нуарного Князьграда — они не такие, как те, что наверху. Верхние все подключены к Детинцу, а наши — друг к дружке, а от Детинца мы не зависим. Но пользоваться пользуемся. Полезная штука — эти чипы…
“И не говори”, — согласился я мысленно. Я узнал голос деда — он высказывался чуть ранее, когда у меня не было магического зрения.
— Честно́е Собрание умеет объединять наши рассудки через чипы в единое целое, — охотно рассказывал дед. — Тогда наша сила возрастает. Мы почти что и мысли читаем, и чужие чипы чуем, и ложь распознаем. Хотя понять, когда человек брешет, и без чипа проще простого — по стуку сердца и дыханию…
— А еще неопытный врун потеет и воняет, — поддакнула Марья. — Кисло-сладкий такой запах получается…
— Эгрегор! — сказал Витька.
— А? — спросил дед.
— Эгрегор — энергетической контур, объединяющий умы людей… Через вас нас слышат остальные нуары, да?
— Сметливый! Вот мы и чуем: у тебя, малой, чипа вовсе будто б нет, хотя как такое может быть? А у тебя, уважаемый Олесь, что-то не то с твоим чипом-то.
Я уловил напряжение Витьки. Вероятно, он подумал, что либо придется выкладывать правду о Скучном мире, либо соврать. В обоих случаях будут проблемы. Третий вариант: отказаться рассказывать, но тогда увеличится подозрение со стороны Честно́го Собрания.
— Мы… — начал я, усиленно раздумывая. — Мы облучили свои чипы из специальной микроволновой пушки. Нашли ее в руинах возле 37-го Посада. Хотели отключить. Получилось не очень.
Я не соврал — сказанное было стопроцентной правдой. Собрание должно унюхать мою честность.
И оно унюхало.
— Любопытно, — вежливо сказала Марья. — Ладно. Сейчас принесут угощение, а пока… Гуж, мил человек, верни-кось нашему новому товарищу его собственность. Не по нуарному закону друзей грабить.
Гуж с готовность вскочил и протянул мне “гришана” и шпагу. Я чуть было не взял их, но вовремя спохватился — я ж ничего не вижу.
— Протяни руку, Олесь, — сказал Гуж.
Вот тогда я и протянул. Гуж вложил в нее мои клинки, и я принялся изображать удивление и радость. Ножны шпаги, судя по шероховатости, обгорели, но сама шпага осталась в целости и сохранности.
Я оценил этот жест нуаров — отдать мне оружие в зале Честно́го Собрания. Доверяют, стало быть. Про пистолет и Гуж, и я промолчали. Потом спрошу — не все сразу. Борзеть раньше времени — не дело.
— Подобрали с Маем у вашей взорвавшейся машины-то, — с кряхтением объяснил Гуж. — Не имели представления, что ваше… То есть позже узнали, но это ж было до Честно́го Собрания… А, вот еще…
Словно вспомнив что-то, он вытянул из кармана просторных брюк плоский предмет и протянул на сей раз Витьке.
— Руку вытяни, малой.
— Мой айфон? Ну, спасибо!
— Что это за чудо, кстати? Мы так и не поняли, для чего это нужно.
— Прибор, — тут же ответил Витька. — Сложная технология. Мне его подарили очень далеко отсюда. Считай, в другом мире.
Молодец, Витька, удовлетворенно похвалил я про себя. Тоже не соврал совсем. Но и правды не сказал. Весь в меня…
Чисто на автомате Витька тыкнул в экран, но тот не отреагировал. Я собирался предупредить, чтобы он не включал дисплей, не слепил нуаров и этим не вызвал недовольство, но не успел. Впрочем, обошлось.
— Аккумулятор сдох, — резюмировал Витька.
Неудивительно, подумал я. Если бы не сдох, Гуж давно бы пробудил дисплей и знал бы, какой свет этот прибор излучает.
Витька подкинул айфон — и уронил прямо на каменный пол. Сидел он на невысокой скамейке — как и я, — и телефон упал с не такой уж большой высоты. Будучи в силиконовом чехле, он не должен был получить повреждения.
Но он внезапно разбился на мелкие куски, как песочное печенье. И не с громким треском, а легким шуршанием, с каким рассыпаются куличи из песка.
Витька вскрикнул — в голосе звучало удивление пополам с ужасом. И принялся шарить пальцами по полу.
Я опустился на колено рядом с ним и тоже зашарил по полу. Иногда пальцы натыкались на мелкие обломки, которые сразу же крошились на еще более мелкие частицы. Своими попытками собрать то, что осталось от прибора, мы превратили его в тонкую пыль. В итоге он рассыпался на молекулы и полностью исчез.
— Это что за?.. — выпалил Витька. — Что за прикол? Ты мне что подсунул, Гуж?
— Да ничего я не подсовывал! — растерянно сказал Гуж. — Твоя штука, я ее у тебя вытянул, пока вниз шли. Думал, оружие какое-то… Поверьте вы оба, я врать не буду…
— Гуж, — произнесла Марья с угрозой. — Если выяснится, что ты обманываешь…
— Он не обманывает, — сказал дед с трубкой. — Я через его чип хорошо чую. Гуж еще тот прохвост, конечно, но от взора Честно́го Собрания закрыться даже он не сможет. Да и чего ради?
Я выпрямился. Витька остался сидеть на корточках, растерянно водя пальцами по полу. Гуж стоял неподалеку, вертя головой — направлял на нас то одно ухо, то другое. Молчаливая девушка поднялась со скамьи и отошла подальше.
Я сжал в руках шпагу и “гришана” — уколол страх, что и эти вещи сейчас испарятся. Но они оставались твердыми и материальными.
— Почему он разрушился? — пробормотал Витька. — Его облучили чем-то?
— Ничем его не облучали, — отозвался Гуж. — Я его в кармане держал. Аккуратно обращался.
— А если… — начал Витька, но внезапно подскочил и схватился за пояс джинсов. — Ой!
Я шагнул к нему, сочтя, что его кто-то схватил — кто-то невидимый даже для меня. И в эту секунду почувствовал, как мои собственные штаны падают. Попытался их подхватить, но они расползлись на лоскуты прямо сквозь пальцы. Лоскуты рассыпались на нитки, а те превратились в пыль. Я притронулся свободной рукой к рубашке, но она уже ниспадала с меня легковесными хлопьями.
Последними развалились в труху кроссовки и носки. Через пару секунд я оказался совершенно голым (как и в первый свой визит в Вечную Сиберию), а босыми ногами топтался на тонком и мягком слое пыли — том, что осталось от всей моей одежды.
— А-а-а! — сказал Витька. — Олесь! Моя одежда аннигилировала! Че происходит-то?
На его голос наложился другой звук в моем сознании — язвительный смех где-то далеко-далеко… из Поганого поля во сне, скрытого клубами тумана и ночного сумрака…
— У меня тоже, — стараясь говорить спокойно, ответил я. И порадовался, что вокруг темно, а нуары “видят”, наверное, не так, как обычные люди.
— Айфон… И одежда… Это потому что…
— Они оттуда, — договорил я за него прежде, чем Витька обмолвился бы о другом
