Кроме лазгана, который уже был полезен против орков и с тех пор висел за плечом Юргена, там было еще одиннадцать стандартный штурмовых ружей, с пятью коробками энергоблоков для них[41].
Не желая оставлять ничего, что могло бы пригодиться врагу, я добавил их в кучу вещей, которые мы брали, и это случайное решение, которое казалось пустой тратой нашей и так небольшой вместительности, впоследствии оказалось более чем оправданным.
Я надеялся найти что-то посерьезнее, но создатели спасательного корабля, очевидно, решили, что если вам необходимо что-то тяжелое, то вы должна найти его сами или принести с собой, и заполнили ограниченное пространство местами для выживших и съестными припасами.
Последним что я нашел ящик полный комм-бусин, несомненно, предназначенных, чтоб выжившие могли изучить свое место приземления и не потерять связь друг с другом.
Я с благодарностью схватил их, вставил одну в ухо и начал быстро переключать частоты.
Моего комиссарского кода было достаточно, чтоб получить полный доступ к любым Имперским передачам в округе, но к моему полному удивлению, все, что я смог поймать — только статику[42].
Тем не менее, знакомое ощущение бусины в моем ухе было смутно утешающим, и я взял еще одну для Юргена и несколько комплектов про запас.
Вряд ли мы могли рассчитывать на встречу с техножрецом, так что последнее, что я хотел бы — потерять связь с помощником в самый критический момент.
К тому времени, когда мы закончили грузить багги, осталось чуть-чуть места, чтоб протиснуться нам двоим, утро было уже в самом разгаре, и я решил еще раз перекусить перед тем, как выдвинуться.
Несмотря на все наши усилия, на борту оставалось еще изрядное количество продовольствия, или батончиков базового рациона, тратить которые без необходимости было стыдно.
(Хотя как я знаю, они до сих пор остались там, под дюнами, оставаясь такими же примерно съедобными, как и всегда.
Как в старой шутке Гвардии, основная причина того, что батончики оставляют напоследок, в том, что имея альтернативу никто не будет их есть).
Несмотря на свое обычное, и скорее всего к счастью, полное отсутствие какого-либо вкуса, мы съели по парочке и запихнули еще несколько в карманы, на всякий случай.
(Моя шинель была убрана в багги, в иссушающей пустыне надеть ее было бы явно нелепо, но у меня было достаточно места в карманах, и Юрген, как обычно, обвешал свой бронежилет разношерстной коллекцией сумочек и патронташей).
— Ну что ж, — наконец сказал я, с большим нежеланием покидая наше убежище. — Я полагаю, мы готовы.
Я взобрался на багги, втискивая себя как можно удобнее между тяжелым болтером и каким-то спасательным оборудованием, и стал ждать, пока Юрген завел двигатель, изрыгнувший шлейф воняющего выхлопного газа в чистый воздух пустыни.
Только через секунду мы смогли увидеть хоть что-то.
Конечно, если бы я знал что предстоит, я бы скорее вырыл самую глубокую яму в дюне, которую смог бы и сидел бы там, но я до сих пор думал, что мы недалеко от наших позиций и вскоре их достигнем.
Так что я жестко вцепился, когда Юрген бросил наш мусорный аппарат в движение, с ревом и подскоками, которые выбивали пломбы из моих зубов, мы прогрохотали навстречу нашей судьбе.
Остаток дня прошел без происшествий, несмотря на естественное предчувствие перспективы привлечь внимание врагов в окрестностях.
(Не говоря уже о наших собственных войсках.
Если бы Гвардия или планетарные силы обороны заметили бы нас раньше, учитывая вид нашего транспорта, сложно было бы винить их в том, что они стреляли бы в нас до тех пор, пока мы не подобрались бы настолько близко, чтоб понять, что мы не враги).
Мои опасения в связи с этим не были необоснованными, так как любой, невидимый нами наблюдатель ясно был предупрежден о нашем приближении: вой двигателей отражался эхом от дюн заглушая все остальные звуки, и я благодарил свое предвидение, которое побудило меня дать одну комм-бусину Юргену.
Без нее любые переговоры между нами были бы невозможны.
И даже не смотря на это все равно разговаривать было затруднительно.
Мы получали серию ударов, от которых даже позвоночник сотрясался, а воздух выбивался из легких, так что любой наш обмен репликами заканчивался стаккато из слов.
Через некоторое время я обнаружил, что стоять за болтером значительно комфортабельнее, ну или если быть точным — вцепившись в него намертво, и обхватив коленями наш подпрыгивающий багги, все это позволило мне лучше обозревать окрестности.
Использовать ампливизор было бесполезно, так что мне приходилось осматривать все своими невооруженными глазами, и я должен признать, видел я не много.
Нельзя было сказать, что ландшафт был монотонно неизменным, случайные обнажения красно-бурых скал ломали песок, как рифы в океане пыли, и редкие участки сухого кустарника отчаянно цеплялись за любую щель, которую только могли найти.
Были и вкрапления лишайников, обильными вкраплениями удивительных цветов, хотя возможно просто глаза выделяли их гораздо легче, из-за контраста с окружением.
Я не видел очевидных следов животных, хотя наверняка они тут водились.
Если уж я что-то и узнал из моих поездок по галактике, так это то, что жизнь чрезвычайно стойкая, и обязательно найдет лазейки, чтоб выжить в самых недружелюбных условиях.
Когда тени начали ползти к горизонту, и небо подернулось фиолетовым, я решил объявить остановку.
Юрген подчинился с готовностью, что неудивительно, так как он целый день был занят борьбой с громоздким управлением, и он остановил нас с подветренной стороны одного из обнажения горных пород.
Я с облегчением спрыгнул, почти упав, когда ноги коснулись песка, и попытался растянуть и вернуть в чувство свои затекшие и закостеневшие конечности.
— Как ты думаешь, как далеко мы уехали? — спросил я, доставая ближайший пакет с батончиками рациона, и растянулся на земле рядом.
Юрген неопределенно пожал плечами.
— Около восьмидесяти кломов[43], — ответил он, разворачивая походную печку.
Я удивленно поднял брови.
— Да неужели? — спросил я, стараясь подавить скепсис.
Юрген подтвердил, ответив на риторический вопрос буквально, как он делал это всегда.
— Багги достаточно шустрый, даже не смотря на его загрузку, — ответил он.
С этим я не мог поспорить, так что я оставил его ставить лагерь и блуждал вокруг скалы в поисках подходящей твердой поверхности, чтоб немного размять свои конечности упражнениями с цепным мечом, к тому же воздух стал достаточно прохладен, чтоб это было физически возможным.
