Он осторожно перехватывает мою кисть, чуть сжимая прикрытые перчатками пальчики в своей ладони. Прижимает окровавленные губы к латексу и прикрывает глаза. А я чувствую, как всё моё тело охватывает дрожь от пережитого волнения, от пережитого за весь день стресса. И это при том, что впереди ещё около шести часов работы, которая, честно признаюсь, давно ушла на второй план. Но по большей части я испытываю это просто от того, что он рядом. Просто рада, что с ним всё в порядке.
— Прости. Прости меня, — повторяю шепотом, сбившимся голосом.
Я не могу совладать с эмоциями. Свободная ладонь предательски трясется, когда я протягиваю ее к его лицу и осторожно стираю кровь. Мне больно смотреть на это. Мне плохо от осознания того, что он только что испытывал. И я хочу как можно скорее удалить эти следы с его кожи.
— Я думал, что тебя забрали…
Его голос хриплый, уставший. И от этого на мои глаза тут же наворачиваются непрошеные слёзы. Я ничего не могу сделать с этим. Не владею собой в данный момент. Всхлипывая, убираю очередной кровавый след. Итан встаёт, чуть пошатнувшись, но не отходит от меня, продолжая удерживать мою ладонь в своей. Затем прикладывает ее к своей груди, туда, где на белом полотне халата расцвели алые цветки. Прижимает так бережно, и даже сквозь слои латекса и ткани я ощущаю ритмичное сердцебиение.
Поджимаю губы, стараясь не разревется окончательно, и быстро моргаю, потому что силуэт Итана расплывается под пеленой непрошеных слёз и нахлынувших на меня эмоций. Будь здесь глава контроля или ещё кто, я уже, наверняка, была бы на кушетке в камере утилизации.
— Я думал, что тебя ведут в камеру…
Озвучивает мои мысли. Столько неприкрытой боли и страха в его словах. А я ведь больше всего боялась, чтобы он не оказался там. Как-то странно, переживать за другого больше, чем за себя. Как так случилось, что за такое короткое время он стал так много значить для меня? Я всё ещё ощущаю, как тонкие иголочки волнения проходят по телу, вызывая неприятные покалывания.
— Нет, — рваный вздох срывается с губ, удерживая подступающую истерику. — Я была у администратора.
Всхлипываю в очередной раз и поджимаю губы, стараясь совладать с тем, что так сильно накрыло меня с головой: с жутким страхом, с беспокойством за его жизнь.
— Я переживала… думала… Я так боялась, Итан.
Он протягивает к моему лицу вторую ладонь, осторожно касаясь щеки, и проводит по скуле. Запускает пальцы в волосы, уводя их к затылку. А по моей коже вновь пробегают мурашки от каждого прикосновения.
— Я думал, что никогда не увижу…
Итан делает маленький шаг, подходя ко мне ещё ближе, так, что между нашими телами остаётся совсем небольшое расстояние. Через тонкую ткань одежды я ощущаю тепло, исходящее от его тела. Оно так непозволительно близко, а мне и этого мало. Чувствую лёгкую дрожь его пальцев, крепко удерживающих мою ладонь. И я просто инстинктивно приоткрываю губы, делая вдох, когда Эванс чуть наклоняется и замирает в считанных сантиметрах от моих губ. Горячее дыхание обжигает, и я просто мечтаю оказаться к нему ещё ближе. Просто необъяснимый порыв, странный, но он кажется таким естественным. Подаюсь вперёд, ощущая лёгкое прикосновение его губ к моим. Сгораю, растворяюсь и отдаюсь этому ощущению. Знаю, что так не должно быть, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу этого. И чувствую просто физическую необходимость этих прикосновений. Запретных, горячих, таких обжигающих.
Внутри зарождается такой нереальный трепет, всё дрожит и стягивается внизу живота, наполняя моё тело, как сосуд, горячей жидкостью. Дыхание становится рваным, организм находится на грани. Словно физическая оболочка с трудом удерживает это желание. Ощущаю металлический привкус крови на губах и на мгновение отстраняюсь, делая жадный вдох. Черные зрачки напротив практически вытесняют голубой ободок. Итан, так же как и я, рвано вдыхает воздух, чуть крепче сжимая пальцами волосы на моём затылке, и притягивает меня к себе. И я хочу ещё, хочу чтобы он не прекращал это. Задыхаюсь, когда его губы снова накрывают мои. Сначала едва касаясь, медленно исследуя. И я отвечаю, тянусь к нему и желаю, чтобы эта сладкая пытка никогда не заканчивалась. Чуть прикусывает мою губу, и я выдыхаю тихий стон. Это происходит само, словно безумие. Он остраняется лишь на мгновение, прожигая меня чуть затуманенным взглядом.
— Эш…
И снова припадает к моим устам. Жадно. Язык Эванса скользит по моим губам и проникает внутрь. Пружина во мне разрывается, и я обвиваю его шею руками, притягивая чуть ближе. Позволяю ему делать со мной это. Отвечаю на его ласки и умираю от этих прикосновений. Лишь когда лёгкие обжигает от недостатка кислорода, а тело изнывает в истоме, нехотя отстраняюсь.
Итан проводит рукой по моим волосам, заглядывая далеко за пределы моих зрачков, туда, куда я никого раньше не впускала. И обнимает меня. Прижимает к себе, так, что я прикасаюсь щекой к его груди. Словно стоит ему только отпустить, и я тут же исчезну. Вдыхаю запах его тела, и перед глазами снова всё кружит. Отчётливо слышу ускоренный ритм сердцебиения и то, как он дышит.
Я не знаю, что это был за всплеск, но после этого во мне что-то перевернулось. У меня появилась определенная зависимость. Просто необходимость, чтобы Эванс был рядом. Как можно ближе. Я не хотела отходить и не хотела, чтобы он отпускал меня. Так мы простояли достаточно долго. Просто наслаждаясь близостью, этим запретным ощущением тепла, которое растекалось в наших телах.
— У тебя теперь будут проблемы?
Я поднимаю голову, заглядывая в его глаза. Но он улыбается такой чертовски очаровательной улыбкой.
— Больше, чем те, что мы с тобой заперты в Ребут-сити? Под неусыпным контролем системы? — хмыкнув себе под нос, Итан качает головой. — Оглянись вокруг, у нас у всех проблемы.
Прикасается губами к моему лбу и снова улыбается. Но эта улыбка пропитана горьким осознанием правды. Мы действительно в незавидном положении. В мире, где нет места подобным проявлениям. А любые неповиновения и отличия — тут же устраняют.
— Как ты себя чувствуешь?
Осторожно отстраняюсь, рассматривая пластину на виске, где ещё недавно собственноручно ставила микросхемы. Мне до сих пор больно осознавать, что я участвовала в этой пытке, что именно мне пришлось закрепить датчики. Итан немного отстраняется и разжимает объятия.
— Всё в порядке.
Натянутая улыбка и грусть в глазах. Вижу, как он потирает руки, видимо от пережитого стресса симптомы вновь дают знать о себе. И, задумавшись, отходит в сторону. Несколько минут мы просто молчим, обдумывая каждый своё. Но не выдержав угнетающей тишины, Эванс оборачивается и, присев на край стола, складывает руки на груди.
— Я думал, что тебя забрали на утилизацию, — нервно отбрасывает прядь волос и потирает переносицу, прикрывая глаза. Видимо, головная боль ещё давит на виски. — Понимаешь, я испугался, что не увижу тебя больше. Хотел броситься за тобой, а эти… В общем стража действует быстро. Я знал, что это не закончится добром, но мне было плевать. На все эти дурацкие законы и правила. Просто необходимомть убедиться, что с тобой всё в порядке, — выдыхает и в очередной раз потирает кисти, скрытые под перчатками. — Ты сказала, что была у администратора?
Подхожу к стулу, на котором не так давно сидел Эванс, и опускаюсь на него, разворачиваясь лицом к мужчине.
— Да. — Всматриваюсь в знакомые черты, задерживая взгляд на его губах, вспоминая такие запретные, но невероятно приятные действия.
— Зачем тебя вызывали?
Этот вопрос заставляет меня задуматься. Ведь действительно особого повода не было: наш разговор с администратором опирался только на вопросы о 2092.
— Он спрашивал о тебе.
Чуть нахмурив брови, Итан повернул голову в сторону и задумался.
— Что именно?
— Администратор говорил о системе, миссии объектов и спрашивал, не замечала ли я странного поведения с твоей стороны.
Итан хмыкнул, демонстративно поднимая бровь и чуть ухмыляясь.
