Анмай не стал отключать силовое поле — здесь, возле сидератора, тяготение достигало десяти «G». Даже в мягкой силовой подушке он дышал с трудом. Едва он коснулся весма, фацета с мягким шорохом ушла вглубь и, распавшись на восемь меньших, разошлась. Затем сдвинулась наружная, нейтридная крышка и камеру залил яркий свет.
Окно, к которому почти прижималось лицо Анмая, было многогранное, вдвое больше его роста в поперечнике и толстое — не меньше восьми дюймов. Его чистый фиолетовый оттенок привлек внимание Вэру — он знал, что окно сделано не из стекла, а из особого сплава алюминия и золота. Было трудно поверить, что металл вдвое более плотный, чем сталь, может пропускать свет, почти не искажая его. За окном было колоссальное сводчатое помещение поперечником в четыре мили с зеркальными, рассыпавшимися мириадами бликов стенами.
В нем на невидимых магнитных подвесах парил Эвергет — нестерпимо блестевший, казавшийся призрачным диск. Он медленно вращался вокруг своей оси. Сейчас он работал на ничтожную долю мощности, лишь обеспечивая функционирование сидератора. Питающие пучки частиц изящно изгибались в магнитном поле, и, теряя энергию, светились. Тысячи этих ярких, огненно-синих линий выходили из выступов на стенах и стремились к диску Эвергета. Угасая и вспыхивая вновь, они создавали гипнотизирующее впечатление подавляющей мощи. Вэру показалось, что он слышит могучий, пульсирующий гул, полный бесконечной силы. Он знал, что если бы оказался там, за окном, то погиб бы в одно мгновение. Там не было воздуха, а напряженность магнитного поля была такова, что даже металл бы потек, не говоря о живом мягком теле. Об убийственном уровне излучения нечего было и говорить… Пускай зона изменения, питающая сидератор, была поперечником всего в несколько метров, но если бы Эвергет вдруг включился на полную мощность — Вэру тоже бы погиб. И здесь было тепло — плита окна быстро накалялась, дыша мертвенным жаром. Тем не менее, Анмай продолжал смотреть.
Сверкающие сплетения Эвергета за окном, казалось, жили своей собственной жизнью. Глаз путался в бесчисленном множестве деталей, сверкание лучей на зеркальных плоскостях ослепляло. Перед ним было воплощение почти беспредельной силы, но ему вспомнилось еще более грандиозное ее воплощение — колоссальная конструкция, к которой они приблизились после трех месяцев свободного полета, на восьмом месяце пребывания в ядре.
Она действительно очень походила на линзу с закругленной кромкой, диаметром в восемь миллионов миль и толщиной в два. С одной стороны она была выпуклой, с другой почти плоской и быстро вращалась вокруг своей оси. Масса Линзы тоже была огромна, — она равнялась одной двадцатой стандартной солнечной. Уже самые первые измерения показали, что она состоит из нейтрида с максимально возможной степенью сжатия. Это подтверждало и окружавшее Линзу сверхмощное магнитное поле, столь же мощное, как поле пульсара. Из-за него никакой корабль даже не мог приблизится к ее поверхности. А если бы и смог — это ничего бы не дало. Сверкающая поверхность Линзы была полностью лишена каких-либо деталей. На ней не было ни антенн, ни наблюдательных люков, ни дюз — ничего. Тщательные поиски закрытых входов окончились провалом. «Астрофайра» просто облетела Линзу по параболе и удалилась, не получив никакой информации. Если в ней и были люки для звездолетов — скорее всего, в центре плоской ее части — то найти их, а тем более открыть не было никакой возможности. Никакой информации о Линзе в архивах Мэйат не сохранилось. Им оставалось лишь гадать о ее назначении.
Средняя плотность Линзы оказалась меньше плотности воздуха — ежу было ясно, что она полая. Гравиметрический анализ распределения масс показал, что выпуклая сторона Линзы намного массивнее плоской, а между ними — пустота. Ее гравитационное притяжение в сочетании с центробежной силой создавало силу тяжести, почти равную силе тяжести Первого Мира Файау и направленную всюду строго перпендикулярно к вогнутой поверхности. Температура внутри Линзы была наиболее благоприятной для жизни. Это легко удалось установить по ее инфракрасному излучению. Все вместе наводило на некоторые размышления. Внутри, несомненно, могла быть жизнь — но вовсе не обязательно. И в устройстве Линзы многое было непонятно. Каким был источник ее энергии, ее теплового излучения? Измерения показали, что в центре Линзы находится звезда малой массы. Вокруг нее двигались объекты с массой планеты — планеты внутреннего солнца? Но точность гравиметров была не слишком велика и ответить на этот вопрос оказалось невозможно.
Анмай ощутил, что его голова пухнет от множества неразрешимых загадок. Никаких признаков Йалис Линза не проявляла. Если в ней и был Эвергет — то он молчал. Файа могли как угодно фантазировать насчет Линзы и ее неведомых обитателей. Все равно, узнать правду они не могли и только одно не подлежало сомнению.
Мэйат не хотели, чтобы Линзу нашли — они не только отдалили ее от средоточия своей цивилизации, но и спрятали, насколько это было возможно. Твердый объект таких размеров с комнатной температурой инфракрасного излучения даже в межгалактической пустоте бросается в глаза — его искусственная природа просто вопиет. Но в центре гигантской галактики, среди миллиардов звезд, в тучах пыли, он почти неприметен. Они нашли Линзу лишь по чистой случайности. Надо было попасть в ничтожно малую область ядра А-1443, в которой ее можно заметить. Вероятность этого практически равнялась нулю.
Анмай отбросил эти мысли, чувствуя, что кожа на лице горит от жара. Его межреберные мышцы уже начали болеть от непривычной нагрузки — силовое поле держало его в воздухе, но вот помочь дышать оно ему не могло. Он бросил последний взгляд на массу сверкающего металла за окном.
Казалось, перед ним огромное живое существо, а не машина. В некотором смысле, так оно и было. Как и все основные агрегаты корабля, Эвергет обладал собственным интеллектом. Он мог самостоятельно исправлять свои повреждения, регенерировать, а по уровню сложности структур с ним не сравнилось бы никакое живое создание.
* * *
Развернувшись, Анмай помчался обратно. За его спиной с мягким стуком закрывались двери. Он понял, как обширен корабль — чтобы вернуться к верхней крышке, ему потребовалось десять минут полета со скоростью шестидесяти миль в час. Миновав туннель, ведущий к его каюте, Вэру продолжал подниматься. Стремительно мчась вверх, он развлекался, представляя, что летит в колоссальной горизонтальной трубе, или даже падает головой вниз в бездонную шахту. Это так его увлекло, что он даже испугался, заметив верхнюю крышку. Не долетая до балкона, он свернул в боковую трубу, а затем вновь полетел вверх.
