переплюнет Уотергейт. Проблема настолько грандиозная, твою мать, что с ней не справиться.
Рассел едва успела добежать до туалета. Бёртон бросил взгляд на труп, затем посмотрел на Коллина. Оба агента молчали; сердца у них колотились с возрастающей частотой по мере того, как осознание абсолютной исключительности ситуации опускалось на них подобно каменной крышке гробницы. Поскольку ничего другого они придумать не могли, Бёртон и Коллин принялись прилежно снова наводить порядок в комнате, пока Рассел исторгала содержимое своего желудка. Через час они собрались и уехали.
* * *
Дверь бесшумно закрылась за ним.
Лютер прикинул, что у него в лучшем случае есть всего пара дней, а то и меньше. Рискнув, он зажег свет и быстро прошелся взглядом по внутреннему убранству гостиной.
Его жизнь от нормальной — или почти нормальной — шагнула прямиком в страну ужаса.
Сняв рюкзак, Уитни погасил свет и прокрался к окну.
Ничего — вокруг царила полная тишина. Бегство из особняка явилось самым выматывающим нервы событием в его жизни; это было даже хуже, чем иметь дело с оравой орущих северокорейских солдат. У него до сих пор тряслись руки. Всю дорогу назад ему казалось, что все встречные машины направляют свет фар прямо ему в лицо, стараясь выведать его страшную тайну. Дважды Лютеру попадались полицейские машины, и тогда его прошибала холодная испарина и становилось трудно дышать.
Уитни вернул машину на штрафстоянку, откуда «позаимствовал» ее вчера вечером, так что ее номера никуда не приведут. А вот кое-что другое могло привести.
Лютер сомневался в том, что его успели рассмотреть. Но даже если и успели, это даст лишь самые общие приметы: рост и телосложение. Его возраст, цвет кожи и черты лица по-прежнему останутся загадкой, а без этого все остальное — ничто. А поскольку бежал он быстро, его, скорее всего, сочтут молодым. Пока что оставался открытым лишь один путь, и всю дорогу обратно Лютер размышлял над тем, как с этим быть. Пока что он собрал в два чемодана столько из своих последних тридцати лет, сколько смог; сюда он больше не вернется.
Завтра утром он подчистит все свои банковские счета; это даст ему достаточно средств, чтобы бежать отсюда как можно дальше. За свою долгую жизнь Уитни уже с лихвой насмотрелся опасности в лицо. Но для того, чтобы сделать выбор между выступлением против президента Соединенных Штатов и простым исчезновением, не нужно было иметь семь пядей во лбу.
Добыча сегодняшней ночи была надежно спрятана. Три месяца работы ради награды, которая в конечном счете может обернуться для него гибелью. Лютер запер дверь и скрылся в ночи.
В семь часов утра позолоченные двери лифта открылись, и Джек шагнул в изысканную приемную компании «Паттон, Шоу и Лорд». Люсинда еще не пришла, поэтому ее стол — массив тикового дерева, вес около тысячи фунтов, стоимость примерно по двадцать долларов за каждый из этих фунтов — оставался незанятым.
Джек прошел по широким коридорам, залитым мягким светом настенных бра в неоклассическом стиле, повернул направо, затем налево и через минуту открыл дубовую дверь в свой кабинет. Где-то слышался трезвон телефонов: город пробуждался к новому деловому дню.
Шесть этажей, свыше ста тысяч квадратных футов по одному из самых престижных адресов в центре города вмещали больше двухсот высокооплачиваемых юристов, а также двухэтажную библиотеку, полностью оснащенный тренажерный зал, сауну, мужскую и женскую раздевалки с душевыми кабинками, десять конференц-залов, обслуживающий персонал численностью несколько сот человек и, что самое главное, список клиентов, внушающий зависть всем юридическим фирмам страны, — это была империя «Паттон, Шоу и Лорд».
Фирма пережила жалкую эпоху конца восьмидесятых, а затем, когда спад наконец закончился, быстро набрала скорость. Теперь она неслась на полных пара́х, в то время как многие ее конкуренты заметно съежились. В ней собрались лучшие юристы буквально из всех областей права — или, по крайней мере, тех областей, где платили лучше всего. Многих переманили из других ведущих фирм, соблазнив щедрыми премиями и обещаниями не жалеть долларов в погоне за новыми выгодными делами.
Администрация нынешнего президента пригласила трех старших партнеров фирмы на высшие должности. Фирма выплатила им выходное пособие в размере свыше двух миллионов долларов каждому; при этом само собой подразумевалось, что как только срок их службы в правительстве истечет, они вернутся обратно в упряжь, принеся с собой заказы на десятки миллионов долларов от своих новых знакомых.
Неписаный закон фирмы, который тем не менее строжайше соблюдался, гласил, что за дело нового клиента возьмутся только в том случае, если гонорар будет не меньше ста тысяч долларов. Управляющая комиссия уже давно решила, что меньшая сумма обернется для фирмы лишь напрасной тратой времени. И не возникало никаких проблем с тем, чтобы строго придерживаться этого правила — и процветать. В столице люди приходили за лучшим и ничего не имели против, чтобы платить за эту привилегию.
Фирма сделала лишь одно исключение из этого правила — и, по иронии судьбы, для единственного клиента, который был у Джека, помимо «Болдуин энтерпрайзез». Грэм мысленно взял себе на заметку почаще проверять это правило. Если у него выгорит, он сможет сам диктовать свои условия. Джек понимал, что вначале его победы будут маленькими, но ничего не имел против этого.
Сев за стол, Грэм развернул свежую «Вашингтон пост» и открыл стаканчик с кофе. В «Паттон, Шоу и Лорд» имелись целых пять кухонь и три официантки со своими собственными компьютерами. Вероятно, ежедневно фирма потребляла пятьсот кофейников, но Джек покупал свой утренний напиток в маленькой забегаловке на углу, потому что на дух не переваривал то пойло, которое подавали здесь. Этот особый импортный сорт стоил целое состояние, но на вкус напоминал опилки, смешанные с водорослями.
Откинувшись на спинку кресла, Джек обвел взглядом свой кабинет. По меркам кандидата в партнеры фирмы, большой, четырнадцать на четырнадцать футов, с хорошим видом на Коннектикут-авеню.
Работая в службе государственных защитников, Джек делил кабинет еще с одним юристом, и окна в нем не было — лишь огромный плакат с пляжем на Гавайях, который Грэм приколол к стене в одно особенно отвратительное промозглое утро. Однако тамошний кофе ему нравился гораздо больше.
Когда он станет партнером, ему выделят новый кабинет, размерами вдвое больше — возможно, пока что еще не угловой, но и это также со временем можно было ожидать. Ведя счета Болдуина, Джек был четвертым по значимости «чудотворцем» фирмы, а всем членам ведущей тройки было уже за шестьдесят, и они предпочитали проводить время
