ткани, он очистил дыхательное горло.
Хрипя и булькая кровью, Махони снова начал дышать.
Стэн схватил толстый электрический кабель, отрезал небольшой кусок и вытащил жилы из внешней изоляции. Получившуюся полую трубку он через разрез засунул в горло Махони. Вытащив индивидуальную аптечку, зафиксировал трубку и наложил повязку.
Махони выживет... если позволят его остальные раны.
Махони суждено было остаться в живых. Даже смешно, что все так обернулось, ведь генерал планировал остаться на Кавите и погибнуть вместе со своими людьми. Вместо этого его, как сравнительно легко раненого, эвакуируют в первую очередь.
В подвал вбежали санитары, и Стэн поднялся на ноги.
Он огляделся. Рядом весело улыбался командир 23-го Флота адмирал Ван Дурман.
Стэн подумал, что особых причин для веселья он не видит. Что смешного в том, что у адмирала не хватало верхней половины черепа, и серые мозги, по цвету почти совпадая с его седыми волосами, вытекали наружу. Кроме того, Ван Дурман лишился некоторых частей тела, таких, как правая рука, левая кисть, и, что, вероятно, более существенно, туловища от ребер до самого низу.
"Похоже, у меня снова появился корабль, – подумал Стэн. – Посмотрим теперь, как выполнят адмиральские холуи последние приказы Ван Дурмана".
Стэн зря волновался. Первый помощник "Свампскота", главный навигатор и старший механик тоже мертвыми лежали в руинах салона красоты.
Капитан Стэн только что получил под свое начало весь 23-й Флот.
Вот уже три дня воздух над городом Кавите напоминал вермишелевый суп. Это было частью плана эвакуации. Лайнерам не только придется незамеченными проскользнуть мимо таанских патрулей на Пограничных Мирах (это они уже сделали), но и, приземлившись, остаться невидимыми достаточно долго, чтобы успеть загрузить на борт беженцев.
Подавляющее превосходство в воздухе настроило таанцев на благодушный лад. Они были не так бдительны, как им следовало бы, использовали не все возможности своих сканеров и не так часто, как полагалось, проверяли собранную автоматикой информацию.
Клубы дыма, окутывая город, препятствовали визуальному наблюдению, а "вермишелевый суп" блокировал сигналы всех остальных сенсорных систем.
