цветы. В поднебесье разливалась песнь жаворонка. Клауди стало так хорошо, что она забыла о своем неудачливом спутнике. В конце концов, зачем ей сопровождающий, который непрестанно попадает в дурацкое положение? Еще, чего доброго, заразит ее своим невезением. А везение ей понадобится. Путь предстоит долгий и трудный, в этом она нисколько не сомневалась.
К полудню девушка вышла на берег неширокой реки. Здесь росли деревья, дающие тень. Клауди расположилась под одним из них, чтобы отдохнуть и перекусить. От вечерней и утренней трапез у нее осталось еще достаточно еды, и, закусывая немного зачерствевшим пирожком с мясом, путешественница испытала мимолетное угрызение совести, оттого что оставила своего спутника без куска хлеба. А с другой стороны, разве она виновата, что веревка оборвалась? Этот горе-дровосек мог бы захватить канат и попрочнее, который выдержал бы его тушу. Хотя, следовало признать, парень он сильный. Мускулы так и играют… Тьфу, нашла о чем думать! Не пристало высокородной обращать внимание на телосложение простолюдина.
Пара глотков легкого вина завершила полуденную трапезу. Можно двигаться дальше. Прежде чем продолжить путь, Клауди попыталась определиться с направлением. Карты у нее не было, ибо эта равнина лежала уже за пределами ее родной страны, но девушка все же имела представление, куда направиться. Похоже, что река могла бы стать неплохой попутчицей, и Клауди доверилась ей, как верной подруге. Она бодро зашагала вдоль берега, благо тот был пологим и травянистым. И таким он оставался на протяжении всего пути, который занял у Клауди весь день. На этом же берегу она и заночевала. А наутро обнаружилась узенькая тропка, которая, как нарочно, вилась по самым удобным местам, какие только можно было представить. Увлеченная ходьбой по этой тропке, девушка ничего не замечала вокруг. А замечать следовало бы.
Речка, которая только что блестела под солнцем, вдруг потускнела, и вода ее сделалась бурой, словно проржавевшее лезвие клинка. Оба берега — левый и правый — стали низкими и утратили четкие очертания. Заросли осоки и рогоза заглушили всякую иную растительность. Серые мочала мха свисали с корявых ветвей полумертвых деревьев. Однако хуже всего был туман, скопившийся в низинах: клочковатый и неподвижный, словно старая вата, торчащая из дырявого матраса. Когда юная путешественница почувствовала неладное, было уже поздно. Вокруг нее, куда ни глянь, простиралась болотистая низменность, подернутая нечистой дымкой дурно пахнущих испарений. Хуже всего, что тропка, заманившая Клауди в эти края, куда-то запропала.
Девушка остановилась и принялась озираться. В том, что она заблудилась, сомнений не было. Туман скрыл реку, деревья, даже горную гряду вдалеке. Совершенно непонятно было, куда теперь идти: вправо, влево, вперед, назад? Под ногами хлюпало. Один неверный шаг — и угодишь в трясину. Клауди едва не взвыла от ярости и разочарования. Надо же было так глупо попасться! Взяв себя в руки, она несколько минут стояла неподвижно, пытаясь найти выход. По болоту ей ходить еще не доводилось, но девушка понимала, что здесь ни в коем случае нельзя метаться из стороны в сторону. И крайне желательно обзавестись каким-нибудь посохом для прощупывания дороги. Неподалеку росло небольшое деревце. Клауди осторожно подобралась к нему и подергала. Держится прочно, следовательно, крепкое.
С посохом незадачливая путешественница почувствовала себя увереннее. Осторожно прощупывая им почву под ногами, девушка начала пробираться вперед. Вернее, она надеялась, что вперед, ибо местность по-прежнему не позволяла определиться с направлением. Единственным ориентиром служило пятно света, там, где в небе сияло солнце. Вот только толку от него не было. Дневное светило могло безразлично озарять как трясину, так и твердую почву. И как раз с ней Клауди пока что не везло. Чем дальше продвигалась она, тем все более зыбкой становилась земля у нее под ногами. Посох то и дело проваливался. Несколько раз девушка едва успевала сохранить равновесие. Лишь усилием воли она удерживала себя от того, чтобы впасть в отчаяние.
Эта безнадежная попытка выбраться из болота поглощала все внимание Клауди. Иначе она обратила бы внимание на то, что с каждым ее шагом окружающая местность тоже приходит в движение, но, как только путешественница останавливается, природа вокруг замирает. Болото словно следовало за нею по пятам. А когда девушка поднимала ногу, оно не сразу и неохотно выпускало ее. Не знала Клауди и того, что тропинка, по которой она так весело шагала всего-то пару часов назад, была частью громадного зловещего существа. Отважная путешественница действительно попалась. Сама того не подозревая, она стала дичью для хищника, некогда порожденного древним колдовством. Тварь только выглядела болотом. На самом деле это был туго сплетенный из гнилых трав и корней живой ковер, выделяющий слизь, похожую на болотную воду. Смутное подозрение закралось в душу девушки, когда ее посох наткнулся на человеческий череп.
Переночевав на лесной опушке, Клаус, в отличие от своей спутницы, не обнаружил наутро соблазнительной тропинки. Ему пришлось сделать нелегкий выбор: взбираться на вершину лесистого холма, дабы пересечь его, или попытаться пройти через извилистый и каменистый распадок, который пролегал между холмами? Выбрав первое, юноша сильно удлинил бы свой путь, а выбрав второе, усложнил бы его. Дровосеку надоело шагать по камням, но неясное предчувствие все же подтолкнуло его ко второму пути. Мысленно воззвав к Светлым Силам, Клаус углубился в распадок. Склоны близлежащих холмов были крутыми, и только корни горных елей порой удерживали смешанную с камнями почву от непрерывных оползней.
Тесное пространство распадка было очень неудобным для ходьбы. Порой невозможно было поставить рядом обе стопы. К тому же дождевые потоки промыли в каменистом ложе узкие русла, еще сильнее затрудняющие путь. Юный дровосек проклинал свою глупость, но и не подумал возвращаться к исходной точке. Тревога в его душе все усиливалась и гнала вперед, несмотря на палящий зной и скользкие каменюки, то и дело выворачивающиеся из-под ног. Впрочем, по мере продвижения Клаус освоился с неудобьем, не задумываясь, выбирал, куда поставить ногу в следующий миг. Распадок понемногу расширялся, покуда не перешел в широкую равнину, поросшую низкой чахлой травкой, которой юный путешественник поначалу обрадовался как родной.
Радоваться, и впрямь, было еще рано. Как человек, привычный к ходьбе по диким чащобам, Клаус сразу почуял неладное. Уж слишком плоской была равнина, раскинувшаяся у подножия лесистых холмов. Подозрительность сделала путника внимательным и предусмотрительным. Он заранее вырезал себе посох и продолжил путь, прощупывая им дорогу. И не ошибся. С первых же шагов стало понятно, что травка растет на зыбкой болотистой почве. Если бы не тревога, которая все сильнее стискивала его сердце, дровосек, пожалуй, обогнул бы эту равнинку по
