– Гони к насосной станции, встретим там остальных и попробуем прорваться через западный КПП!
Документы наши не столь хороши чтобы выдержать длительную проверку. Подчинись мы тогда, нас кинут в местную тюрьму до выяснения и оттуда уже не сбежать… Алекс уже достаточно оправился, джип шёл ровно, пару раз мы объехали скопления техники на перекрёстках. Справа по ходу движения поднимался чёрно–серый столб дыма, однако по характеру разрушений можно было заключить, что основной удар принял на себя грунт, больших разрушений пока не было. Но я по опыту знал, что самое интересное ещё не случилось. Наверняка сейчас начнут детонировать уцелевшие боеприпасы, поскольку тушить арсенал никто не собирается, слишком много паники вокруг.
Народу прибавлялось, несколько раз я видел, как опомнившиеся легавые выставляли на улицах и между зданий белые щиты. Дважды нам удалось объехать баррикады, но скоро стало ясно, что зона оцепления перерезает нам путь к насосной станции. Поэтому как только впереди замелькал очередной белый прямоугольник, я приказал:
– Правь прямо на него, если остановимся – хана обоим.
Алекс, пригнувшись к рулю, газанул. Джип, набрав приличную скорость, через считанные мгновения протаранил ещё не закреплённую секцию ограды. Вслед послышалась стрельба, но сапёр свернул на перекрёстке, и мы неожиданно въехали на совершенно пустую парковку, за которой, совсем близко, виднелась двухэтажная башня из серого бетона. Созданная как укреплённая огневая точка, башня не имела окон, только ряд бойниц, обращенных на юг и юго–восток. Таким образом, оттуда простреливались подходы к дорогам ведущим на лётное поле и к восточному выезду с авиабазы. Однако круговую оборону тут долго держать не выйдет: северная сторона совершенно «слепая», это на случай вроде нашего, чтобы легче было штурмовать.
– …Ой, ё!.. Держись!..
Неожиданно асфальт перед капотом вспух оранжево–белым клубком разрыва, джип подкинуло в воздух, а потом швырнуло вперед и влево. Я успел упереться ногами и ухватиться за боковые поручни, а Алекс вцепился в руль в последнее мгновение перед тем, как «хамви» опрокинулся. От удара и последовавшего за этим скрежета в глазах вспыхнули искры, а потом потемнело. Машина скрежетала, подымая тучи осколков бетона, стекло пошло трещинами. Слева ухнул ещё один разрыв, в днище шибануло так, что я практически перестал соображать, что происходит. Алекса мотало из стороны в сторону, похоже, он сильно приложился головой, лицо его заливала кровь. Последовал новый удар, джип врезался в стену башни. Превозмогая страшную боль во всём теле, я пролез на заднее сидение и изнутри открыл багажник. В узкий проём было видно, как в нашу сторону короткими перебежками перемещается несколько солдат в форме военной полиции. А за ними и чуть правее стояла причина нашего падения – я различил угловатый силуэт башни американской бээмпэшки «Брэдли». Сзади застонал Алекс, и я, плюнув на амеров, стал вытаскивать его за лямки «разгрузки», но он так вцепился в руль, что пришлось приложить усилие и кучу «волшебных» слов.
– Отпусти баранку… пусти её на хер, говорю!..
Дальше всё было как в тумане: амеры приближались, броневик дал две очереди по джипу из пулемёта, нас опять спасла противоминная броня днища. Решив отпугнуть наступающих, я, оставив раненого, подтянул к себе автомат и, прицелившись в переднего полицая, дал несколько коротких очередей. На фоне общего гула и воя сирен выстрелы прозвучали почти неслышно. Амер, в которого я целил, споткнулся и быстро осел на землю, остальные попятились, но тоже открыли огонь. Насколько я мог судить, стреляли они скорее от страха и не особо целясь – ни одна пуля не легла рядом, не щёлкнула по кузову машины. Отложив автомат и схватив Алекса за шиворот, я снова пополз вперёд, и вскоре мне удалось выбраться на асфальт. Не успев перевернуться на живот, я увидел впереди выруливавшую прямо на меня бронемашину. Автоматическая пушка «Брэдли» опустилась, и не надо было быть пророком, чтобы понять, что откатиться за машину мы не успеем. Но в следующее мгновение откуда–то сверху в броневик ударил сгусток огня, и «Брэдли» окуталась клубами дыма. Не мешкая ни секунды, я снова потащил раненого и ценой невероятных усилий отполз вместе с ним назад и вправо, теперь днище защищало нас от амеров. Чьи–то руки коснулись моего плеча – это были Веня и парень из группы Новика, все его звали просто дядя Слава. Студент что–то говорил, но из–за контузии я его не слышал. Вдвоём они втащили нас в дверь башни насосной станции, оказавшиеся совсем рядом, а потом я на какое–то время отключился. Но вскоре сознание вернулось под напором резкого нашатырного запаха. Отпихнув от лица чью–то руку, я ещё с закрытыми глазами поднялся на ноги, но не отрываясь спиной от стены. С усилием разлепив веки, увидел перед собой лицо Очкарика. Голова его была перевязана куском тёмной ткани, у левого виска виднелась блямба тампона, набухшего от крови. Я нащупал рукой сосок поилки и выцедил пару глотков успевшей немного нагреться воды. Стало немного легче, но железисто–солёный привкус крови так и остался на языке. Шум в голове утих настолько, что стало не так больно соображать. Кивнув Вене, я спросил:
– Потери?
– Трое… нарвались на патруль. Семён, Балыч и… Света. Чёрт этот из арсенальной обслуги нас только до первого кордона проводил, потом Михаил чего–то не так ляпнул офицеру, который мимо проезжал. Короче, ждали нас у самой башни. Балыч два джипа, что дорогу перегораживали, грузовиком протаранил… место там узкое было между бараками. Парни в головной машине сгорели, Светка уже потом, когда мы к башне прорвались… в спину… пуля из «крупняка»… Её пополам почти…
Парень не удержался, всхлипнул, я протянул ему фляжку с настойкой и заставил долгий глоток. Веня сглотнул, лицо раскраснелось, кровь побежала по жилам быстрее.
– Почему вы ещё тут, что с тоннелем?
– Михаил там с Новиком. Дверь заблокирована, но говорят что сломают, нужно час где–то подождать.
– Ясно. Пулемёт что на складе взяли, уцелел?
– Цел, но Михаил не знает, как его ставить и…
– Это поправимо. Пошли со мной, артиллерию надо на второй этаж поднять. Где гранатомёт добыли?
Веня первый раз за время нашего невесёлого разговора слабо улыбнулся. Показав пальцем куда–то наверх, ответил:
– Ирка с Новиком на свой страх и риск два амеровских «джавелина»[94] спёрли, когда мы в арсенале разгружались. Вадька пользовался таким, когда в Канаду ездил, говорит, что это просто.
У меня даже не было сил сердиться, мысли крутились только вокруг пулемёта, поэтому я лишь кивнул, и мы пошли на второй этаж. Тут сидели ещё двое парней. Изредка они высовывались из бойниц и постреливали в сторону бараков. Амеры пока молчали, уничтожение бээмпэшки их сильно отрезвило. Вдруг сверху грохнул выстрел, в узкую прорезь бойницы я увидел, как в окне одного из дальних «одноэтажек» лопнуло стекло. Это точно Ирина, сидит на крыше и кого–то углядела. Ее винтовка заговорила снова, и, зная характер девушки, я понял, что она ранила одного, чтобы завалить тех, кто придёт его спасать. Амеры снова открыли огонь, но всё без толку – Ира уже скатилась вниз. Увидев меня, откинула с лица маску и побежала навстречу, мы крепко обнялись.
