Советник вошел в раскрытые взрывозащитные двери. Внутри горели костры, разожженные прямо на палубе, давиниты сидели на корточках вокруг огней. Жили они в шалашах, сложенных из кусков металлолома, или просто под тканевыми навесами. На Давине существовали целые города аккуратных глинобитных хижин, но Изначальную Истину принесли на корабль равнинные племена — поэтому Малогарст сейчас оказался посреди сборища кочевников, ставших лагерем в металлической «пещере».
Улучшенные глаза легионера быстро приспособились к полумраку. Он насчитал тридцать одного давинита, остатки группы, явившейся на борт по приглашению Эреба. Когда их благодетеля изгнали, число дикарей уменьшилось, но те, что не покинули лагерь, как будто не были подвержены воздействию изменений, охвативших «Мстительный дух». На лицах и телах дикарей едва удавалось разглядеть следы голода, терзавшего чернорабочих; давиниты вели себя так, словно корабль подстраивался под них.
Кочевники не обращали внимания на Малогарста, молча глядя в огонь, словно охотники каменного века Старой Земли, окруженные ночью, полной чудовищ. Советник направился к самому крупному тенту, ожидая найти внутри Ракшеля — и не ошибся.
Посланник, к которому прижималась свернувшаяся калачиком плоскогрудая давинитка, спал на куче драных подушек. Ракшель всегда выглядел растрепанным, но, судя по нынешнему виду дикаря, для приёмов во Дворе Луперкаля он ещё как-то прихорашивался.
Кривой потыкал посохом в импровизированную постель, и давинит открыл сначала один глаз, потом другой. В полумраке его зрачки оказались даже больше обычных.
— Ты пришёл, — произнес Ракшель.
— А ты ждал меня? — спросил Малогарст без всякого удивления. За последние годы легионер разучился удивляться.
— Самый никчемный из нас может учуять варп-порчу на тебе. Да, я ждал.
Посланник сел, разбудив женщину. Та улыбнулась Ракшелю, но вождь дикарей кивнул на космодесантника у постели, и с давинитки мгновенно слетела сонливость. Вскочив, она завернулась в грязное одеяло и убежала прочь.
Малогарст посмотрел ей вслед.
— Хорошо ты тут устроился…
Пожав плечами, Ракшель тут же экстравагантно потянулся и зевнул.
— Я знавал тяжелые времена, а это место не хуже любого иного. Условия здесь лучше, чем те, в которых живут большинство твоих слуг, именуемый Кривым. Боги не жадничают, награждая истинно верных последователей.
Советник усмехнулся, но респиратор издал лающий звук.
— Да уж, отличная награда.
— Нерожденный охотится на тебя, а не на меня, — посланник уперся волосатыми руками в колени. — Я в безопасности, а ты — нет.
— Я мог бы возразить, — ответил Малогарст, — но не стану. Ты прав, я вижу во сне демона, рожденного из маслянистого дыма, слышу его голос, когда просыпаюсь.
— Значит, он близок. Лучше примирись с охотником — тогда твои мучения в следующей жизни, возможно, будут не такими ужасными.
— Это меня не устраивает.
— Нет? — Ракшель наслаждался происходящим, даже не скрывая этого.
— Ты часто рассказывал мне о твоей власти над варпом — настало время перейти от слов к делу. Ты избавишь меня от нерожденного.
Посланник задумчиво поджал губы.
— Хорошо, будут тебе дела, но не мои.
Малогарст вопросительно наклонился к давиниту, опершись на посох.
— Здесь нужен кое-кто могущественнее меня, — объяснил Ракшель. — Я покажу тебе, где найти Цефу, который был послушником Акшуб и остается величайшим среди живущих жрецов.
Не стыдясь наготы, кочевник слез с постели, и, подняв край тента, указал на костер, разведенный поодаль от прочих.
— Отыщешь его там.
— А ты не проводишь меня?
Широко улыбнувшись советнику, Ракшель покачал головой и опустил за ним навес.
Пока Малогарст пробирался среди груд хлама и ящиков, приспособленных в качестве мебели, давиниты не обращали на него никакого внимания, неотрывно следя за танцующими языками пламени — что бы ни открывалось им в огне.
У самого дальнего костерка сидел грязный, почти обнаженный, но совершенно обычный с виду мальчик. С головы до ног его покрывали тайные знаки, вырезанные во плоти, волосы росли отдельными пучками.
Истинную природу жреца выдали кроваво-красные глаза и хриплый голос.
— Именуемый Кривым явился просить о помощи. Я польщен.
— Цефа? Послушник Акшуб?
— Я — это он, — ответил мальчик.
— Ты не давинит.
— Давинит, терранец, хтониец… Какая разница? Все души равны в глазах богов. Я принял их истину и обрел бессмертие — ухожу, и затем возвращаюсь. Раньше был давинитом, а сейчас стал хтонийцем. Тебе нравится мой нынешний сосуд? — жрец поднял руки, покрытые язвами, и улыбнулся, демонстрируя кровоточащие десны.
— Тебя вернули обратно?
— Если хочешь, называй это так, — произнес одержимый мальчик, глядя в костер и вороша угли человеческой бедренной костью, вершину которой облизывали синие язычки пламени. Под кожей создания шевелились образы, повторяющие пляску огней. — Ты думаешь о своих призванных, но я не такой, как луперки. Я — один, сам по себе.
Вокруг остальных костров молча сидели на корточках давиниты.
— Где твоя госпожа? — спросил Малогарст, оглядев их.
— Ушла.
— Призови её, мне надо поговорить с ней.
— Ты не сможешь — её больше нет. Акшуб поглотили, Эреб уничтожил её. Если хочешь помощи, проси меня.
— Меня преследуют, — сказал советник.
— Нерожденные цепляются к тем, в ком видят потенциал. Ты талантлив, но необучен, и твой господин наделяет тебя слишком великим могуществом. Выходит, что ты не можешь справиться со своей силой. Создав луперков, ты подвергся опасности — существо, что выслеживает тебя, учуяло дорогу в твой разум. Оно пройдет по ней, и это уничтожит тебя.
— Ты поможешь мне, — утвердительно произнес Кривой.
Мальчик резко поднял голову, изогнув шею под неестественным углом.
— Помогу? А что великий Малогарст сделает для меня? Ты — слуга избранного, но даже такой человек не вправе чего-то требовать от Цефы.
Легионер воззрился на жреца сверху вниз.
— Если ты откажешься, то поплатишься жизнью.
В ответ мальчик сипло ухмыльнулся.
— А если так, то и что с того? Разве ты пропустил мои слова мимо ушей, гордый воин? Тебе не убить меня.
Сжав посох в латной перчатке, Малогарст потянулся к кинжалу.
— Святой нож, — взглянув на клинок, произнес жрец. — Ты узнал многое, но недостаточно.
— Ты поможешь мне, — прохрипел советник, — или я проверю твое бессмертие на прочность.
